Дальше он читал быстро, по диагонали. Разумеется, все закончилось хорошо, хотя в детской памяти этот момент отчаяния в самом глухом уголке депо останется, без сомнения, гораздо дольше, чем счастливый конец – такого вообще свойство памяти, и тем более детской: помнить плохое и забывать о хорошем.
Мистер Мартин, Президент Железнодорожной Компании «Срединный Мир», лично приехал с Сент-Луис, чтобы посмотреть, как там идут дела. Помимо этого он собирался съездить на новеньком Берлингтон-Зефире в Топеку, где его дочка, ставшая пианисткой, давала в тот вечер свой первый сольный концерт. Только Зефир завести не сумели. Похоже, в топку попала вода.
(«Это, случайно, не ты налил воду в дизельный бак, машинист Боб? – спросил себя Джейк. – Зуб даю, это ты, старина!»)
А остальные все поезда были в рейсе! Что же делать?
Кто-то легонько подергал мистера Мартина за руку. Это был Чистильщик Боб, только он не был сейчас похож на чистильщика моторов. Он снял свой рабочий комбинезон, забрызганный маслом, и надел чистую спецодежду и свою старую машинистскую фуражку.
– Чарли здесь, на запасном пути, – сказал он.
– Он довезет вас до Топеки, мистер Мартин. И вы успеете на концерт вашей дочки, Чарли всегда и везде успевал.
– Этот древний паровоз? – усмехнулся мистер Мартин. – Да он и до завтрашнего утра туда не доберется, до Топеки.
– Нет, Чарли сможет! – настаивал машинист Боб.
– Я знаю, он сможет! Ведь ему не придется тащить вагоны! Понимаете, я в свободное время чистил ему двигатель и котел, так что он готов ехать.
– Ладно, давайте попробуем, – сказал мистер Мартин. – Мне было бы жаль пропустить первый концерт Сюзанны!
Чарли действительно был готов: машинист Боб наполнил тендер свежим углем, а бока раскаленной топки аж покраснели. Боб помог мистеру Мартину подняться в кабину и впервые за долгие годы вывел Чарли со ржавых запасных путей на основные рельсы. Выехав на Первый Путь, он потянул за веревку гудка, и Чарли выдал свой прежний бодрый и смелый клич: ВУУУ-УУУУ.
Услышав знакомый гудок, детишки всего Сент-Луиса высыпали на улицу, чтобы поглядеть на ржавый и старенький паровоз, который снова отправился в путь по рельсам.
– Смотрите! – кричали они. – Это Чарли! Чарли Чу-Чу вернулся! Ура-а-а!
Они все махали ему руками, а Чарли, пуская веселые струйки пара, выехал из городка и помчался вперед, набирая скорость и гудя в свой гудок. Сам, как в прежние времена: ВУУУУУ-УУУУУУУУУУУ!
Чух-чух, выбивали колеса Чарли!
Пух-пух, пыхтел дым в трубе!
Вжих-вжих, тарахтел транспортер, доставляющий уголь в топку!
Снова вперед! Полный сил! Гип-гип-ура! Тру-ля-ля! Никогда раньше Чарли не ездил так быстро! Пейзаж проносился мимо одной смазанной полосой! По сравнению с Чарли машины, несущиеся по шоссе 41, казалось, стояли на месте!
– О-го-го! – вскричал мистер Мартин, подбросив в воздух шляпу. – Вот это я понимаю, Боб, всем локомотивам локомотив! И почему мы списали его, не знаю? Как вам удается грузить уголь на транспортер при такой скорости?
Машинист Боб лишь улыбнулся в ответ; он-то знал, что Чарли сам загружает топку. А за чух-чух, пух-пух и вжих – вжих он еще различал прежнюю песенку Чарли, его тихий и хрипловатый голос:
Не задавай мне дурацких вопросов,В дурацкие игры я не играюсь.Я простой, чу-чу, паровозик,И таким навсегда останусь.Только мчаться вперед я хочуПод небом синим, как в первый раз,И быть паровозом счастливым, чу-чу,Пока не настанет мой час.
Чарли доставил мистера Мартена в Топеку вовремя, тот (конечно) успел на концерт своей дочки, и Сюзанна ужасно обрадовалась (конечно), увидев старого друга Чарли, а потом они все вместе вернулись в Сент-Луис, и всю дорогу Сюзанна гудела в гудок. Мистер Мартин предложил Чарли и Бобу работу – катать ребятишек – в новеньком Парке Атракционов «Срединный Мир», что в Калифорнии, и там они пребывают и по сей день, катают смеющихся ребятишек туда-сюда по волшебному миру, сотканному из огней, музыки и благотворного, доброго веселья. Машинист Боб стал седым, и Чарли уже не такой разговорчивый, как бывало, но оба еще полны сил, и иной раз детишки слышат, как Чарли поет свою песню тихим и хрипловатым голосом.
КОНЕЦ
– Не задавай мне дурацких вопросов, в дурацкие игры я не играюсь, – пробормотал Джейк, разглядывая последнюю картинку. На ней Чарли Чу-Чу тащил за собой два пассажирских вагончика, набитых смеющимися и довольными детьми, от «русских горок» до «чертова колеса». В кабине, понятно, сидел машинист Боб, тянул за веревку гудка и улыбался – счастья полные штаны Предполагалось, наверное, что улыбка его выражает великую радость, но Джейку она показалась ухмылкой безумца. Оба, – и Чарли, и машинист Боб, – походили на сумасшедших… и чем дольше Джейк вглядывался в лица детей на картинке, тем явственней ему казалось, что за довольным их выражением скрывается ужас. «Остановите, пожалуйста, этот поезд, – словно бы говорили они, эти лица. Мы хотим слезть. Пожалуйста. Нам же страшно. Отпустите нас».
«И быть паровозом счастливым, чу-чу, пока не настанет мой час.»
Джейк закрыл книгу и задумчиво на нее уставился. Потом, выждав какое-то время, открыл ее снова, взял ручку и принялся обводить в тексте слова и фразы, которые как будто притягивали его сами.
«Железнодорожная Компания “Срединный Мир”… машинист Боб… тихий и хрипловатый голос… ВУУУ-УУУУ… настоящий друг – первый с тех давних пор, когда умера жена Боба, в Нью-Йорке, давным – давно… мистер Мартин… мир меняется, мир не стоит на месте… Сюзанна…»
Джейк отложил ручку. Почему эти слова и фразы притягивают его? Насчет Нью-Йорке еще понятно, но остальные?.. И уж если на то пошло, почему эта книжка? Одно он знал твердо: ему было нужно иметь ее у себя. Если б сегодня у него в кошельке не оказалось денег, он бы, наверное, просто схватил ее и убежал. Но почему? Он себя чувствовал как-то странно. Как стрелка компаса. Стрелка не знает, где север и почему ее тянет в том направлении – нравится это ей или нет, она просто указывает туда. И по-другому она не может.
Сейчас Джейк уверен был только в одном: он ужасно устал. Если он в скором времени не переберется в постель, то уснет прямо здесь, за столом. Он уже снял рубашку, и тут его взгляд снова упал на обложку «Чарли Чу-Чу».
Эта улыбка. Он ей не верил. Не доверял.
Ну ни капельки.
23
Джейк надеялся, что уснет тут же, как только ляжет, но сон не пришел. Вместо сна возвратились те жуткие голоса и снова затеяли свой бесконечный спор, умер он или нет. Они не давали ему заснуть. Наконец он не выдержал: сел на постели, крепко зажмурил глаза и сжал кулаками виски.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
