«Мы оба знаем, что для тебя она не больше чем любая принадлежащая тебе шлюха…»
Казалось, своими безжалостными словами Эш выразил их мысли о том, что эта ночь ознаменует конец ее особого положения в глазах Фарука. После того как ею попользуется англичанин, она навсегда будет запятнана и уже не подойдет на роль жены султана. Она станет не лучше Ясмин или любой другой наложницы из тех, что строем, словно табун породистых кобыл, выставленных на продажу, прошли перед гостями на празднике и выставили напоказ свои достоинства. Когда Фарук в следующий раз удостоит гарем своим визитом, возможно, именно ей велят развлечь его в бане или согреть его постель.
Кларинда бросила вопросительный взгляд на лестницу, ведущую в ее альковное поднебесье, однако решительные шаги Соломона даже не замедлились.
Евнух провел Кларинду вниз по узкому длинному коридору, в котором она никогда не бывала. Когда они подошли к двери в его конце, ее будто распахнули невидимые руки. Две женщины, одетые во все черное, стояли у входа в мерцающем свете ламп и ждали ее. Интересно, если бы Эш выбрал Ясмин, ее тоже привели бы к ним?
Угрюмо поклонившись Кларинде, Соломон попятился в темный коридор, а его глаза оставались отстраненными и безжизненными, как пластинки полированного обсидиана. Одна из женщин обошла Кларинду и осторожно закрыла дверь перед его лицом.
Несмотря на то что Фарук приказал Соломону отвести Кларинду к женщинам, которые ее подготовят, она знала, что ничто на свете не способно подготовить ее к целой ночи в объятиях Эштона Берка.
Кларинда застыла, как мраморное изваяние, когда женщины стали раздевать ее. Своими крючковатыми пальцами они снимали с нее один предмет одежды за другим, пока она не оказалась совсем голая. Вздернув вверх подбородок, Кларинда смотрела прямо перед собой, отказываясь дрожать от страха или стыда. У нее не было выбора, она должна пройти всю процедуру, чтобы не навлечь подозрения на Эша или на себя.
Одна из женщин сняла у нее со лба венец из чеканного золота и принялась расчесывать ее волосы щеткой с перламутровой ручкой длинными ласкающими движениями, а другая тем временем поливала ее кожу потоками сандалового масла и втирала его в ее застывшие мышцы. Их прикосновения были мягкими, но безразличными, как будто они готовились принести ее в жертву какому-нибудь языческому божеству.
Кларинда постаралась не поморщиться, когда одна из них принесла глиняный горшочек с алыми румянами и стала втирать их в ее соски. Кларинде и в голову никогда не приходило, что к румянам, которыми столь щедро пользовалась Ясмин, была подмешана какая-то травка с колючками. Соски закололо, и они сморщились, это было совершенно новое ощущение — не сказать, что совсем неприятное.
Кларинде пришлось закрыть глаза, когда одна из женщин опустилась перед ней на колени и провела расческой, украшенной драгоценными камнями, по серебристо-светлому гнездышку на стыке ее бедер. Открыв глаза, она увидела, что женщина сменила расческу на пузырек с маслом. Она налила немного масла себе в ладонь, а затем растерла его пальцами.
Однако когда ее костлявые пальцы потянулись к ее бугорку, чтобы раздвинуть волоски, Кларинда схватила старуху за запястье.
— Нет! — твердо сказала она. Такого унижения она перенести не могла, чего бы ей это ни стоило.
Морщинистое лицо пожилой женщины, казалось, сморщилось еще больше.
— Мы слышали, что англичанки иногда ведут себя как дикарки, — сказала она. — Масло поможет ему проникнуть в тебя, и тебе будет лучше.
Вторая женщина указала ей на горшочек с румянами.
— А это, — объяснила она, — укажет ему, какие места на твоем теле надо ласкать, чтобы доставить тебе больше удовольствия.
По телу Кларинды пробежала легкая дрожь, когда она представила себе, как колючие румяна ужалят самый чувствительный уголок ее тела. Однако, заглянув в полные надежды темные глаза прислужниц, она едва сдержала странное в создавшейся ситуации желание расхохотаться. Кларинда искренне сомневалась в том, что человек с таким опытом, как у Эша, нуждается в дорожной карте для того, чтобы проторить себе путь к женскому лону. Если хотя бы половина того, что писали о нем скандальные газеты, правда, то это он мог бы устроить этим женщинам путешествие по их телу.
Однако она продолжала отрицательно мотать головой и отталкивать их руки, на что женщины тяжело вздохнули, не скрывая своего разочарования. Впрочем, они быстро перешли к следующему пункту своих обязанностей, состоявшему в том, чтобы облачить Кларинду в такую же прозрачную рубашку, в какой Ясмин обычно разгуливала по гарему с таким видом, какой мисс Трокмортон напустила бы на себя, отправляясь на похороны какого-нибудь сановника.
Кларинда отчаянно храбрилась, пока женщины не взяли ее за ледяные руки и не подвели к огромному деревянному сооружению, занимавшему большую часть комнаты. Плюшевая тахта, накрытая шелковыми простынями, заваленная кучей подушек и валиков разных размеров, форм и цветов, была вдвое больше ее обычной кушетки. Тахта казалась такой роскошной и манящей, что было понятно: использовать ее можно только с одной целью.
И эта цель — вовсе не сон.
Кларинда медлила, ее колени подкашивались. Теперь, когда все знали о том, что произойдет на этой тахте, ей было уже нелегко напоминать себе, что все происходящее — всего лишь первая часть отчаянного плана Эша по ее спасению.
В то мгновение, когда Соломон выводил ее из зала, Эш показался ей незнакомцем, холодным и безжалостным. Хорошо ли она знала человека, в которого он превратился? Что, если за годы разлуки Эш изменился больше, чем она предполагала? Они с братом долгое время были в ссоре. Как сильна его ненависть к Максимилиану? Или к… ней?
Если у Эша есть хотя бы малейшее намерение воспользоваться ситуацией, в которой они оба оказались, никто не сможет его остановить. Здесь, в этих краях, где женщина существует только для того, чтобы удовлетворять страсть и желания мужчины, она находится в полном его распоряжении, как еще несколько минут назад находилась в распоряжении Фарука.
Кларинда помрачнела, от страха и сомнений ее охватила дрожь.
Пожилые женщины стали подталкивать ее ноги, чтобы она повернулась и села на край тахты. Когда одна из них налила из глиняной фляги какой-то жидкости в золотой кубок и поднесла его к губам Кларинды, та не стала протестовать. Возможно, немного вина поможет ей справиться с нервозностью и не давать волю своей фантазии.
Но как только жидкость из кубка стекла ей на язык, Кларинда поняла, что совершила ужасную ошибку. Густой отвар был одновременно тошнотворно сладким и очень горьким. Кларинда попыталась оттолкнуть кубок, но одна из женщин схватила ее за запястья своими жилистыми руками, проявив при этом недюжинную силу, а другая стала вливать ей содержимое кубка в рот, вынуждая пить или подавиться.
