что спит! Он сторожил вход в туннель! Бильбо поспешно отступил и возблагодарил судьбу за кольцо. Тут Смауг заговорил.
— Ну, вот и ты, вор! Я чую тебя и слышу твой запах. Я слышу твое дыхание. Что ж, войди! Возьми еще что-нибудь, здесь на всех хватит!
Но Бильбо не был таким уж невеждой, если речь шла о Драконах, и Смауг был разочарован, если надеялся так просто приманить его поближе. — Нет, благодарю, Смауг Ужасный! — ответил он. — Я пришел не ради подарков. Я хотел только взглянуть на тебя и увидеть, действительно ли ты так велик, как говорят сказания. Я не верил им.
— А теперь? — спросил Дракон, несколько польщенный, хотя и не веря ни единому слову.
— Поистине, песни и сказания весьма далеки от действительности, о Смауг, величайшее и грознейшее из Бедствий! — ответил Бильбо.
— Ты детально учтив для лгуна и вора, — заметил Дракон. — Кажется, ты знаешь мое имя, хотя я не помню, чтобы когда-нибудь нюхал тебя. Могу ли я спросить, кто ты такой и откуда явился?
— Конечно, можешь! Я явился из-под Холма, и под холмами и по холмам лежал мой путь. И по воздуху. Я тот, кто ходит невидимо.
— Могу поверить, — произнес Дракон, — но это едва ли твое настоящее имя.
— Я тот, кто находит следы, кто прорезает паутину. Я жалящая муха, и я избран ради счастливого числа.
— Прекрасные названия! — фыркнул Дракон. — Но счастливые числа выпадают нечасто.
— Я тот, кто погребает своих друзей заживо и топит их, и извлекает из воды живыми. Я пришел из Тупика, но я не туп.
— Это звучит не столь вероятно, — заметил Дракон.
— Я — друг медведей и гость орлов. Я — носитель кольца, приносящего удачу; и я — тот, кто ездит на бочонках, — продолжал Бильбо, входя во вкус собственных загадок.
— Вот это уже лучше, — сказал Смауг. — Но берегись, чтобы твои выдумки не занесли тебя слишком далеко.
Именно так нужно разговаривать с Драконами, если вы не хотите открыть им свое имя (это было бы глупо) и не хотите разгневать их прямым отказом (это было бы еще глупее). Никакой Дракон не устоит перед чарами загадок и перед искушением их разгадывания. Здесь было много такого, чего Смауг не понимал (хотя вы-то, наверное, понимаете, так как знаете обо всех приключениях Бильбо, на которые он намекал); но он думал, что понимает достаточно, и возрадовался в своем злобном сердце.
— Я так и подумал вчера ночью, — сказал он себе. — Озерные людишки, кто-нибудь из этих жалких бочкогонов — Озерных людей, или будь я простой ящерицей!
Давным-давно уже я не летал вниз по реке, но теперь скоро полечу.
— Хорошо, Ездок на бочонках! — произнес он вслух. — Может быть, бочонками ты называешь своих пони; а может быть и нет, хотя они были достаточно жирные. Ты ходишь невидимо, но ты ходил так не всегда. Позволь сказать тебе, что я съел прошлой ночью шестерых пони, а вскоре найду и съем остальную восьмерку. В обмен на эту превосходящую еду я могу дать тебе один полезный совет: не якшайся с Карликами больше, чем это необходимо!
— С Карликами! — повторил Бильбо, притворяясь изумленным.
— Не возражай! — крикнул Смауг. — Мне знаком запах — и вкус — Карликов, как никому другому. Не думай, что я могу съесть пони, на котором ездил Карлик, и не заметить этого. Плохо ты кончишь, если водишься с такими друзьями, Вор-Бочоночник! Я не буду возражать, если ты вернешься и передашь им это от моего имени. — Но он не сказал, что там был еще один запах, которого он не знал: запах Хоббита; ему еще не приходилось чуять его, и он был крайне озадачен.
— Я думаю, они хорошо заплатили тебе за давешнюю чашу? — продолжал он. — Скажи, хорошо? Как — совсем ничего? Ну, это на них похоже. И они, наверно, притаились снаружи, а тебя послали сделать за них опасное дело и вытащить отсюда все, что сможешь, пока меня нет, — для них? И они тебе хорошо заплатят? Не верь! Если тебе удастся уйти живым, это уже будет счастьем.
Бильбо чувствовал, что ему становится не по себе. Каждый раз, когда Смауг, ища его взглядом в темноте, сверкал на него глазами, он вздрагивал, и его охватывало непонятное желание кинуться, сорвать свое кольцо и рассказать Смаугу всю правду. Ему грозила опасность попасть под чары Дракона. Однако он собрал все свое мужество и заговорил снова:
— Ты еще не знаешь всего, о Смауг Могучий, — сказал он. — Не одно лишь золото привлекло нас сюда.
— Ха-ха-ха! Так ты сознаешься, что вас много! — засмеялся Смауг. — Почему ты не сказал сразу, что вас четырнадцать, если ты — Счастливое Число? Рад слышать, что у вас есть и другие дела в этих краях, кроме моего золота. В таком случае ты, возможно, тратишь время не совсем бесполезно.
Не знаю, приходило ли тебе когда-нибудь в голову, что если даже ты сможешь украсть все мое золото по кусочку, — на это тебе понадобится сотня лет или больше, — то ты все равно не сможешь унести его далеко. От него мало пользы на склоне Горы. Мало пользы и в лесу, — так ведь? Бедняжка! Ты никогда не думал об этом? Четырнадцатая доля или что-нибудь в этом роде, — такой был договор, да? Ну, а как быть с доставкой? Как быть с платой за перевозку? А вооруженная охрана, а пошлины? — И Смауг громко захохотал. Сердце у него было жестокое и злое, и он знал, что его догадки недалеки от истины, хотя подозревал, что основой всех планов были Озерные люди; и он думал, что большая часть добычи останется в прибрежном городе, который в дни его молодости назывался Эсгаротом.
Вы едва поверите этому, но бедный Бильбо был по-настоящему потрясен. До сих пор все его силы и помыслы сосредоточивались на том, чтоб добраться до Горы и найти потайной вход. Он никогда не задумывался над тем, как сокровище будет взято оттуда; никогда не думал о том, как доставить свою долю, какая бы она ни была, до самого Тупика под Холмом.
А теперь в душе у него начало возникать неприятное подозрение: забыли ли Карлики об этом важном пункте или же они все время втихомолку подсмеивались над ним? Так влияют Драконовы речи на неопытного слушателя. Бильбо, конечно, мог бы и поостеречься; но Смауг был в состоянии подавить своей личностью кого угодно.
— Я скажу тебе вот что, — произнес он, пытаясь устоять на своем и сохранить верность друзьям. — Золото для
