Пробиться сквозь эту толпу без большого шума не было никакой возможности. Пугать тиранозавром и кракеном или, тем более, устраивать резню Тревельян не собирался; первое ославило бы его как подозрительного колдуна, а второе было деянием антигуманным – ведь сослуживцы Теки ничем его не обидели и выполняли приказ госпожи со всем к нему уважением. Он находился уже не в дремучих лесах, а в краю цивилизованном, где всякая странность вроде превращения в ящера или в цветущий куст была заметна, и слух о ней разносился стремительно, с громким барабанным боем. Вдобавок о путнике-рапсоде, прибывшем с Юга, уже сообщили в Мад Эборн, в столицу и, вероятно, в другие города. Было ли это плохо или было хорошо? Среди коллег Тревельяна мнения по этому поводу ходили разные: одни являлись убежденными сторонниками анонимности и скрытности, другие считали, что слава хоть и привлекает лишнее внимание, зато увеличивает возможности для наблюдений и прогрессивных воздействий. Так ли, иначе, но дело с капризной принцессой хотелось все же закончить по-мирному, по-доброму: спеть ей песни, какие пожелает, покрасоваться рядом в лодке и откланяться.
В комнате с бойницами Тревельян просидел до вечерней зари. Затем появился Теки, представился полным именем – Теки-Гах – и предложил пленнику фрукты, мясо и вино. Судя по наушным украшениям и кинжалу у пояса, он относился к сословию мелких дворян, а это были люди служилые и не чванливые. Они с Тревельяном распили кувшин торвальского, после чего телохранитель посмотрел в окошко и сказал:
– Ближняя звезда уже поднялась. Пойдем, рапсод! Теперь я должен отвести тебя к госпоже.
Тревельян схватился за мешок с лютней, но Теки, усмехаясь, покачал головой:
– Свой инструмент и своего зверька оставь здесь. Этой ночью вы с госпожой будете петь дуэтом. – И он очень похоже изобразил учащенное дыхание и пару стонов.
– Не думаю, что эта песня мне по нраву, – пробурчал Тревельян.
– Почему? Она молода и очень красива… – Теки вдруг стал серьезным. – Делай, рапсод, что она пожелает, и обретешь удовольствие, деньги и полезные знакомства. Чего тебе надо еще? Любой мужчина отдал бы половину крови, чтобы очутиться на твоем месте!
– В том-то и дело, что я не любой, – вздохнул Тревельян, спускаясь по лестнице вслед за Теки.
Его отвели в восьмиугольный павильон, называвшийся Звездным чертогом. Вместо стен тут были резные столбики и плотные синие драпировки, свисавшие с поперечных балок, а вместо потолка и крыши – звездное ночное небо. Посреди павильона стояло круглое мягкое ложе размером с теннисный корт, у изголовья горели свечи в серебряных шандалах, на столбиках висели зеркала, и в каждом отражалась Лиана-Шихи, очень соблазнительная в своей полупрозрачной коротенькой тунике. Чудное зрелище, но Тревельяна оно не вдохновляло. Он любил всяких женщин и девиц, но только не таких, которые пытались взять верх над ним.
– Сюда! – Зеленоглазая хлопнула о покрывало, но Тревельян сел на самый край, подальше от ее нагих коленок.
– Госпожа желает послушать историю моих скитаний?
– Желает, но не сейчас.
Он подергал ленточки в своих бакенбардах.
– Прекрасная ночь, не правда ли? Звезды как глаза красавиц, запах цветов – как аромат их дыхания, а музыка, что доносится с озера, как их переливчатый смех… В такую ночь я мечтаю о том, чтобы воспарить в небеса и окунуться в звездный свет, смыв разом все грехи, все плотские желания, все…
Принцесса нетерпеливо шевельнулась.
– Обещаю, что ты туда попадешь, прямо в звездное око Таван-Геза. Вот этим путем. – Она приподняла краешек туники и раздвинула бедра.
«Этой птичке зубы не заговоришь. Знает, чего хочет», – прокомментировал командор.
«Маленькая развратная дрянь!» – откликнулся Тревельян, а вслух сказал:
– Ах, моя госпожа, то, что я вижу, требует песни, и я сейчас ее спою. Уверен, тебе понравится. Я могу петь без своего инструмента.
Брови Лианы-Шихи сошлись на переносице. В зыбком пламени свечей она выглядела лет на десять старше, и выражение ее лица не сулило ничего хорошего.
– Ка-акие песни, рапсод? Ты здесь не ради песен!
– Я знаю, зачем я тут, – проникновенно сказал Тревельян. – Но видишь ли, моя зеленоглазая владычица, дело между мужчиной и женщиной не сводится к кувырканью в постели. Если ограничиться постелью, теряешь самое приятное и драгоценное – восторг души, нашедшей родственную душу. Твой наставник Тургу-Даш не говорил тебе об этом? Тогда позволь мне объяснить. Я расскажу тебе о робком взгляде и нежном касании рук, о песнях и цветах, что предназначены любимой, о первом поцелуе и…
Звонкий голосок Лианы-Шихи вдруг сделался хрипловатым и резким:
– Ты, рапсод, красив, но разума у тебя не больше, чем у лесного паца! Тургу-Даш научил меня читать, писать и считать, а теперь учит древней истории, и в других поучениях я не нуждаюсь, ни его, ни твоих! Я хорошо считаю, и мне известно, что бывает с человеком, если разделить его напополам. Хочешь, чтоб это случилось с тобой? Или желаешь вместо моей постели попасть в другое место?
– От другого места я бы не отказался, – молвил Тревельян. – Разлука сохраняет свежесть чувств. Ты поймешь это, когда немного остынешь.
Принцесса набросила покрывало на голые ноги и хлопнула в ладоши. Теки-Гах возник как из-под земли.
– Лат-Хора ко мне! С его стражей!
«Идиот! – прорычал командор. – Эта принцесска – племянница наследника! Для тебя – прямой ход в имперские Архивы, не говоря уж о связях в высшем обществе! Что тебя останавливает? Ты ведь переспал с Чарейт-Дор? Или я ошибаюсь?»
«Чарейт-Дор мне нравилась, а эта юная стриптизерша – нет».
«Но твоя миссия…»
«Сейчас у меня внеслужебное время, – сообщил Тревельян. – На этом давай закончим».
В павильоне появился мужчина зрелых лет с лицом значительным и важным. Его одеяние свидетельствовало о поспешности сборов, но главное он не забыл: большой, свисавший с шеи медальон с драконом являлся знаком власти над провинцией. Правителя сопровождали Теки и четыре воина в полном вооружении.
– Я здесь, моя госпожа. – Лат-Хор склонил голову. – Чего ты желаешь?
– Чтобы этого рапсода отправили в Висельные Покои! – Принцесса ткнула в Тревельяна изящным пальчиком. – Пусть его посадят в яму с пацами, и пусть он сидит там два… нет, три дня! Пусть сидит дольше, если я о нем забуду. – Она подняла взгляд к звездам и сморщила носик. – Я еще не решила, забуду или нет.
– Будет исполнено, – сказал Лат-Хор. – Какое обвинение я должен ему предъявить?
– Разве нужны какие-то обвинения?
– Да, моя драгоценная гостья. Тебе, конечно, известно, что так полагается по закону. И обвинения должны быть серьезными, иначе не оберешься хлопот с Братством Рапсодов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
