Когда Принцхорн сделал свое замечание насчет «только по приборам», Тарсес случайно перехватил взгляд рулевого Анила. Они мрачно ухмыльнулись друг другу. Оба думали об одном и том же.
Тарсес не сводил глаз с ауспика, что, собственно, было его заботой — обработка колеблющегося, постоянно меняющегося потока отраженных сигналов. Следуя распоряжению Принцхорна, всю систему ауспика «Доминатус Виктрикс», включая выносные датчики и периферию, вынули и заменили — старую на новую. Это была отличная новая система: аппаратура орестской модели, гораздо лучше старой модели с Проксима, с эйзонными накопителями, собственным подчиненным субсервиторным живым мозгом и опциями свободного поиска, сохранения карт и векторизации множественных целей. Тарсес заметил с некоторым веселым удивлением, что ауспик по-прежнему выдает ложную засветку.
А я ему говорил.
Они целеустремленно шли средним ходом через горячую пыль по разрушенному ландшафту Лексала. Немногие обогатительные комплексы все еще работали, и цветы их газовых факелов — раскаленные добела конусы в манифольде — добавляли путаницы в показания приборов. Тарсес бывал в подобных ситуациях и поэтому отсеивал входящие данные тщательно и умело.
<Цель!> — внезапно объявил Принцхорн, и махина напряглась, щелкая автоматами заряжания.
— Никак нет, принцепс, — отозвался Тарсес. — Это паразитное отражение струй газа из «Памольд Рефинум», направление двести пятьдесят один, искаженное песком в воздухе.
<Ауспик по-прежнему выдает ложную засветку?> — спросил ошеломленный Принцхорн.
Конечно выдает, идиот. Так хочет «Виктрикс».
— Это просто атмосферные помехи, принцепс, — соврал Тарсес, не желая углубляться в тему. — Черт бы побрал эти помехи.
<В точности мои чувства, модерати>, — откликнулся Принцхорн.
«О Трон! Он боится, — подумал Тарсес. — И — о Трон! — я все еще не могу заставить себя называть его „мой принцепс“. Да что со мной?»
Рисунок отраженного сигнала внезапно снова изменился. На этот раз Тарсес обратил на него большее внимание. Что-то пропало, что-то было не так.
Он подался вперед, нахмурившись, и стал осторожно регулировать усиление.
— Куда «Страйдекс» пропал? — пробормотал Кальдер.
— И я об этом же думаю, — отозвался Тарсес.
Он был прямо тут: большой и четкий сигнал по левому борту. Все отражения и следы «Владыки войны» «Тантамаунт Страйдекс» внезапно исчезли.
— Как такое возможно? — начал Кальдер.
<Что происходит?> — потребовал ответа Принцхорн.
— Подождите минуту, принцепс, — сказал Тарсес, подняв ладонь. — У нас аномалия. Сенсори?
— Да, модерати?
— Немедленно проверьте журнал вокса. В этой адской буре мы могли пропустить сигнал к маневру от «Страйдекса»!
— Проверяю, модерати.
<Я не буду просить дважды, Тарсес!> — выплюнул Принцхорн.
Тарсес чувствовал растущее напряжение Принцхорна через свое подключение. Все токи махины оживились, отзываясь на взволнованность принцепса. «Сам погляди, — хотелось огрызнуться Тарсесу. — Глянь в чертов манифольд. Я ничего не скрываю. Вот он, четкий и ясный, ждет, пока ты взглянешь».
<Модерати!>
— Мы потеряли контакт с «Тантамаунт Страйдекс», принцепс.
<Он был прямо рядом с нами. Это, должно быть, сбой вокса>.
— Я не говорю о вокс-связи, принцепс. Мы потеряли отраженный сигнал. Его там больше нет.
<Это невозможно>.
— И все же, — сказал Тарсес.
Он тоже чувствовал необъяснимость произошедшего. Как можно потерять нечто настолько большое, как «Владыка войны» модели Ореста, даже посреди песчаной бури?
<Он должен быть там!>
— Вызываю их, — ответил Тарсес.
— Я просмотрел журнал вокса, — сказал Кальдер. — Вообще ничего, никаких сигналов, но есть небольшой всплеск кодового шума по времени около сорока трех секунд назад.
— Очисти его и прогони через модификаторы, — приказал Тарсес. — Быстро! Ищи любые сигнальные указатели, метки позывных, идентификаторы данных.
— Слушаюсь, модерати, — ответил Кальдер, кладя на пульт ловкие, искусные пальцы.
Тарсес активировал вокс на устойчивой волне:
— «Страйдекс», «Страйдекс», «Страйдекс», это «Виктрикс». Сообщите о своем положении. Прием.
Он настроил вокс на повторение вызова и вдобавок закодировал его в бинарный сжатый пакет — с двойным запасом надежности.
<Повторить вызов!>
— Повторяю, принцепс, — откликнулся Тарсес. — Ничего. Нулевой ответ.
Работая за пультом, Тарсес одновременно наблюдал за ауспиком. Было ли это ложное отражение? Подшучивала ли «Виктрикс» над ними, как часто это делала раньше? «Доминатус Виктрикс» иногда бывала своевольной и переменчивой. Ее нравилось играть в игры со своими человеческими коллегами.
«Сейчас не время, леди», — подумалось ему.
— Модерати? — позвал Кальдер со своего места.
— Говори.
— Я очистил кодовый шум. Очень невнятно. Воспроизвожу.
— Готов.
Тарсес задрал голову и плотнее прижал наушники к ушам.
— …175665 двенадцать двенадцать двеназзззззззшшшшшш! Клк клк тссссссс! там!
Вон там! Тззззнк! Ради тшшшшшшшш! Влево, влево! Это… зззззззррввввв тсссшшшшш!..
Сигнал пропал.
— Прогнать еще раз, модерати? — спросил Кальдер.
— Не нужно, — ответил Тарсес. — Щиты. Немедленно.
— Есть щиты, — отозвался Кальдер.
<Щиты? Такие приказы отдаю я! Как ты смеешь командовать через мою голову, модерати!>
— Как ты смеешь! — влезла Фейрика.
— Заткнись ты, Трона ради! — ответил Тарсес. — Щиты подняты?
— Щиты на полной, модерати, — ответил Кальдер.
— Принцепс, — позвал Тарсес. Он замешкался. «Да какого черта!» — Мой принцепс, я рекомендую вам немедленно приготовить орудия к бою.
<Фамулюс, удалите Тарсеса с его кресла и отстраните от исполнения обязанностей! Он умышленно…>
— Принцхорн! Ты что, не видишь? Смотри! — заорал Тарсес.
Принцхорн помедлил.
<Я вижу данные с четким отраженным сигналом. Никаких ложных отражений. Отчетливо наблюдаю «Владыку войны». «Тантамаунт Страйдекс» вернулся в зону видимости, хотя понятия не имею, как она оказалась впереди нас. Вызовите его и…>
— Это не «Тантамаунт Страйдекс», — произнес Тарсес.
Принцхорн в раке замер. Он посмотрел поток данных, потом полуиздал инфоговорку, но все, что вышло, — лишь заикающаяся мешанина кода.
<Как?..> — начал он.
— Орудия к бою, немедленно! — закричал Тарсес.
Из ночи и воющей, слепящей пыльной бури выступил «Владыка войны» Архиврага и зашагал в их сторону; орудийные установки с треском выпускали прямо по ним выстрел за выстрелом.
1100
Адепт Калиен уселась на место и окинула Аналитику внимательным взглядом.
Для немодифицированного глаза главный зал являл собой полутемную пещеру, в которой кропотливо трудились адепты, сгорбившись над темными пультами своих станций, в то время как сервиторы и прислужники сновали меж ними, исполняя поручения и обеспечивая необходимым. Посредине зала, словно угасающий очаг, светился главный концентратор. Слышался тихий, непрерывный фоновый гул силовых кабелей, кодовых разговоров, механических операций и писка данных.
При взгляде из ноосферы темная и скудная энергетика зала превращалась в великолепную панораму видимых блоков информации, мелькающих полос передач и дрейфующих многоцветных стаек кода, что плавали вокруг каждого адепта, словно пестрые рифовые рыбки, мечась от одного оператора к другому, чтобы съесть или извергнуть яркие, как кораллы, пакеты информации. Гаптически направляемые потоки секретной информации носились туда-сюда, словно пучки зеленых трассеров, выгружаемые одним адептом и загружаемые другим. Местами потоки сливались в воздухе, создавая сложные матрицы данных, похожие на фрактальные рисунки — на сияющие кристаллы Мандельброта там, где алгоритмы программ сводили информационные потоки и сравнивали их. Иногда матрицы подпитывались потоками от трех и даже более усердных операторов.
Калиен нравилось наблюдать за ноосферой. Она читала ее очень хорошо даже по стандартам Внутренней Кузницы. Ее руководители уже разглядели в ней исключительные способности в дифференциации больших объемов данных и высококлассной работе с кодом и назначили Калиен аугментику специалиста и перевод в наиболее утонченные дисциплины Логиса. Как и сестре-близнецу, Калиен судьбой было уготовано величие.
Магос Толемей попросил ее последить за Аналитикой в качестве личного одолжения. Из всех адептов, присланных из архивов, она была самым важным шпионом. Калиен поняла с самого начала, что такие, как Иган и Файст, ждали, что она и ей подобные будут действовать как шпионы, так что она искусно скрыла часть своих показателей умений и индексов способностей и специально избрала сварливую и раздражающую манеру поведения. Это сработало. Файст, излишне послушный долгу и лишенный воображения болван, уже отмахивался от нее — надоедливой, самонадеянной и не очень умной. Раз не удалось скрыть того факта, что она шпион, Калиен просто преподнесла себя как плохого шпиона.
