За неделю до звонка Маше Галя снова обратила внимание на увеличившееся уплотнение и запаниковала. Она до сих пор не могла забыть, в каких мучениях умирала мать: по ночам ей часто снился ее то стихавший, то усиливавшийся нечеловеческий крик.
В надежде на лучшее, она заглянула назавтра в поликлинику, но посовещавшись за закрытыми дверьми, врачи тут же направили ее в онкоцентр, а там, взглянув на снимки, ей объявили, что необходима срочная операция. И здесь Галя растерялась: оставить ребенка даже на несколько дней ей было совершенно не с кем. Все последние годы для нее не было ближе людей, чем семейство Дербеневых, но она сама разрушила эту связь. И все-таки…
Памятуя о недоброжелательном отношении к ней и сыну, Николаю звонить она побоялась, набрать номер Веры Ивановны просто не посмела. Оставалась Маша, с которой они когда-то были близки, как сестры…
— …Я вспомнила, что у дяди Пети жена в онкоцентре работает, в тот же вечер позвонила им домой, — продолжала Маша. — Очень хотелось, чтобы Галя попала к хорошему специалисту. Потом мы долго искали няню, а в середине декабря, когда она собиралась лечь в больницу, снова Ванька заболел. «Скорая» забрала и сразу под капельницу. Выписали только четвертого января, в тот день, когда ты прилетела. Сегодня утром она легла в больницу и ее уже прооперировали… — голос девушки задрожал.
— И что? — не выдержав, поторопила ее Анна.
— Плохо, — смахнула слезу Маша. — Я тете Оле звонила, она сказала, что ей осталось от силы пару месяцев… Аня, а вдруг и у мамы такой же диагноз?
— Успокойся, — посоветовала Анна, пытаясь лихорадочно вспомнить все, что когда-нибудь читала об этой коварной болезни и о том, как себя вести с подобными больными. — Насколько я знаю. Вера не оттягивала время, да и уплотнение может быть доброкачественным. Операция у нее завтра, поэтому ни о Гале, ни о ребенке маме пока ни слова. Соберись в кулачок: уверенность в голосе, спокойствие на лице и обнадеживающая улыбка. Сегодня я переночую с тобой в той квартире, — выделила она голосом слово «той». — Только заеду кота покормлю и рыбок. А завтра ты соберешь вещи мальчика, и он переедет в вашу. Так нам с тобой будет удобнее, — созрело у нее решение.
…Около девяти вечера, буквально рыдая в душе от бессилия помочь хоть кому-то в данной ситуации, Анна снова попыталась позвонить Дербеневу. Безрезультатно. Тогда она решилась набрать номер Кости, но его телефон был занят. Поставив перед собой цель разыскать Николая во что бы то ни стало, она пошла на крайнюю меру и позвонила Кравченко. Кратко сообщив ему, что Вера Ивановна находится в больнице и завтра ей предстоит сложная и непредсказуемая по своим результатам операция, она попросила найти Николая Степановича. Посмотрев в сторону проголодавшегося за день кота, активно очищающего миску от «Вискаса» она на секунду отключилась. Горечь от прошедшего дня могла сравниться лишь с несколькими днями всей ее прожитой жизни.
Звонок телефона заставил ее вздрогнуть.
— Анна, я уже у подъезда, — услышала она в трубке голос водителя.
— Хорошо, сейчас закрою дверь и спускаюсь, — ответила она и машинально повторила набор цифр Дербенева.
— Николай? — уточнила она на всякий случай.
— Аня?! — донесся из трубки зычный встревоженный голос. — Что случилось с Верой?!
— 3 —
…Ночь для Анны прошла словно в дурном сне.
Первое, что она сделала, вернувшись в квартиру Галины, накапала в стакан валерьянки и отправила спать Машу. Она прекрасно понимала, что сейчас творится в ее душе, как и помнила о том, что не так давно девушка уже пережила один стресс, от которого с таким трудом оправилась. Убедившись, что Маша перестала всхлипывать и уснула, Анна плотно закрыла дверь в комнату.
Маленький Ванечка спал беспокойно, постоянно раскрывался и кашлял. По всей видимости, он страдал холодовой аллергией. В небольшой двухкомнатной квартире панельного дома было прохладно, и Анна сама успела замерзнуть за те несколько минут, что поднималась к ребенку. Постояв очередной раз на полу босиком, она поняла, что если что-то не придумает, то просто заболеет сама. Ничего другого, как разложить диван и уложить мальчика рядом с собой, в голову не пришло. Согревшись рядом с малышом, ей, наконец, удалось уснуть на пару часов.
Вскочив около семи, она сварила для Вани кашу и разбудила Машу.
— В котором часу приходитняня? — спросила она.
— В половине девятого.
— Тогда ты ее дождись. Ваня проснется — покорми, каша на плите. Да, самое главное: на всякий случай надо вызвать врача. Температуры вроде нет, но кашель у него нехороший, внутри все хрипит и хлюпает.
— Хорошо, — Маша протерла глаза и встала с постели. — Галя мне записала телефон детской поликлиники.
— У тебя когда экзамен? — спросила Анна в прихожей, набрасывая на плечи дубленку. В Киеве, как и в Минске, было не жарко, и мысленно она не раз поблагодарила Лену за то, что та уговорила ее купить что-то потеплее. — Послезавтра? У тебя еще есть время выучить даже китайский! — попыталась она пошутить. — Значит, так. Я на работу, затем к маме в больницу. Дождусь результата и, как только приедет твой отец, вернусь сюда. Тебе буду звонить, ты уж как-нибудь готовься к экзамену и собери с няней все его вещи, — открыв дверь, она обернулась и произнесла успокаивающе: — Все будет хорошо. Я это чувствую.
Маша благодарно улыбнулась. Она просто не представляла, что бы делала эти дни без Анны.
Машина Петра уже стояла у подъезда.
— Доброе утро, — поздоровалась она. — Заедем в офис, надо забрать почту, потом на завод и сразу в больницу. В котором часу оперируют Веру?
— Оля не говорила, — ответил водитель, не без труда выруливший с заснеженного двора. — Там у них, как на конвейере: стоят босиком, на кафельном полу и ждут очереди на стол. А столы все заняты, и каталок не хватает, потому что развозят уже оприходованных. Но вы не волнуйтесь, ей Ольга укол сделает и «вырубит» еще в палате, чтоб ничего этого не видела. И в реанимации за ней присмотрит, она и за Галиной приглядывает. Это ж надо, совпадение какое! Но у Веры Ивановны, даст Бог, все будет хорошо, а вот Галина опоздала… Ей еще осенью нужно было оперироваться и облучение делать… Что теперь с мальчонкой-то будет? Никому он не нужен на этом свете, кроме мамки.
Анна закрыла глаза и замерла: проведя ночь рядом с малышом, постоянно трогая его ручки и лобик, ей вдруг показалось, что она и сейчас слышит его хриплое дыхание. Защемило сердце. Одновременно в груди стала нарастать волна протеста.
