Дом греко-унитского (мельхитского) Патриарха в Иерусалиме построен прочно и удобно. Церковь большая, с открытым алтарем. В приемной комнате, убранной по-восточному диванами, висит портрет первого греко-унитского Патриарха Максима, который, отделившись от Греческой Церкви (в XVIII столетии) по желанию образовать самостоятельную арабскую иерархию и войдя для сего в унию с Римом, в продолжение всего долгого управления своего действовал так умно и уклончиво, что ни под каким предлогом не допускал латин вмешиваться ни прямо, ни косвенно в дела своей паствы. Латины терпеливо переносили это, но едва умер Максим, на место его был назначен из Рима духовною главою образованной им иерархии нынешний Патриарх Климент, воспитанный в иезуитской коллегии, человек недалекий по способностям, с слабым характером, который и сделался таким образом покорным орудием в руках Рима и его клевретов. История унии везде одна и та же!.. Лесть вначале, потом терпеливое выжидание благоприятных обстоятельств и наконец насилие.
Папа при назначении монсеньора Валерги в звание Латинского Иерусалимского Патриарха дал ему привилегию посвящать в рыцари Гроба Господня. Как слышно, прелат этот имел намерение употребить это средневековое учреждение для того, чтобы увеличить число если не защитников Святого Гроба, в которых он теперь не нуждается, то по крайней мере защитников папства, о чем так усердно хлопочут все иезуиты и вместе и каждый порознь. В этом духе он изменил статут этого ордена, почему главные обязанности новопосвященных рыцарей ныне состоят в следующем: слушать Святую Литургию сколь возможно чаще и подвизаться явно и мужественно в защите Латинской Церкви и ее духовенства; вразумлять (?) всех касательно вопроса о Святых местах и прав (?) латинов в Палестине: избегать дуэлей, ссор, споров и поступать в духе христианской любви и послушания. Обряд принятия в звание рыцарей Святого Гроба описал подробно Шатобриан и по следам его наш паломник А. Н. Муравьев; обряд отправляется и теперь тем же самым порядком в нескольких шагах от Гроба Господня и с тем же самым мечом в руках, принадлежавшим вождю первых крестоносцев Готфриду Бульонскому, от которого, по свидетельству самих латинских историков, так рознились последующие. Что же сказать о нынешних рыцарях, посвящаемых монсеньором Валергою? Не похоже ли это посвящение скорее на кощунство, мало приличное времени и вовсе не приличное месту, где оно совершается? Впечатление же, производимое зрелищем этого латинского иезуитского представления, малым чем разнится от впечатления, производимого комедийным зрелищем так называемого плача иерусалимских евреев у останков ограды Соломонова храма (о чем см. ниже). Но авторы обоих этих зрелищ имеют в виду лишь один эффект, а до остального им нет дела!
Мусульманской квартал в Иерусалиме
Мечети Омарова и Ель-Акса. – Место Омаровой мечети. – Судьба иерусалимского храма, воздвигнутого Соломоном, восстановленного Зоровавелем и возобновленного Иродом. – Основание Омаровой мечети. – Обращение ее в христианскую церковь при крестоносцах. – Упразднение церкви при Саладине. – Трудный доступ к мечети. – Наружный и внутренний вид ее. – Пещера. – Мечеть Ель-Акса на месте древней христианской церкви. – Подземельная часть мечети. – Ворота золотые и красные. – Замок Антония.
Иерусалимские магометане или мусульмане живут главным образом около своего заветного святилища – мечети Омара, как известно, построенной на месте древнего Соломонова храма; это большею частью пришельцы, перемешанные с природными арабами, но с течением времени вовсе переродившиеся в арабов. Число их по вышеписанному равняется числу евреев – от 8 до 10 тысяч.
Сошед с Сиона, вступаете на гору Морию, славную – как показывает самое название, которое означает «видение Господа» (Быт 22, 14), – место, соответствующее древнему Салиму Мельхиседека, указанное, по преданию, Аврааму на тот конец, дабы здесь он принес в жертву сына своего Исаака, хотя другое предание переносит вышеупомянутую жертву то на Голгофу, то на гору Гаризин, то на гору Фаворскую. Но как бы ни было, известно положительно, что мечеть Омарова стоит на том самом месте, которое некогда было указано Господом Давиду для построения храма, что было исполнено лишь Соломоном.
Соломон, обратившись к Хираму, царю Тирскому, получил позволение рубить ливанские кедры, призвал в Иерусалим финикийских мастеров и зодчего для управления работами: 10 000 человек ежемесячно трудились на Ливане, 60 000 свозили и сносили материалы к месту их назначения, 80 000 ломали камень для фундамента; камни эти имели до 70 футов (10 сажен длины). Все доставлялось уже совершенно готовое на гору Морию: там не было ни стука молота, ни визга тесла или пилы, ни ударов секиры, словом – не было слышно никакого железного орудия. Работою заведывал Хирам, уроженец тирский: мастерские были устроены в Иорданской долине, где и теперь еще указывают огромные выемки и насыпи глины, из которой делали формы для сосудов храма. Фундамент храма заложен за 1008 лет пред Рождеством Христовым, а строение его продолжалось семь лет.
Вершина горы, на которой воздвигалась святыня, имела 1025 футов в квадрате; теперь она имеет 1500 футов длины и 900 ширины. Вся площадь храма была окружена стеною в шесть локтей вышины и толщины. С каждой стороны величественный портик приводил в первое отделение, назначенное для язычников и нечистых из евреев. Во втором отделении Израиль отправлял свои молитвы; в нем (вокруг всего храма) шли колоннады и галереи. Третье исключительно было назначено для левитов. За сим уже следовал самый храм – каменный, стоявший в направлении с востока на запад, длиною в 60 локтей, шириною 20, вышиною в 30; он состоял тоже из трех частей: притвора, Святая и Святая Святых. В Святая входили священники два раза в день для каждения; в Святая Святых мог входить лишь один первосвященник и то только однажды в год. Там стоял Кивот Завета. Все части этого здания были выложены кедром пышной резьбы; полы мраморные; внутренние украшения отменной работы, блистали золотом. Вот в кратких чертах храм Соломонов на горе Мории, обстоятельное описание которого сообщает нам Св. Писание в третьей книге Царств в V главе.
Он простоял 400 лет. Пророк Иеремия предсказал его опустошение, ибо евреи поставили идолов в дому, в котором возглашалось имя Иеговы, и тем осквернили дом сей. Пророчество это сбылось в 588 году пред Рождеством Христовым, когда Навузардан, военачальник войска царя вавилонского Навуходоносора, прибыл в Иерусалим и сжег дом Господень. Народ еврейский был отведен в плен, в котором оставался 70 лет. Только Кир, царь персидский «повеле проповедати во всем царствии своем и писаньми, глаголя сия глаголет Кир царь Персский: вся царства земная даде мне Господь Бог небесный, и той повеле ми, да созижду ему дом в Иерусалиме, иже в Иудеи. Кто в вас от всех людей его? и будет Бог его с ним, и да взыдет во Иерусалим, иже в Иудеи; и да созиждет дом Богу Исраилеву. Той есть Бог, иже во Иерусалиме. И всяк оставшийся от всех мест, идеже той обитает, и да помогут ему мужи от места его сребром и златом, и сосуды и скоты, с добровольными обещании приесут в церковь Божию, яже во Иерусалиме» (1 Езд 1, 1–4). И вторично евреи начали созидать святыню Господню на горе Мории, и снова Ливан доставил им кедры, а Тир ремесленников, и опять воздвигнулось святилище, но Святая Святых уже не вмещало в себе Кивота Завета, ибо Иеремия сокрыл его в пещерах горы Небо, или, как утверждает Талмуд, он был сокрыт в потаенных пещерах горы Мории; во всяком случае место его сокрытия осталось неизвестным. Языческие писатели свидетельствуют, что при взятия Иерусалима Титом святейшее место было пусто. Второй храм был посвящен Иегове в шестой год царствования Дария, а следовательно в 516 году пред Рождеством Христовым.
