— Друг мой, друг мой, прошу тебя остановись… Этого человека надо сжечь, поверь мне. Я все объясню, тебе… все объясню…. только прошу не туши его.
— Аилоунен, — гневно спросил наследник. — Что ты говоришь, что? Ты слышишь себя? Этот человек пришел за помощью, а ты его сжег. Святозар переживая страшную, громко стучащую в голове боль, попытался сесть, но правитель крепко вцепившись в его руки, засвистел трелью, повелевая ему уснуть.
— Не смей! — вне себя от гнева дыхнул наследник, и увидел, как отпрянул от него Аилоунен, отлетев в сторону, словно его кто-то толкнул.
— Друг мой, друг мой, — поднимаясь на ноги с мостовой и потирая ударенное при падении плечо, скорбным голосом воскликнул правитель. — Я прошу тебя, выслушай меня.
— Потуши его, — отрывая от мостовой голову и тяжело усаживаясь, крикнул Святозар и сызнова посмотрел на человека, у которого пламя, пожрав плоть, принялось обугливать кости. — Ах, что же ты натворил…
Ты убил ни в чем ни повинного человека, Аилоунен… Как ты мог?
Зачем я вообще сюда пришел? Глупец… глупец, я… — Святозар с трудом поднялся на ноги и почувствовал, как наполнились кровью голова и рот. Казалось, еще миг и кровь потечет из носа, из глаз и даже из ушей. Перед очами нанова поплыл густой черный туман, наследник потряс головой прогоняя его, потом выплюнул на камни мостовой переполнившую рот кровь, и громко крикнул, обращаясь к воину, — коня, коня мне, подай, Эмилини! Где мой конь?..Ах, ты, жалкая, никчемная страна, домой, туда в Восурию… Если даже и ты… ты, Аилоунен, стал таким же, как эти жрецки… таким же как все…
— Нет, я ни как все, — гневно и порывисто молвил правитель и подбежал к наследнику. — Это ты… ты, мой друг, тут ребенок… не я… Если я тебе расскажу обо всем, что тут твориться, ты, не раз потеряешь сознание… Ты будешь не просто плохо спать, ты вообще перестанешь спать… Если я тебе все расскажу… Но ты мне очень дорог, и поэтому, я жалею твою чистую, нежную душу и молчу. Но этот человек, источник страшной болезни, он пришел сюда, хотя знает, что ему нельзя сюда приходить. Он пришел, чтобы заразить этой болезнью людей, чтобы заразить и убить тебя.
— Он пришел за излечением, — тихо протянул Святозар и провел ладонью по разбитой голове.
— Нет, друг мой, эта болезнь не излечима, — уже менее гневно, но все тем же взволнованным голосом протянул Аилоунен. — Ни ты, ни я, ни Боги не смогут ее вылечить. Лишь огонь Семаргла может остановить ее движенье.
— Как же… как же так, — глядя на окровавленную ладонь и покачиваясь из стороны в сторону от боли в голове и слабости, прошептал Святозар.
— Позволь мне излечить тебя и увести к Оскидию и там… — Правитель подошел вплотную к наследнику, с нескрываемой болью в глазах посмотрел на кровавую ладонь друга, и негромко добавил, — и там я все тебе поведаю. Святозар покачиваясь, неотступно смотрел на Аилоунена, и хотя нестерпимо болела голова, но ему так не хотелось позволить тому ее излечить, потому что тогда… он это знал… его полностью поглотит нестерпимая душевная боль. Правитель протянул руку и дотронулся пальцами до груди наследника и тихо засвистел трелью. Морг погодя Святозар почувствовал, как перестала течь кровь с головы, как напитавшиеся ею волосы просохли и даже на руке, которую он все еще продолжал держать вытянутой, она пропала.
— Пойдем, пойдем, друг мой, ты сядешь на коня, — участливо продолжил Аилоунен. — И поедешь к дому Оскидия. — Правитель повернул голову и звонко обращаясь к воинам, велел, — Фонитий— коня.
Лесинтий, Винирий сопроводите наследника. Фонитий услышав приказ правителя, поспешно подвел к наследнику своего коня.
— Нет, — тихо сказал Святозар и покачал головой, потому как перед глазами все еще летали радужные круги. — Я не поеду… сам пойду.
— Друг мой, прошу тебя, — с дрожью в голосе обратился к Святозару правитель, и, протянув руку, погладил его по залитой кровью рубахе, повелевая ей стать чистой. — Я так сильно тебя толкнул… Я слышал… слышал, как сильно ты ударился головой о мостовую. — Губы Аилоунена дрогнули, он порывисто вздохнул. — Я уверен, тебе не хватит сил дойти, ты очень… очень бледен, тебя качает. Прошу тебя, сядь на коня. Святозар заглянул прямо в голубые, заполненные до краев беспокойством и чувством вины, глаза Аилоунена, и, взяв поводья из рук Фонития, принялся усаживаться на коня. Лишь только он воссел на жеребца, и поворотил его в сторону улицы, ведущей к дому Оскидия, как почувствовал, что вновь тяжело загудела голова, а перед глазами замелькали малюсенькие, крошечные красные и синие круги. Уже выезжая с площади, наследник на миг оглянулся, теперь на площади был не только правитель, Эмилиний и Фонитий, но и множество испуганных женщин, детей и даже мужчин, которые наверно увидев гибель человека, и поединок кудесников наполнили ее. Святозар содрогнулся все телом и бросил последний взгляд на почти догорающего человека, кости которого уже распались, и, повалившись на мостовую, поколь продолжали ярко мерцать в магическом пламени Семаргла, не распространяя кругом не только запаха, но даже и дыма. У Святозара закружилась голова от увиденного, он тяжело вздохнул и понудил жеребца ехать скорей, и тотчас услышал позади гневный голос Аилоунена:
— Ни кому не подходить к огню, я сам все уберу… Эмилиний, как ты посмел подпустить этого человека к наследнику, разве ты не видел, что он болен тальперузой? Святозар услышал гнев в голосе правителя и название болезни, и вновь содрогнулся всем телом, потому как ему показалось, что он где-то слышал это слово… или… или… даже видел такое лицо.
Впрочем, у него так кружилась, что не возникало даже желание выяснить, где он слышал, или видел это. Наследник в сопровождении Лесинтия и Винирия доехал до дома Оскидия, и, спешившись, передал поводья светнику, да потирая пальцами правый висок, поморщившись, тихим голосом добавил:
— Лесинтий, Винирий возвращайтесь к правителю.
— Ваша милость, — негромко окликнул Святозара Лесинтий, когда тот уже подошел к двери и постучал в нее. — Его светлость, правитель Аилоунен, прав. Если бы этот человек коснулся вас, вы бы тоже заболели тальперузой и вскоре умерли. Святозар болезненно перекосившись, перстами потер виски, в каковых точно громыхал гром, метая молнии повдоль лба и ничего не ответив Лесинтию, когда Лиренсия открыла дверь, вошел в дом, да прямым ходом, даже не глядя на улыбающуюся ему женщину, направился в свою комнату. Лишь только Святозар вошел в комнату, он тут же снял с себя все одеяние и, положив его на пол пропел-прошептал, повелевая вещам исчезнуть. Когда же пол очистился, создал новую рубаху и штаны, и быстро одевшись, присел на ложе, ибо теперь сызнова и вовсе нестерпимо разболелась голова. Обхватив ее руками, Святозар глубоко вздохнул, и, подавляя глухой стон, лег на ложе. Медленно, так как рука кажется тоже отяжелела и налилась болью, он положил ладонь на лоб и пропел-прошептал повеленье угаснуть боли. Однако боль не угасла, лишь немного уменьшилась, а в висках все еще продолжало громыхать, да и сама голова нежданно налилась такой тяжестью, будто на нее, что-то сверху положили. Наследник закрыл глаза, и перед ним проплыло лицо человека больного такой, как ему показалось знакомой болезнью тальперузой. Лицо без бровей, ресниц, носа, щек… не лицо, а точно натянутая личина, а потом Святозар увидел его черную руку с длинными, тонкими пальцами и красными наростами, не просто красными, а красно-черными… точь-в-точь как у Босоркуна… И почему-то подумалось, что этого человека и прислал демон Босоркун… чтобы, как сказал Аилоунен: «убить Святозара». Ведь теперь, когда он снял забвение с души Аилоунена, когда началось возрождении приолов, необходимость в нем, в Святозаре для Чернобога отпала. И почему бы нынче не убить его… его сына ДажьБога, наследника Восурии, кудесника Святозара! От тяжелых мыслей перед сомкнутыми глазами Святозара замелькали то мелкие, то крупные радужные круги. А некоторое время спустя в комнату открылась дверь, и с удрученным лицом в нее вошел Аилоунен, и сразу же направился к ложу наследника. Он торопливо придвинул сиденье к ложу, и, опустившись на него, тотчас, вроде ощущая болезненное состояние Святозара, протянул к его лбу руку. Наследник немедля открыл глаза и посмотрел на правителя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
