Стоило закрыть его, как пикнул компьютер, сообщая о принятом письме.
Из полиции пришла инструкция — как пользоваться мини-камерами. Она появилась громадным значком на виртуальном экране. Я кликнула на мельранскую заглавную букву, и внимательно пробежала глазами полстранички текста. Слава богу, на общегалактическом.
Фуф. Вроде ничего сложного.
Меня предупреждали, что камеры нельзя мочить, иначе отвалятся, нельзя перегревать — пропадет «маскировка», зато смело можно бить и охлаждать до любой температуры.
Вроде бы просто. Купаться с приборами я не собираюсь, прыгать через костер тоже — должны сработать как часы.
В конце инструкции добавлялось: с помощью какого-то особого излучения, камеры «видят» вокруг себя почти на триста шестьдесят градусов. Заботиться о фокусе не нужно, главное, чтобы преступники хоть словом, хоть полсловом себя выдали.
Что ж… приложу все усилия… Дожить бы только до завтра…
Время тянулось медленно. Минута капала за минутой — лениво, неспешно, как густая сосновая смола.
Чтобы совсем не сойти с ума, я связалась с Мелиндой. Подруга чувствовала себя отлично и просто фонтанировала радостью. Пару часов назад Фаскраф снова проверил состояние ребенка и сообщил, что малыш вне опасности, развивается правильно и с нужной скоростью. Вынашивать его предстоит не девять месяцев, а только шесть. И тяжелыми считаются лишь первые два.
Мелинда восторженно щебетала о том, как она счастлива, как ждет не дождется момента, когда возьмет сынишку на руки, прижмет к груди. Наконец-то Фаскраф сообщил подруге пол ребенка!
Галлиас заходил к Мелинде, хотел еще раз поговорить, но она выгнала звездного принца, и очень этим гордилась. Кажется, подруга боролась с собой, в глубине души очень хотела снова принять, поверить. Все-таки, Галлиас обеспечил их с малышом и содержанием и титулом. Но хорошая память и благоразумие возобладали над эмоциями. Мелинда выгнала Галлиаса снова и, пользуясь новыми привилегиями наследницы Саркатта, потребовала, чтобы больше его к ней не пускали.
Я так и не поняла — как решили сотрудники больницы противоречие между пожеланиями одного титулованного Саркатты и другого. Но Мелинде пообещали, что Галлиас больше ее не потревожит.
Когда за окнами совсем стемнело, а компьютерные часы показали девять двадцать, ко мне зашла Эймердина. В своей лихой манере, ввалилась в дверь без стука и заявила:
— Я собираюсь отвлечь тебя от завтрашних событий.
Странно, но именно в этот момент звякнуло кольцо — пришло сообщение от Зеллевса. Вчера, под чутким руководством полицейских я отправила письма Талису Рорри и Улису Клейлису. Просила о встрече и предлагала договориться — по-тихому, без передачи Ульрани-Саркатта. Письмо было выдержано в нервных, почти испуганных тонах. Там намекалось на справедливые опасения что я, как новая глава семьи, стану следующей жертвой. Что Галлиаса враги вполне могут убедить, застращать или даже купить. И завладеть связями Саркатта в правительстве Союза и Мельраны. А заодно и частью бизнеса конкурентов. Как выяснилось, Клейлисы и Рорри тоже держали сеть ночных клубов на разных планетах, но не преуспели так, как Саркатта.
Заллевс и Ларис подготовили такой текст, из которого следовало, что мне очень хочется договориться — отдать врагам все, чего только пожелают, лишь бы оставили в покое. Полицейские были уверены, что знатные преступники клюнут на приманку. И не ошиблись.
Когда СМС выплыло из кольца, Эймердина мазнула по мне понимающим взглядом, немного нервно поправила темно-синюю тунику, в тон свободным брюкам и сообщила:
— Я сама отвезу тебя на встречу.
Я подняла на тетю Рея удивленный взгляд, она хмыкнула — не слишком-то весело и пожала плечами.
— Они бы не отказались. Они мечтали об этом давно. И полиция права. Если бы предложение исходило от кого-то из нас, они могли бы что-то заподозрить. Но только не от тебя. Мельранцы склонны недооценивать землян, относится к ним снисходительно, как к низшей ступени эволюции… — Эймердила осеклась, опустила глаза.
А я… я вспомнила нашу с Реем ссору — там, на корабле. Ту самую ссору, где он сравнил землян с мартышками, а я ударила мельранца током. Я все бы отдала, чтобы вернуть тот момент! И плевать, какие гадости он сказал. Просто прижаться, обнять и забыться в его руках… В груди защемило, я всхлипнула, и Эймердина предсказуемо поняла все по-своему.
Осторожно взяла кресло, поднесла к кровати и устроилась рядом.
— Елисса, прости, если задела, — произнесла очень искренне, с сожалением. Я через силу улыбнулась.
— Я не имела в виду тебя, — вдруг горячо продолжила Эймердина, и мне опять вспомнился Рей. Вот также страстно, также эмоционально и он доказывал мне, что не хотел сказать ничего дурного.
Сердце больно ударилось о грудную клетку, на глаза навернулись слезы. Я закрыла лицо руками и разрыдалась. Второй раз за этот ужасно длинный, тягомотный, трудный день.
С минуту в комнате царила тишина, полная напряжения и непонимания. Но уже спустя недолгое время кровать прогнулась рядом со мной, и теплая рука Эймердины обняла за плечи, погладила по спине. Снова прямо как Рей! Я почти привычно уткнулась в ее плечо и разрыдалась еще надрывней, еще громче.
— Вам помочь? Госпожа Елисса, ради бога простите, что вот так, без приглашения… — на пороге комнаты появилась взволнованная Нимайя. Вся какая-то нервная, но как обычно идеально аккуратная в своем безупречно отглаженном белом платье.
— Чего тебе? — возмутилась Эймердина.
— Простите, пожалуйста, простите, госпожа Эймердина, госпожа Елисса, — затараторила Нимайя, пятясь от двери.
— Что такое? — мягко спросила я у встревоженной девушки.
— Вы плакали. Я подумала, может, буду чем-то полезна, — осторожно ответила она, косясь на Эймердину. — Я не знала, что вы не одни.
Судя по ауре Нимайи, она была искренна. Я никогда не умела филигранно читать чужие эмоции по энергетике, как другие, более мощные индиго. Но видела откровенность, ложь, лицемерие и очень сильные чувства.
Эймердина чуть заметно вздохнула и неожиданно для меня смягчилась:
— Извини, Нимайя, — протянула немного смущенно. — Я не хотела тебя обидеть. Просто… мы все немного на нервах…
— Да это я повела себя бестактно, — покачала головой служанка. — Нужно было постучать… Просто я…
— Ты волновалась за хозяйку, которая полюбилась, — закончила за нее Эймердина. — Думаю, это комплимент Лисе. А я… зря накричала. Сделай нам мятного и ромашкового чая, и принеси печенья, пожалуйста, — совсем мягко попросила тетя Рея.