— Познали величие замысла? — Истомин, будто бы выдохся от длинного повествования, и потому тяжело присел на стул, облокотившись рукой на спинку. — И что думаете делать?
Машеров сосредоточенно обвел всех взглядом и остановился на коллеге из ЦК. Романов понял молчаливый вопрос и с излишней резкостью, присущим иногда ему, ответил:
— Чего делать, работать? Херней мы с тобой, Петр, занимаемся! Мелочами, рутиной, особенно я.
— Ну практическую работу никто не отменял.
— Да, но если она идет вразрез с главной целью? Надо видеть картину в целом, куда двигаться нам и остальным. Мы же размениваемся на мелочи, не сосредотачиваемся на главном! Из-за этого наш путь так извилист, да и привел в итоге вовсе не туда.
— Считаете, что моя небольшая лекция была полезна?
Секретарь ЦК и возможный будущий глава государства поднял глаза на вихрастого парня. Очень уж тот непрост, с такими сложно, зато интересно.
— Мы ведь по этому поводу еще не раз побеседуем?
— Почему бы и нет, мы же все-таки земляки.
— Я сам вам позвоню. Не хочу через всех этих помощников, лишнее это. И вот что я еще подумал, — в главе пусть и большого, но города прямо на глазах начал проступать человек государственного масштаба. — Все эти идеи неплохо бы синтезировать в нечто удобоваримое и несколько подробней обсудить в более широком кругу заинтересованных товарищей. Вы понимаете меня? Людей, могущих принимать важные решения.
— Я бы пока не торопился! — тут же без заминки заявил Истомин. Видимо, такой поворот событий он заранее просчитывал. — Мы еще даже не начали разрабатывать стратегию. Все только в общих чертах, на словах. Подкреплять же каждую строчку плана следует научно обоснованными данными и формулировками.
Романов бросил на него быстрый проницательный взгляд и кивнул.
— На ваше усмотрение. Но можете полностью рассчитывать на мое и Петра Мироновича содействие. Будем считать это нашей небольшой тайной. Больно уж выводы у вас для широкой публики шокирующие.
Николай не скрывал скепсиса:
— Будем создавать очередной закрытый орден?
В комнате воцарилось натянутое как струна молчание. Все так и останется пустопорожней болтовней или станет отправной точкой для действия. Точку на правах хозяина поставить решил Машеров.
— Я бы, Николай Иванович, не был там категоричен. Просто нам, — секретарь ЦК кивнул в сторону Романова, — более понятны механизмы принятия важных для страны решений. И пока не мы главные рычаги, — все сидящие четко уловили акцент на слове «пока», — огромной рабочей махины нашей общей государственности. Вы еще мало представляете тот ворох проблем, с которым нам приходится сталкиваться ежедневно. Поверьте мне на слово, вырваться сюда даже на день стоило нам больших усилий. Впереди решающий съезд, после него события поскачут со скоростью калейдоскопа. Вот тогда и попляшем!
Попаданцы переглянулись между собой. Наверняка целый секретарь ЦК упомянул будущее событие не просто так, намекая на многое.
— Ну это только нам в плюс.
— Возможно, — согласился с Геологом Машеров, — но вы уверены, что мы пойдем дальше правильным путем? От вас мы узнали, как не надо, но очень мало идей, куда мы должны прийти. Вы же сам, Снайпер, считаете, что только начали над замыслом работать. И я отлично вижу, что работы у этих парней, — он кивнул в сторону «глушковцев», — невпроворот. Тут на одной экономике можно здорово застрять. Мы же хотим изменить общество на таких условиях, о которых никто и никогда даже не смел помышлять. Мы на суть самого человека замахнулись! Вы уверены, что мы это сможем?
Затянувшееся молчание неожиданно для всех прервал Романов. Больше человек дела, он не мог просто так смириться с тем, что вековечная мечта опять уходит куда-то туда, в непонятное будущее. Он вскочил с места и по примеру Снайпера заходил по комнате.
— Петр Миронович, не нагнетай! Я отлично понимаю тебя. Боязно и страшно на подобное замахнуться? Мы же и с текучкой еле-еле справляемся. Ребята просто не знают еще в какие гадюшники нам пришлось залезть, чтобы хотя бы приостановить процесс распада. Сколько усилий тратится, чтобы не пойти вразнос. Но если ты коммунист, то всегда замахивайся на большее! Со своей практической стороны я считаю, что наша страна обладает огромной потенциальной мощью. Надо только грамотно ею распорядиться. Мы сможем начать создание прообраза будущего уже сейчас, вытащить страну в тот самый постиндустриальный цикл и там уже на основе научных данных планомерно идти вперед. И они нам помогут, — Романов кивнул в сторону попаданцев. — Их просто очень много, и каждый привнес в наш мир нечто свое. Может потому что ты уехал наверх и не всегда замечаешь ежедневные перемены, а я отлично их схватываю. Понемногу и мы меняемся и наши методы меняются. Ежедневно я получаю сводку о введении в строй нечто инновационного, это поначалу все шло медленно, сейчас, как будто плотину прорвало.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Нежданно голос в помощь подал Малиновский.
— Простите, что прерываю вас, но я также подтверждаю, что в недалеком будущем предвижу поистине взрывной рост наших технологий. И дело не только в полученной от людей будущего информации. Само их появление спровоцировало в обществе искренний интерес к нашим возможностям и к науке в целом. Ну и сверху, — ученый бросил взгляд на двух секретарей ЦК, — также пошли подвижки в правильном направлении. Стало намного легче работать и вводить в строй эти самые инновации. Если такое настрой сохранится, то могу с полной уверенностью утверждать, что лет через двадцать мы будем на такой технологической и научной высоте, которого не достигнет никто. Самое тяжелое — это разгон!
— Задействовать резервы уже имеющегося общества для резкого цивилизационного прыжка вперед? — задумчиво проговорил Дивов. — Почему бы и нет. Я лично не вижу непреодолимых препятствий. Косность мышления мы изменили самим фактом собственного появления здесь. Многим дали толчок для размышления.
— Ну это просматривалось с самого начала нашего сюда вторжения. Мы катализатор. Поэтому и точка попадания именно такая выбрана. Раньше было бы сложней сдвинуть еще не закостеневшую до конца государственную махину, позже попросту невозможно.
— Ты все про своих мифических инопланетян?
— Да, Паша, и про них тоже.
Машеров задержал на них свой взгляд, хмыкнул, но промолчал. Еще бы переварить все здесь сказанное, разобрать аккуратно по полочкам.
Казалось бы, они закончили обсуждение, все уже мыслями народились дальше, но на сцене с плутоватой улыбкой сызнова выступил Николай Истомин.
— Ребятки, вы опять оставили за скобками огромных пласты изначальных данных. Наша страна также открытая система, и нам придется взаимодействовать со всем миром. Нельзя построить новое общество в отдельной стране, дело — это всепланетарное. Не забыли?
Снайпер сейчас выступал адвокатом дьявола и отлично заприметил реакцию всех присутствующих. Кто-то уже порывался ответить, кто-то впал в задумчивость. Ну что ж, обсудим этот вопрос в следующий раз!
Глава 20. Светская жизнь. 8 марта 1975 года Москва. Кутузовский проспект
— Надь, может, не надо? Мне нечего надеть!
Вот такой чисто женской фразой Степан хотел отделаться от очередного «выхода в свет», совпавшего в этот раз красной датой календаря. Но Надежда была непреклонна.
— Здрасьте! Что еще за кисейная барышня? Совсем с тобой тут замшеешь! Нас пригласили не абы кто, а Барышниковы. Очень известная, заметь, в столице семейка.
— Опять деловые?
— Вовсе и нет, из богемных кругов. У них в доме часто бывают известные актеры, писатели, музыканты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну и мы там, как забавные обезьянки. «Посмотрите, это люди из будущего!»
— Степа, прекрати паясничать и быстро одевайся! И не забудь, что ты и как человек очень даже интересен. Только в этот раз, пожалуйста, не надо сцен ревности.
— Ты имела в виду жестоких избиений?
— Ты когда-нибудь меня в могилу сведешь! — Надежда недовольно сдвинула свои густые брови, и Холмогорцев понял, что дальше лучше не усугублять. Его жена имела в прошлом достаточный опыт семейной жизни и могла уделать ментально любого мужика. Да и праздник сегодня женский, о чем свидетельствуют скромный пучок мимозы в графине и коробка шоколадных конфет. Он вздохнул и двинулся к стулу, на котором к своему вящему удивлению обнаружил собственные джинсы из будущего.
