Египет мог заимствовать некоторых богов у других народов, но пока что у нас нет доказательств, что Осирис и Ра были «иммигрантами». Что касается «последователей Сета», которые были якобы завоеваны «последователями Гора», то единственная война доисторических времен, о которой мы знаем, – это война в самом начале династической истории, и она имела совершенно противоположный результат – юг победил север. Единственным свидетельством этого часто упоминаемого завоевания служит миф, как таковой. Миф, возможно, дает поэтическое истолкование политических или исторических событий тех времен, но его сюжет переработан. Некоторые ученые связывают появление каждого нового могущественного бога с появлением новой, могучей армии вторжения или новой политической организации. Если исходить из подобной логики, то христианство распространилось по миру благодаря свирепым завоевателям из Палестины, которые уничтожили Римскую империю, а затем покорили остальные западные народы.
Даже начало исторических времен – то есть эпоха Первой династии – не оставило нам достаточных свидетельств, по которым мы могли бы воссоздать достоверную историю египетской религии. Недоумения и споры по поводу доисторических верований распространяются и на так называемый архаический период. Мы знаем лишь то, что многие из богов, хорошо известных во времена поздних периодов, почитались уже и тогда и что Гор уже отождествлялся с фараоном. Удивительно, но имя Сета, непримиримого врага Гора, также можно обнаружить среди титулов фараонов ранних династий. Значение этого бога – как религиозное, так и политическое – до сих пор служит предметом академических дискуссий. Одни видные ученые полагают, что Ра из Гелиополиса был уже могущественным богом; другие считают, что Осирис уже к этому времени стал хозяином Абидоса. Насколько это верно, мы сказать не можем.
Время Древнего царства позволяет делать более определенные выводы, поскольку сильно увеличилось количество надписей. Что касается веры в бессмертие, то она уходит в самые ранние времена египетской истории. Могилы доисторических времен содержат необходимые в загробном мире предметы туалета, например, палетки для косметики и накладные бороды, а также горшки, в которых погребенным оставляли еду и напитки. Но только на основании сведений о Пятой и Шестой династиях мы можем составить представление о воззрениях древних египтян на загробный мир. Тексты пирамид той эпохи позволяют судить, что Ра и Осирис имели статус богов мертвых. В это же время влияние Ра, бога-солнца, начинает расти как в религиозных церемониях при дворе, так и в погребальном культе. Однако, несмотря на убедительные и тщательно документированные доводы ряда выдающихся ученых, все же так и неясно, почему Ра в конце концов стал главным божеством.
Во времена Среднего царства Ра продолжают ценить так же высоко: он считается божественным отцом фараона; сам фараон при этом отождествлялся с Гором, сыном Осириса, культ которого получил широкое распространение в это же время. Теперь каждый простолюдин мог получить благословение воскресшего бога – если только это не было так же легко и раньше. Правители Среднего царства происходили из Фив, и во времена Двенадцатой династии малозначительный для того времени фиванский бог Амон стал главным божеством. Истинная природа Амона загадочна. Его имя переводится как «скрытый»; возможно, он олицетворял ветер или воздух. Скоро Амона стали ассоциировать с Ра и другими солнечными богами, и он получил имя Амон-Ра-Харахте. Было ли это вызвано политическими соображениями или диктовалось чисто теологическими причинами, мы не знаем.
Однако настоящий подъем Амона к высшей власти над богами и людьми начался только при Восемнадцатой династии, когда, после второго периода политической разобщенности, Египет был вновь объединен правителем Фив. В отличие от объединителей Двенадцатой династии новые фиванские цари после своих завоеваний не удалились к себе домой. Они сделали столицей государства родной город, но там уже существовал храм Амона. Точно так же, как несколько деревень Фиванской равнины слились в «Стовратные Фивы», так и жалкий храм Амона вырос в живописный комплекс храмов Карнак, который даже сейчас, полуразрушенный, являет собой одно из величайших сооружений, дошедших до нас со времен древнего мира.
Солнечные боги
Слева направо: Ра-Харахте, Амон-Ра, Атон
Бог Амон-Ра был божественным отцом фараона и покровителем фараонов-воителей начала Восемнадцатой династии. С присоединением к Египту ближневосточных земель трофеи царской армии хлынули в Фивы, и большая часть этой добычи осела в храме Амона-Ра.
К середине Восемнадцатой династии малозаметный некогда местный бог Фив стал «царем богов» и «единственным, кто создал все существующее». Здесь Амон не только создатель, но и единственный создатель – «единственный бог», если трактовать этот текст дословно. Однако этого делать не следует. Почитание других богов продолжалось, и некоторые из них тоже претендовали на «единственность». Все это – просто еще один пример той непоследовательности, которая была характерна для египетской религии.
Во времена возвеличения Амона появляются некоторые случайные упоминания о боге Атоне. Подобно Амону-Ра, он был солнечным богом, но представлял собой очень маленькую рыбку. Затем, где-то около 1390 года до н. э., у фараона Аменхотепа III и его главной жены Ти, женщины незнатного происхождения, родился сын и наследник. Юного царевича назвали Аменхотепом в честь Амона; он вырос в царском дворце в Фивах, где его, несомненно, учили почитать в первую очередь тех богов, которые покровительствовали его городу и дому. Когда юный Аменхотеп IV взошел на трон, его короновали в Фивах. Больше других богов новый царь почитал Амона. Он также построил храм малозначительному божеству Атону, которого тогда изображали в виде человека с головой ястреба – как и Ра-Харахте.
Затем – почти внезапно, чуть ли не в одну ночь, как это представляется нам многие столетия спустя, – произошла революция. Аменхотеп IV отбросил свое официальное имя и взял себе новое: Эхнатон, в которое входило имя бога Атона. Он перенес свой дворец из Фив в новый город, также названный в честь Атона, и распорядился, чтобы его гробница была построена в окрестностях этого города. В новых городских храмах Атона изображали не в виде человека или человека с головой животного, а в виде диска, единственной антропоморфной чертой которого были лучи, оканчивающиеся человеческими ладонями. Эти руки-лучи означали символы жизни фараона. Через некоторое время после переноса столицы фараон разослал по всей стране эмиссаров, приказав им сбить со стен храмов и гробниц имена других богов. Особенно досталось Амону – не было пощажено даже имя Аменхотепа, отца Эхнатона, поскольку в этом имени содержалось ненавистное слово. В некоторых случаях из надписей было изъято множественное число слова «бог» – «боги».
Это те факты, в которых мы можем быть уверены. Дальше мы вступаем в область догадок и предположений, которые переплелись со всякого рода ненаучными предубеждениями, и почти невозможно отделить логику от эмоций. Я, конечно, и сама несвободна от предубеждений – на меня по сей день оказывает действие образ Эхнатона, с которым я столкнулась на страницах книги Джеймса Генри Бристеда, считавшего короля-еретика «первым монотеистом» и «первой индивидуальностью в истории». Бристед восхищался Эхнатоном; великолепный литературный язык этого ученого и его эрудиция создают незабываемый облик бледнолицего мечтателя, хрупкого телом, но могучего душой, неколебимо стоящего против сил реакции, чтобы создать бога, который почти становится Богом[19].
Кто может устоять перед подобным образом? Он затуманивает мой разум и сейчас, когда я пытаюсь писать об Эхнатоне рационально; похоже на то, что яростная ненависть некоторых ученых к этому человеку вызвана именно его величием. А ненависть удивительно велика. Некоторые современные историки считают весь эксперимент с Амарной лишь «дегенеративным продуктом больного мозга», а Эхнатона – уродом и извращенцем. Его обвиняли в женитьбе на своей одиннадцатилетней дочери и в том, что она от него забеременела; в том, что он развелся со своей красавицей женой Нефертити; в том, что у него было противоестественное влечение к своему молодому зятю. На основании некоторой гротескности ранних статуй молодого царя делают выводы о том, что изображения эти точны, что Эхнатон был обречен какой-то паталогией, которая оказала негативное влияние на его мужскую силу. Однако в наши дни точно – насколько точно может быть установлен факт в нашем столь неточном мире – известно, что у Эхнатона было шесть дочерей. Этот факт совершенно игнорируют ученые мужи, упорно цепляющиеся за свои теории. Это упорство наглядно показывает, насколько научный характер носят «дебаты по Эхнатону». Даже «высокая мода» того периода трактовалась как упадническая – мужчины носили женскую одежду и копировали женские прически! Все эти аргументы, мне думается, такое же преувеличение, как нарисованная Бристедом романтическая картина.
