class="p1">— Я представил вас к Железному кресту, надеюсь, что вы успеете получить столь высокую награду еще здесь, в Венгрии, — торжественно заявил майор.
«Мне только и не хватало твоих люфтваффе да Железного креста», — подумал про себя Пулаи, а вслух сказал:
— Покорнейше благодарю вас, господин майор!.. Когда я вылетаю?
— Как только подвезут оружие и боеприпасы. С наступлением темноты вылетите отсюда, а с Чепеля — до рассвета.
— Слушаюсь, господин майор!
Варьяш достал бутылку коньяку, налил рюмки.
— Сколько лет вы служили у меня, господин старший лейтенант?
— Три года, господин майор, уже три года.
— Ну тогда, сервус!
— Сервус, господин майор!
— Это к каким же Пулаи ты относишься? Знал я одну Пулаи, уж не родственник ли ты ей случайно?..
— Нет.
— Ага, понятно.
Когда Пулаи вышел из палатки командира, его снова охватил приступ злобы.
«Негодяй! На «ты» перешел! Нужно было бы, глядя ему в морду, высказать все, упомянув обо всех его подлостях. Все равно больше никто не взлетел бы на этом летающем гробу!»
Если бы можно было как-то намекнуть ему, что он не собирается лететь в Будапешт. Встретиться им вряд ли придется, разве что после войны…
И в ту же минуту Пулаи успокоил себя тем, что ни злость, ни месть сейчас ни к чему. Главное заключается в том, что он сможет перелететь в Дебрецен.
Начало смеркаться. Прибыли немецкие грузовики с грузом. Погрузкой руководил Кедеш, а Пулаи залез в спальный мешок немного подремать.
Йошка Шухайда, денщик Пулаи, разбудил его в три часа ночи, поставил перед ним чашку горячего кофе из цикория, принес пимы и парашют. С отвращением глотая черную жидкость, старший лейтенант искоса следил за каждым движением денщика.
— Ну говори, что тебе?
Шухайда замер по стойке «смирно».
— Господин старший лейтенант, прошу вас, возьмите меня с собой!
— Куда?.. Ты что, не знаешь, что мы летим на Чепель? Собьют в два счета.
К Пулаи совсем недавно приставили этого парня, которого он толком не знал, и потому вовсе не собирался рисковать из-за него.
Но Шухайда стоял, переминаясь с ноги на ногу, и боязливо улыбался.
— Неважно, господин старший лейтенант, только возьмите меня с собой.
— Вместе со штабом улетишь в Вену.
— Штабные уже улетели. Все улетели. На аэродроме никого, кроме нас, нет.
Пулаи вышел из палатки, посмотрел в темноту и увидел, как три темные фигуры выкатывали «юнкерс» на взлетную полосу. Кроме этих троих, никого видно не было.
— Возьмите, господин старший лейтенант, — подошел к Пулаи денщик.
— Ладно уж. До Дебрецена посадок не будет.
Шухайда стоял рядом и скулил, как собачонка:
— А что со мной будет, господин старший лейтенант? Дома так ждут меня…
— Лезь быстро в машину, сопляк!
— А палатку не заберем с собой?
— Заткни глотку!
Все пристегнули парашюты. В кабину пилота влезли Пулаи и Кедеш. Пристегнулись ремнями. Лопоухий Лилингер занял свое место у рации и, надев наушники, начал что-то выстукивать ключом. Шухайды нигде не было видно.
Пулаи запустил моторы. Самолет задрожал мелкой дрожью, поглотив все остальные звуки.
И только тогда Пулаи вспомнил, что не спросил стрелка, сел ли он за свой пулемет. Вот он удивится, когда они сядут в Дебрецене…
Командир включил прожекторы. Они выхватили из ночи узкую полоску земли, сжатую с двух сторон воронками от бомб. Полоска казалась невероятно узкой.
Но все же они взлетели. Летели на восток. Без огней. В кабине слабо светились приборы. Стрелка высотомера показывала шестьсот метров: значит, гор уже можно не опасаться.
Через двадцать минут полета Лилингер доложил:
— Чепель отозвался. Аэродром может нас принять, полоса будет освещена.
— Передай, что мы зайдем с северной стороны, — ответил Пулаи радисту.
Ночь оказалась светлой, и было хорошо видно, как перелетали Дунай. Нужно было поворачивать на север, а самолет все летел и летел на восток. Слева внизу виднелись артиллерийские вспышки: бой за Будапешт продолжался.
— Возьми-ка лучше автомат в руки, — сказал командир Кедешу, сидевшему в кресле второго пилота.
Но было уже поздно: Лилингер уже стоял у них за спиной.
— Кедеш, не шевелись, стрелять буду!
Кедеш замер на месте. Пулаи оглянулся и увидел нацеленный на себя автомат Лилингера.
— Берите курс на Чепель, господин старший лейтенант! Мы уже пролетели оба рукава Дуная, а вы все держите на восток!
— Учти, вместе со мной сдохнешь и ты, — огрызнулся Пулаи и наклонился над штурвалом.
— Ошибаетесь. Если не повернете обратно, я выстрелю в вас, а самолет обратно поведет Кедеш.
— Шиш тебе в рыло! — выкрикнул Кедеш, побелев от злости, но все еще не решаясь пошевелиться и достать автомат.
Несколько секунд все трое молчали. Был слышен лишь рев моторов. Командир направления полета не изменил.
— Ну! — заорал Лилингер. — Тогда сдохнем все вместе!
Эти секунды всем казались бесконечными. Пулаи ждал автоматной очереди, но ее почему-то не было. Вдруг он услышал какой-то шум и оглянулся.
Лилингер, уронив голову на грудь, сполз на пол, а над ним возвышался Шухайда с карабином, которым он только что ударил радиста по затылку.
— Поделом тебе, паршивый шваб! — бросил Шухайда и вырвал автомат из рук радиста.
— Вот мы и заново родились! — Кедеш истерически захохотал.
Пулаи, оторвав одну руку от штурвала, притянул к себе денщика и сжал ему плечо.
— С этой тварью что делать? — спросил Шухайда.
— Оттащи в радиорубку и не спускай с него глаз!
Дверь за денщиком захлопнулась. Теперь командир мог полностью сосредоточиться на полете. Ни Пулаи, ни Кедеш не произнесли ни слова, но оба прекрасно понимали, что им должно чертовски повезти, если удастся добраться до Дебрецена. Русские в любой момент могут направить на их неуклюжего бегемота ночных истребителей, и тогда им конец. А если не это, то на дебреценском аэродроме… Пулаи вырос в тех краях, в Дебрецене начал летать, сначала на планерах, потом на самолетах, так что прекрасно знал там каждый хутор, каждую ложбинку, мог посадить машину даже вслепую. Вот только найдется ли свободная полоса? Да не откроют ли русские по ним огня при заходе на посадку?..
Внизу промелькнули огоньки Сольнока. Было хорошо видно змейку Тисы, по которой можно было ориентироваться. Через несколько минут позади остались Кишуйсалаш, Карцаг, Пюшпекладань.
Пулаи стал заходить на посадку, когда услышал за спиной снова голос Лилингера, только на сей раз он не требовал, не угрожал, а просил и умолял:
— Не выдавайте меня, господин старший лейтенант… Я ведь тоже венгр…
— Тварь ты подлая, а не венгр, — бросил Пулаи.
— У меня семья, детишки, господин старший лейтенант… Умоляю вас, не выдавайте…
— Пошел прочь, крыса, а то как садану…
Светила полная луна.
