– Мадам, я говорю правду, которую, насколько мне помнится, вы всегда хотите услышать от меня.
– Я попросила бы вас лучше заняться собственными делами.
– Брак вашего величества – это мое дело.
– Я так не думаю.
– Мадам…
– Приказываю вам не совать нос в мои дела!
– А я настаиваю, что ваш брак именно мое дело – мое точно так же, как и ваше.
– То есть вы думаете, что я выйду замуж за нас, не так ли?
– Вы дали мне понять, что это не невозможно.
– Значит, вы попросту дурак, если лелеете подобные надежды. Вы… Дадли… женитесь на королеве? Неужели вы думаете, что я могу настолько забыть о моем королевском титуле, что соглашусь стать женой такого, как вы?
– Ваше величество действительно хочет это сказать?
– Мы действительно хотим это сказать.
– В таком случае могу я просить позволения вашего величества покинуть двор? Я желаю уехать за границу.
– Поезжайте! Поезжайте непременно. Ничто не порадовало бы нас больше. С величайшим удовольствием мы даем вам разрешение уехать.
Роберт замолчал. Она исподтишка наблюдала за ним. «Ну, мастер Роберт, – думала она, – что теперь? Это тебе покажет, кто здесь хозяин».
Он исполнял свои обязанности во время охоты с большим тщанием и отрешенным совершенством. К тому времени, когда они вошли во дворец, к ней почти вернулось хорошее настроение, но она тщетно ожидала, что он попросит у нее прощения.
Целый день Роберт не появлялся при дворе, поскольку никакие особенные обязанности его там не удерживали. Министры королевы насторожились. Они слышали о ссоре. Не была ли она началом охлаждения между ними? На следующий день Сесил сказал ей:
– Поскольку ваше величество приняли решение о браке с королем Швеции, можно было бы пригласить его сюда безотлагательно.
Елизавета неожиданно рассвирепела:
– Я приняла решение о браке с королем Швеции? Да я слышала, что он просто слабоумный!
– Ваше величество, он король и станет достойным мужем.
– Я лучше всех могу судить о том, кто станет моим мужем.
– Значит, ваше величество не имеет намерений осуществить этот союз?
– У меня нет подобных намерений.
Сесил удалился в крайнем раздражении. Значит, ее заявление во время охоты, о котором ему доложили те, кто работал на него, преследовало единственную цель – разозлить Роберта.
Елизавета ждала, когда Роберту расскажут о ее словах. Он должен, предполагала она, смиренно возвратиться. Тогда королева встретила бы его на полпути и между ними произошла бы очередная сцена примирения, которые она так обожала. Елизавета нуждалась в утешениях после целого дня, проведенного без Роберта, потому что другие мужчины казались ей глупыми и бестолковыми в сравнении с ним.
Но он не пришел. И в конце концов, когда она приказала ему явиться, появился с застенчивым видом.
– Почему вы позволили себе отсутствовать при дворе? – требовательно спросила королева.
– Потому что я занимался приготовлениями для отъезда из страны и думал, что таким образом выполняю приказ вашего величества.
Она почувствовала себя жалкой и беспомощной. Ее глаза молили: «Значит, ты мог бы покинуть меня? Бросить меня на милость моих суровых министров? И это все, чего стоит твоя любовь? Разве все твои клятвы ничего не значат?»
– Милорд, – проговорила она подавленно, – разве вы хотите уехать из страны? Если вы именно этого желаете, наше стремление удовлетворить вас так велико, что мы даем вам на это разрешение, даже если делаем это вопреки нашим собственным желаниям.
Он улыбнулся, страстно поцеловав ее руку:
– Что может доставить мне больше удовлетворения, чем служба вашему величеству?
– Значит, все хорошо? – весело откликнулась она.
– А как же король Швеции?
Елизавета причмокнула, как обыкновенно это делала, а потом начала смеяться, и он засмеялся вместе с ней.
– Достаточно, – сказала она, – садитесь рядом со мной и доставьте мне удовольствие своей беседой. Я заявляю, что двор последние несколько часов был прескучным местом.
А когда к ней пришли французский и испанский послы и один из них выразил удивление, что Роберт Дадли все еще при дворе, хотя он слышал, как ее величество дала его светлости разрешение уехать за границу, Елизавета легко расхохоталась.
– Я не могу жить, если не вижу его каждый день, – пояснила она. Но тут ей показалось, что улыбка Роберта стала слишком самовлюбленной, и она быстро добавила: – Он моя любимая комнатная собачка.
По лицу Роберта было заметно, что он разозлился, но она протянула ему руку с очень нежной улыбкой и продолжила:
– Нет, это правда, я не могу без него. И там, где Дадли, вы наверняка найдете и Елизавету.
И тогда весь двор понял, что она влюблена в него так же сильно, как и прежде; и все поверили – в том числе и Роберт, – что их свадьба не за горами.
Время в Виндзоре проходило приятно. Елизавета часто гуляла на террасе, которую построили для нее перед замком с северной стороны. Она любила пешие прогулки, и ее нередко видели во главе маленькой процессии, состоявшей из дам и кавалеров, с лордом Робертом, шедшим рядом с ней и державшим над ней зонтик, если шел дождь.
Часто Елизавета охотилась в парке или в лесу, потому что очень любила охоту, как и ее отец. Бой быков и петушиные бои приводили ее в восторг. Она устроила в замке сцену, чтобы удовлетворить свою страсть к драме, и многие бродячие актеры приходили ко двору в надежде угодить королеве и сделать себе состояние. Для музыкантов тоже нашлось место; в оркестре замка Виндзор играли на многих инструментах, включая лютни и волынки, флейты и виолы.
Но королева не забывала и о том, что ее долг показываться перед народом, и тогда отправлялась в поездки через Эссекс и Суффолк, останавливаясь в разных домах, принадлежавших тем дамам и кавалерам, которые были достаточно богаты и достаточно знатны, чтобы принимать ее у себя.
Когда они были в Испуиче, внимание королевы привлекла леди Катарина Грей.
Это было во время одевания – всегда очень важной церемонии, потому что у королевы было очень много платьев, из которых приходилось выбирать, и очень много драгоценностей, которые часто примерялись только для того, чтобы быть отвергнутыми. Наконец Елизавета остановилась на платье из черного бархата с широким поясом, отделанным жемчугами и изумрудами. К нему была выбрана черная вельветовая шляпа, украшенная золотом и пером, свисавшим до плеча.
Застегивая украшенный драгоценностями пояс, Катарина Грей неожиданно упала в обморок к ногам своей госпожи.
Несколько секунд Елизавета стояла неподвижно, глядя вниз на девушку, которая была очень красива и в эту минуту поразительно напоминала свою сестру, трагическую леди Джейн.
