к деталям в прошлом, вы бы на многие годы не оказались в отверженном положении. Прости, малыш.
— Я давно не малыш, — поморщился с виду пятилетний мальчик, которому на деле было двадцать три года. — И прошлого не исправить. Не вини себя. Отец сам решил запереть маму в гостевом домике. Выбрал иного ребёнка, не нас с Ией, пока правда не вскрылась. Пусть через одиннадцать с лишним лет с момента формирования пары по Зову они с мамой поженились, отношения уже растрескались. И всё же, она до сих пор питает к нему привязанность. Но не Ия…
Девочка как раз с вызовом встала перед отцом.
— Опять сбегаешь? — бросила зло.
— Уважение к старшим прояви! — одёрнул её тот.
— К тебе-то? — фыркнула она. — Ты много уважения к маме проявлял?
— Маленькая… — попыталась её урезонить Алия.
Дёрнув головой, Ия не поддалась. Она хотела домой! Вместе с мамой! И если отец — помеха, снесёт её к нечестивому!
— Малик — сын дяди Серго! Вспомни, наконец! — выпалила.
— Ох! — схватилась за сердце обычно выдержанная Скелия. Внучке же не единожды напоминали, чтобы в иллюзорном не рубила с плеча. Посеревший лицом Оло Вист может ещё глубже окопаться в отрицании, что доставит уйму проблем.
— Папа, — вдруг выступил вперёд Розал. — Помнишь, когда вы с мамой поженились, канц-маг назвал меня бастардом. Я бастард для тебя? — спросил прямо, помогая сестре пробить его защиту. В упомянутом событие отец впервые разозлился и заявил, что все его дети законные. Впервые открыто вступился за отпрыска от недужной.
Оло Вист моргнул. И вспомнил то, о чём говорил сын…
…При скреплении брачного союза подписями в родовой книге, в кабинет вошёл одиннадцатилетний Розал.
Увидев мальчика, сухопарый канц-маг воскликнул:
— Он ваша копия, Вист. Жаль, бастард.
И впервые герцога охватила злость, подняв на поверхность тёмные чувства.
— За языком следите! — он резанул словами. — Перед лицом магии все мои дети законные!..
От валом свалившихся откровений, обрушившихся тяжёлых воспоминаний о минувших двадцати годах жизни, полных боли и разочарований, герцог пошатнулся… и мир застыл.
Эпилог
Оло Вист вдруг замер, как и все присутствующие, когда пространство пронизало несчётное число нитей, соединённых с сияющим полупрозрачным кристаллом. В одну из его граней, уменьшившись в размерах, втянулась картинка с застывшими в неподвижности людьми.
В царящем вокруг безвременье появился Прядильщик Нэйхан Рэб и тронул нити, что вливались в кусочек увиденной им истории. Проследив длину и прочность, заглянув в период выхода людей из коконов и дальше, он раздосадовано покачал головой. Полдела высвободиться из самообмана и заблуждений, необходимо найти и рассеять свои Тени. Но по ряду причин никому не удастся этого сделать. И тьма победит.
Позади Прядильщика появилась Флоренция Лоз — «старая привязка».
— Финал данной истории неизменен, сколько нитей не добавь, — заметила она. — Некоторые соединённые в союз судьбы никогда не познают собственного счастья. И не одарят им окружающих.
— Я не могу привлечь антипра. Это всколыхнёт пространство и насторожит тёмные силы, — отозвался старик, тяжело опираясь на свою трость.
— Достаточно изменить время, — заметила статная дама.
— Вернуть к истоку?
Женщина указала на грань кристалла, на поверхности которого виднелась картинка с застывшими в неподвижности людьми.
— Вернуть к переломному моменту.
Прядильщик задумался. Переломный момент — момент, когда Розалию передали миру Рэк, а Алия частично заняла её место. Но, так ли это? Верно ли предположение?
Нэйхан Рэб закрыл глаза, вплёл своё сознание в одну из нитей, связанную с судьбами многих, и двинулся по ней, высвечивая события, которые произойдут, когда чета Вист, Вольг Офью и некоторые другие пленённые выйдут из коконов, созданных их Тенями.
По мере считывания нитей, он заметил, что в просмотренной истории заметны шероховатости и дыры. Словно жизненная картина собрана не цельная, а мозаичная. Кое-где недоставало фрагментов эмоций, действий, завершённости. Неясные провалы и замазанные кусочки, а то и целые куски. Это касалось «детишек» — словно полых внутри, хотя внешне вполне содержательных и цельных. Это касалось Фэра Арже, чья линия обрывалась, по сути не начавшись. И даже его собственное участие и участие Рока — какое-то поверхностное и малоэффективное.
— Ржавое полотно, — вдруг заметил сидящий в кресле человек. Кресло это парило в пустоте безвременья. Появившийся из ниоткуда советчик верно подметил. Во многих местах плетения виднелась «ржавчина», сводившая на нет общие усилия по уничтожению Дна.
— Застой? — пробормотал Прядильщик.
— Существенный. Эта линия судеб гниёт изнутри, лишённая новых вливаний.
— Думаешь, причина в Алии?
— Сам подумай. Много свежего привносит в жизнь марионетка? Она — отражение чужих желаний и устремлений. В данном случае, в большей мере Скелии Офью, чем её дочери, Розалии. Вот где самородок. Ей бы свободу…
— Свободу, говоришь…
Темноволосый мужчина усмехнулся, правильно поняв колебания Прядильщика.
— Будущая напасть затронет и мир Рэк. В правильный момент, с Владыкой не составит труда договориться, тем более от Офью им поставят магическое творение с задатками искомого и в ряду заложенных особенностей больше подходящее для принятия чужих сил. Сам посуди, — просветитель махнул рукой на полотно, им видимое лишь как мерцание пылинок в воздухе. — Доказано, что художество прекрасно впитывает магию. Не факт, что долго проживёт после взаимодействия с представителем мира Рэк, но с необходимым справится. Большего им и не надо.
Прядильщик потеребил свою бородку. В рассуждениях говорившего была логика. Розалия с рождения — новатор до мозга костей. А Алия — послушная кукла, чья участь предрешена её создавшими. Если первую оставить на своём месте, а вторую отправить по договору в мир Рэк — «ржавчина» перестанет разъедать нити и усилия принесут желаемый результат. Насколько он будет полным, пока не ясно, но что силы Дна существенно ослабнут, в этом Нэйхан не сомневался, проследив плетение и отметив его изменения, если они пойдут наперекор изначальному.
Однако пойти наперекор целому узору плетения, значит лишиться половины своих сил и потерять возможность порой принимать облик рыжеволосого паренька. В случае оттока мощности — ему придётся уйти на многолетнюю медитацию и оставить разгребать последствия Року.
«Справится ли он?» — обеспокоился Наставник состоятельностью подмастерья.
— Ты много думаешь, Прядильщик, и упускаешь суть, — недовольно проворчал фантом Аота Эспайса, которого в давние времена так же именовали Владыка Тайнары. Тьма бесновалась в его глазах. Но эта чернь не несла угрозы для живых. У поглотителя мрака был отменный самоконтроль.
— И, что я упускаю? — поинтересовался Нэйхан Рэб. Он давно знал данного мужчину, ещё до его самоличного заточения в Катакомбах Плача, и доверял суждениям.
— Изменение пути в рамках изначального редко даёт необходимый результат. Бери пример с Тёмного. Его антипровидческая партия поистине грандиозна.
— Только Дно оказалось виртуозней.
— Но, куда оно метило с самого
