Невозможно говорить о «периоде Амарны», как его называют, не рассказав о самом Эхнатоне. Обойти эту фигуру немыслимо – это как раз тот случай, когда движущей силой истории была отдельная личность. Трудность состоит в том, что мы не знаем об Эхнатоне практически ничего, кроме результатов его деятельности; и хотя эти результаты довольно ясны, выводы из них можно сделать разные, и потому почти всегда эти выводы носят печать индивидуальности того человека, который их высказал. Я хотела бы привести несколько примеров подобных выводов – только для того, чтобы показать читателю, что те утверждения, которые он может найти в книгах об Эхнатоне, часто основаны на ничтожных крохах правды.
В наше время брак отца со своей дочерью невозможен. Мы не можем знать, существовал ли такой запрет у египтян; факты говорят, что в царских семьях было несколько браков между дочерью и отцом; один такой случай почти бесспорен. Однако версия о любовных отношениях Эхнатона со своей третьей дочерью, Анхесенпаатон, которая позднее стала его супругой, основана на одной поврежденной надписи, рядом с которой изображена женщина, несущая ребенка. Надпись гласит: «Дочь царя, из его тела, которую он любит, Анхесенпа…», после чего следует неразборчивый отрывок, а затем слова: «…родился от царской дочери, из его тела, кого он любит, Анхесенпа…» Ясно, что молодая царевна была матерью ребенка; но его отец не назван, и потому нет никаких оснований относить перечисленные в начале титулы и имя к ребенку, а не к матери. Тем не менее некоторые научные книги утверждают, не приводя никаких доводов или объяснений и руководствуясь только этим поврежденным текстом, что Эхнатон женился на своей дочери и был отцом ее ребенка.
Разрыв Эхнатона с прекрасной Нефертити также относится к предположениям, основанным на недостаточных свидетельствах. Любовная история этой царственной пары – величайшая в истории Древнего Египта, ведь ни Антоний, ни Клеопатра не были собственно египтянами. Существует предположение, что в конце своего правления Эхнатон оставил Нефертити, или она его покинула, и романтическая идиллия пришла к печальному концу. Свидетельства: в одном из дворцов Амарны имя Нефертити соскоблено и заменено именем дочери, но не Анхесенпаатон, а Меритатон, самой старшей. Кроме того, Эхнатон наградил одним из эпитетов своей жены своего зятя и наследника, Сменхкара. Из этого свидетельства – если его можно так назвать – возникла гипотеза о возможном отчуждении. В наши дни это часто выдается за факт, даже чаще, чем женитьбы отца на дочери.
Так же осторожно, как мы подходим к изучению фактов, касающихся самого Эхнатона, мы должны подходить и к рассмотрению новой религии Эхнатона. «Революция» Амарны – если мы можем использовать этот термин по отношению к событиям, не связанным, как можно считать, с политическим переворотом, – привела к появлению многих совершенно новых явлений. Мы уже упоминали об изменении художественных канонов. Хотя еще в почитании Амона, например в провозглашении его «единственным богом», отмечены некоторые черты новой религии, все же, я думаю, нельзя не видеть, что реформы Эхнатона были радикальными. Мы попытаемся это доказать.
Сначала необходимо ответить на принципиальный вопрос: кому на самом деле поклонялся Эхнатон? Атона изображали в виде солнечного шара; его вырезали на очень выпуклых барельефах, так что трехмерность Атона сомнений не вызывает. Некоторые ученые считают, что с чисто внешней стороны этот бог – наименее абстрактный из всех богов Египта. Изображения богов в виде полуживотных, полулюдей могли – и должны были! – носить символический смысл, но солнечный диск – это реальность, видимая каждым на небе. Есть ученые, которые считают, что солнечный диск был символом, и в этом качестве его форма является самым абстрактным изображением головы бога.
У меня есть собственные предположения по поводу того, кому поклонялся Эхнатон; но я думаю, что сейчас точное представление об этом получить почти невозможно. Большой гимн Атону, который сравнивали со 104-м псалмом, значительную помощь в этом вопросе не оказывает. Гимн полон красивых, но туманных восхвалений бога; он описывает зависимость всех живых существ, как людей, так и животных, от света и тепла солнца – или же от радости и любви создателя, в зависимости от того, как вы захотите интерпретировать слова.
Другой важный вопрос – была ли религия Атона монотеистической? Бристед считал ее именно такой. Большинство современных ученых подходит к этому вопросу более осторожно. С Атоном связан целый набор титулов, среди которых были и царские; в этих титулах Атон уравнивался с Шу, Атумом и другими богами. Это, утверждают скептики, не позволяет говорить о монотеизме. Эти осторожные ученые также замечают, что, кроме фараона, никто не имел права возносить молитвы Атону; Эхнатон обращался к богу как сын, «единственный, кто знал его».
Поскольку точного ответа на вопрос о монотеизме так и не дано – существуют лишь противоречащие одна другой теории, я хочу предложить читателю собственный ответ. Чистого монотеизма не было практически никогда. Идея «божественного сына» как посредника между богом и человеком существует и в наши дни, в религии, которую мало кто рискнул бы назвать иначе, чем монотеистической. Эта религия имеет многоликого бога, почитаемого под разными именами и награждаемого разными эпитетами. Я считаю, что о монотеизме Эхнатона можно говорить потому, что этот фараон запретил почитание других богов. Особенно часто сбивали головы Амона, но этой процедуре подвергались и другие боги. Сохранилось еще одно косвенное свидетельство – в надписях вычеркивали имеющее множественное число слово «боги». В городе Амарна не найдено ни одного храма, посвященного другому богу, кроме Атона. В деревушках крестьян-замледельцев могли сохраниться другие боги, поскольку гонения властей на прежних богов не могли вычеркнуть их из сердец. Вопрос не в том, кто во что верил, а в том, какой была официальная религия, и ответ на этот вопрос для меня ясен: она была монотеистической.
Единственное, что меня удерживает от того, чтобы утверждать это наверняка, – это отсутствие в «атонизме» какой-либо этической системы. Наиболее развитые религии содержали в себе правила поведения, регулирующие отношения человека с богом и другими людьми. В гимне Атону практически не упоминаются моральные ценности, а этот гимн – единственный дошедший до нас документ этой веры.
Гимн Атону имеет протяженность, равную одному из самых длинных псалмов; как и псалом, гимн содержит восхваления. Из того факта, что мы не располагаем никаким подобием «Десяти заповедей» или «Нагорней проповеди», нельзя сделать вывод, что подобного этического свода в культе Атона не существовало. Мы привыкли тщательно исследовать каждую крупицу и порой забываем, что для определенных выводов у нас катастрофически мало материала. По поводу этики и морали мы находим в египетской литературе совсем мало свидетельств. Эхнатон правил на протяжении семнадцати лет (утверждения о более длительном правлении основаны на неверной интерпретации надписей), и созданная им религия умерла вместе с ним. Нет ничего удивительного, что у нас мало документов о столь коротком периоде, если в нашем распоряжении не слишком-то много свидетельств о целых трех тысячелетиях истории правления фараонов. Я не могу утверждать, что религия Эхнатона включала в себя моральные принципы, но не могу и отрицать этот элемент в культе Атона.
Не знаем мы и мотивов, по которым называвшийся Аменхотепом IV фараон пошел на столь коренные изменения в религии. Высказывались самые разные версии, порой противоположные, что естественно при таком недостатке свидетельств. Одна из версий гласит, что религиозным реформатором был не сам Эхнатон, а его жена или мать. Последняя, весьма склонная к философии женщина, прибыла из одного из северных царств – скорее всего, Митанни, где почитали бога-солнце. Сторонники другой точки зрения утверждают, что придворная партия (версия очень современная) была встревожена растущим влиянием жрецов Амона и решила лишить их влияния провозглашением нового бога. Однако ни та, ни другая гипотеза серьезных оснований под собой не имеет. Свидетельства об иностранном происхождении Ти крайне неопределенны, как мы уже говорили в первой главе; версия, что Нефертити имеет какое-то отношение к Митанни, серьезные исследователи отвергли. Предположение, что религию Атона впервые замыслил ввести не Эхнатон, а кто-то другой, не получило никакого подтверждения. Что касается версии дворцового переворота, то ее авторы наделяют Эхнатона свехъестественной проницательностью. Мы-то знаем, что через четыре столетия после Эхнатона высшие жрецы Амона действительно усилили свою власть настолько, что стали править Фивами, но у нас нет никаких оснований предполагать, что фараон – или кто-либо другой при дворе – мог это предвидеть.
