В своих устных мемуарах (жаль, письменных не оставил) Качалин особенно выделял патриотический настрой, отодвигавший далеко в сторону меркантильные интересы футболистов, да они и не были столь гипертрофированы, как сегодня. Неважно, были ведущие игроки тех лет дисциплинированны или легкомысленны, склонны к соблюдению или нарушению спортивного режима, но они всласть любили футбол, и это была их главная, действенная мотивация. Они и не мыслили иначе, чем в полную силу, с исчерпывающей выкладкой выступать за сборную в товарищеских матчах, не говоря уже о турнирных. Другое дело, что не всегда выходило переиграть искушенных соперников, но получалось это так многократно, как никогда впоследствии, с предъявлением стадионам разных стран и международной телеаудитории своей очевидной незаурядности, подкрепленной высоким командным духом. Все это вместе с забытой «глубиной тренировочной системы» на долгие годы исчезло у засыпанных деньжищами непутевых наследников советского футбола, как исчезли запредельная мобилизованность и семейная спайка игроков национальной сборной, лишившейся таких благородных лидеров, как Лев Яшин, Игорь Нетто, Валентин Иванов. А мы готовы утешаться всего лишь намеками на перелом, просигналенными долгожданным прорывом к призовому месту на Евро-2008. Не забыть бы, что при этом дважды нокаутированы чемпионом Европы.
Непримиримые друзья
Дух единой семьи поселился в сборной 50-х независимо от того, какой клуб был базовым – «Спартак» (1954–1956), «Динамо» (1957–1958) или же сборная строилась по так называемому звездному принципу, проще говоря, отсутствовало доминирующее представительство какого-либо клуба (1959–1960). Выступавшие за нее футболисты в расположении сборной забывали о своей клубной принадлежности. Больше того, не скрывали взаимных симпатий непримиримые на поле Яшин с Исаевым, Симонян с Крижевским, Сальников с Кесаревым, старались даже селиться на сборах и во время зарубежных выездов по гостиничным номерам такими смешанными парами.
Это было довольно частое явление, когда сборная сводила, соединяла товарищескими узами футболистов разных команд. Клубные сборы тогда продолжались нескончаемо, и одноклубники порой уставали друг от друга, им не хватало свежих впечатлений, новых лиц. Находили их в сборной. Хотя бы поэтому невозможно согласиться с тем, как Никита Симонян «тянет одеяло» на «Спартак»: «В сборной Лев буквально льнул к спартаковцам Исаеву, Ильину, Татушину Оказывается, он болел за «Спартак» и не скрывал своей привязанности. Но дело в другом. Спартаковцы принесли в сборную особую атмосферу взаимоуважения, заинтересованности в успехе товарища, искренности».
Так сложилось, что вслед за Н.П.Старостиным некоторые его воспитанники толкуют о какой-то спартаковской исключительности, и некоторым высокомерием веет от этих толков. Напрасно уважаемый Никита Павлович отваживает часть ему симпатизирующих, оставляя за «Спартаком» мифическую монополию на искренность и взаимоуважение игроков. И если было так, не очень понятно, почему самого Симоняна, по его собственному признанию, особо тянуло к Крижевскому?
В свое время, много общаясь с Константином Крижевским, я слышал от него только добрые отзывы об отношениях и внутри «Динамо». Впрочем, и сегодня можно справиться об этом у Владимира Кесарева или Владимира Рыжкина. Спросите их и о том, к кому тянулся Яшин. Они ответят: к Володе Шаброву Виктору Цареву, Жоре Рябову, а я еще добавлю – и к самим Рыжкину с Кесаревым. Как видите, среди динамовцев у него друзей тоже хватало, причем и для семейного общения, как с теми же Исаевыми, Симонянами, Ивановыми, хотя Валентин Иванов вовсе не спартаковец.
Валентина Тимофеевна не может забыть, как футболисты с женами или подругами тепло и весело проводили время в динамовском кругу. Совместные праздники, тот же Новый год, были совсем не похожи на банальные попойки, скорее напоминали карнавальные представления. Яшин, Шабров, Царев исполняли танец маленьких лебедей в набедренных повязках или в тогах из старых занавесок. Под хохот присутствующих заходились в индийском танце, одетые в белое солдатское белье с длинными рубахами навыпуск. Пели, музицировали. Присоединялись соседи, тоже что-то изображали, потом все вместе отправлялись к ним в гости, не обходились и без своего любимого футбола во дворе.
В общем футболисты яшинской поры были едины в динамовском братстве на работе и на отдыхе, хотя, как в любом коллективе, бывало всякое – размолвки, недоразумения, «нарушения режима», иногда попросту кутежи, но не водилось ни наушничества, ни склок. Во многом благодаря тому, что Михаилу Якушину удавалось хитроумным лавированием сдерживать натиск ведомственной казенщины и генеральских интриг. С его отставкой в 1960 году, которую некоторые знатоки считают началом отката, а потом и заката «Динамо», атмосфера в команде все больше сгущалась (просветлев лишь на короткий период при Александре Пономареве).
Вот когда «Спартак» со своей известной «вольницей» тонкими усилиями Николая Старостина, прежде всего вне поля, а уже как следствие на поле, обрел долговременное преимущество, материализованное (с решающим участием, само собой, Константина Бескова, а затем Олега Романцева) в спортивных достижениях 80—90-х годов. Сейчас-то «чужих судеб соединенность и разобщенность близких душ», мне кажется, поразила в той или иной степени оба славных клуба, но старостинская закваска сохраняется по крайней мере в отношениях к ветеранам и между ветеранами «Спартака». Малочисленных уже сверстников же Льва Ивановича Яшина такие скрепы, увы, так прочно, как в молодости, не связывают – может быть, потому что нет его самого.
Не всегда легко определить, отчего у тех или иных футболистов возникает взаимное влечение, перерастающее в товарищество. Примешиваются и привходящие обстоятельства. С многими спартаковцами и динамовцами Яшина сближало домашнее местоположение. По соседству на Кутузовском проспекте, где проживал он до 1964 года, пока не переехал в Чапаевский переулок, обитали спартаковцы Борис Татушин, Анатолий Исаев, Анатолий Ильин, динамовцы Алексей Хомич, Владимир Савдунин, Владимир Рыжкин…
Но это, разумеется, был лишь сопутствующий мотив взаимопритяжения. Яшин настолько легко находил общий язык с самыми разными людьми, настолько просто с ними сходился, а те, в свою очередь, настолько ценили его душевную щедрость, что соседство лишь подталкивало к дружескому общению.
Яшин был человек, я бы сказал, «дружбоемкий». Обаяние и широта натуры Левы, Льва, Льва Ивановича притягивали к нему самых разных людей независимо от возраста и положения. Дружбу с заводскими, такими же работягами, вымахавшими в директоров, главных инженеров и главных конструкторов, пронес через всю жизнь. А какой футболист может похвастать семейным общением с тренерами? У Яшина же сложились не просто добрые отношения с наставниками и учителями – они переросли с годами в привязанность, а то и дружбу с Чернышевым, Якушиным, Хомичем, Качалиным, Пономаревым, Бесковым. Добросердечность Яшина стирала разницу и в возрасте, и в клубной принадлежности. В дружбе динамовцы, спартаковцы, торпедовцы были для него равны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
