— Этого не может быть, какая-то магия, — бормотал Бэдивер.
— Так не бывает, чем вы их тут кормите? — спросил Оррин Ламарка. Тот, наклонившись к уху короля, спросил: — Может, остановить бой, ваше величество?
— Нет, — чуть подумав, ответил король, — пусть продолжают!
Гвардейцы, бежавшие разнять дерущихся, замерли около бортика, увидев сигнал из королевской ложи. Секретарь поединка на корточках полз по краю арены под хохот и свист зрителей, стараясь не попасть под удары сражавшихся рыцарей.
Поняв, что Пармон действительно выдохся, Гримли неожиданно перешел к нападению, обрушив на грузного телохранителя Оррина настоящий град ударов. Пармон отбивался что было сил. Вот секира и меч сплелись вместе. Лезвие меча застряло между двумя полудисками, изогнулось и, вывернув противнику руки, Гримли выбил его оружие. Правда, удержать свое он также не смог. Огромный двуручник, чуть согнувшись, отлетел в сторону со звонким лязгом.
— Я не сдаюсь! — грозно хрипел Пармон, он схватил стул, на котором сидел бежавший секретарь, и с силой ударил Гримли. Тот не стал уворачиваться и лишь прикрыл голову закованными в сталь руками. Стул разлетелся вдребезги, но Гримли не чувствовал боли. Он подпрыгнул и ударил ногой в грудь могучего противника. Казалось, где-то ударили литавры, такой был звон металла о металл. Броня на груди Пармона прогнулась, он отлетел на два ярда. Устоял, но силу почувствовал. Страшную, нечеловеческую силу. Желание драться сразу пропало, грузный рыцарь ошалело моргал, глядя на разъяренного юношу.
Гримли разбежался и совершил прыжок со сменой ноги, как уже делал прежде в бою с манкуртом в авлийском посольстве. Раздался хруст, изо рта рыцаря брызнула кровь. Потеряв шлем, он отлетел назад и бессильно рухнул на спину. Засопел и на мгновение отключился. Гримли подошел вплотную и наступил на широкую грудь.
— Вот теперь, кажется, пора заканчивать, — сказал король.
Ламарк обрадованно подошел к краю королевской ложи и громко, как умел с армейских времен, провозгласил: «Победителем объявляется Гримли Фолкин из Клекстона!»
Арена взорвалась аплодисментами. Гримли снял ногу с груди Пармона и помог тому встать. На помощь телохранителю Оррина бежали оруженосцы и лекари.
— Ты дерешься как колдун. Будешь великим воином! — с явной симпатией заявил поверженный силач, сплюнув выбитый зуб. Гримли показал свою припухшую губу с запекшейся кровью — у меня тоже!
Пармон понимающе кивнул, протянул широкую потную руку, и Гримли пожал её. Охая и причитая, скрипя разбитым доспехом, Пармон заковылял к своим. Гримли также с трудом дошел до Марка. Крики с трибун не отпускали его. Пришлось ещё раз поклониться королю и зрителям. Подле оруженосца его уже ждали Илирвен и Толин.
— Мы смотрели отсюда, ты был великолепен! — кричал гном. — Я выиграл бочку темного клекстонского!
Илирвен поцеловала его в лоб:
— Это чудо, что тебе помогло совладать с собой?
«Любовь», — хотел сказать Гримли, но промолчал, видя искренний интерес в глазах эльфийки. Он поцеловал её в щеку, сбросил тяжелый доспех и, махнув рукой, бросился к выходу.
— Куда ты? — крикнул Толин.
— Ждите здесь, я скоро вернусь!
— Так ты скажи, куда собрался? — уже тише спросил его догнавший Марк.
— Ты знаешь, где выходы королевской ложи?
— Знаю, но нас туда никто не пропустит, там гвардия!
— А нам туда и не надо, только к выходу, живей! — Он побежал вдоль арены, проталкиваясь сквозь огромные массы выходивших людей. Чуть правее высокой ложи, украшенной раскидистыми навесами и флагами Эрафии, он заметил выход. Подъезд с колоннами, откуда уезжали богато одетые всадники и роскошные экипажи. Отъехали уже несколько открытых карет. Король решил не ждать другого четвертьфинала. Кругом толкались теснимые стражей зеваки, лакеи и пажи. Солнце начало клониться к закату.
Её нигде не было. Неужели упустил?.. Кругом все куда-то спешили. Марк не понимал, что он тут ищет, мечется от одного к другому туда-сюда. Вот вышел канцлер, его со всех сторон окружала охрана и мельтешащая челядь. Кареты отъезжают. А ведь она не самая высокородная дама, вспоминал Гримли, она сидела далековато от короля и канцлера.
Отчаяние вновь охватило его, забылись уже несколько раз обдуманные слова, с которыми он хотел обратиться к незнакомке. Вдруг его взгляд упал на дорогую карету, куда стража подсаживала молодую даму в роскошном атласном платье. И, о чудо, попрощавшись с ней, на улице осталась та самая прекрасная из виденных Гримли девушек! Он заробел, на миг замер, но потом поспешил за ней.
Её сопровождал какой-то гвардеец. Гримли подбежал и обогнал её. Казалось, девушка чуть напугана его появлением. Остановилась, её щеки зарделись легким румянцем, и стражник отступил назад. Марк тоже куда-то потерялся. Вот проклятие, легче сразиться с рыцарем, чем сказать ей что-то, глядя в глаза, думал Гримли. Ему не хотелось выдавать свои переживания, однако он с ужасом чувствовал, как сильно краснеет.
— Вы хотели о чем-то меня спросить? — Какой теплый нежный голос, в нем не было надменности и холода, которых он так боялся. Гримли хотел сказать: «Извините, я хотел бы познакомиться с вами!». А на деле вышло:
— Я хотел бы поблагодарить вас! Сегодня в поединке против Пармона вы спасли меня. Позвольте выразить мне свою признательность, — он упал на колено. — Ваш взгляд, он вселял в меня уверенность и помог победить!
«Какую ахинею несу — я полный идиот!» — Гримли покраснел ещё сильнее.
— Что вы! Вы сами одолели этого мощного грузного гиганта и, пожалуйста, встаньте с колен. Кругом люди, что они о нас подумают!
— Не встану, если вы не позволите мне поцеловать вам руку, как даме сердца!
— Что ж, позволю, — она протянула руку в кожаной, осыпанной блестками перчатке, и он поцеловал её нежно, будто боялся, что сейчас дунет ветер и чудо растает, как дым или призрачное видение.
— Ну, хоть теперь встанете? — она взяла его за плечи и подняла, стоявший сзади охранник усмехнулся. — Меня зовут Аделаида Торнтон, — представилась девушка. — Я первая фрейлина принцессы Эльзы Грифонхат.
— А я Гримли Фолкин, э… ученик академии, будущий рыцарь.
— Вы не будущий, а настоящий рыцарь! Многим приближенным к престолу лицам стоило бы поучиться у вас.
Она не знала, как продолжить разговор. Как сказать, что ей надо идти, при этом не обидеть его? В то же время Аделаиде почему-то расхотелось спешить с исполнением поручения принцессы.
— Если у вас есть враги, проблемы, которые мог бы решить только рыцарь, то я с удовольствием сделаю для вас все, что в моих силах, и даже больше!
Он читает мои мысли, подумала Адель, а не колдун ли он? Не случайно на арене он так летал. Эй-Той говорил, так могут сражаться только воины-маги…
— Вы знаете, — сказала она, — мне сейчас нужно спешить. — Ой, как он помрачнел. — Но завтра после вашего полуфинала мы можем встретиться и…
Ну, что же она сейчас скажет?!
— …и обсудить кое-что. У меня на самом деле есть проблема, с которой и правда может справиться только настоящий рыцарь…
Гримли просто сиял.
— …но это связано с опасностью, — дрожа будто на сильном ветру, сказала она.
— Это не имеет значения, ведь я помогаю вам! Для меня не будет преград, только скажите, что нужно делать!
— Какой вы быстрый, Гримли, все завтра! — она приставила указательный палец ко рту. — Но это тайна, вы никому не должны говорить о нашей встрече!
— Нем как рыба, — ответил Гримли.
— Тогда до завтра, — ответила она полушепотом, поскольку приблизился охранник.
— Где? — спросил юноша.
— Я сама вас найду после полуфинала!
— Хорошо, тогда завтра после утреннего боя! — он поклонился и отошел в сторону. Охранник, здоровый мужик вроде Пармона, только постарше, довольно миролюбиво посмотрел и даже подмигнул ему. Гримли так и остался стоять посреди улицы, слушая звуки стучащих по булыжной мостовой каблуков.
Откуда-то сверху ударили колокола. В башне ратуши били восемь вечера. Гримли охватило такое блаженство, какого он не знал прежде, он стоял посреди улицы и плакал от счастья.
Когда Марк тронул его за плечо, тот даже не обернулся, потом плавно опустил голову и кротко сказал: «Знаешь, Марк, я, кажется, влюбился!»
— Бывает, — весело ответил оружейник, — я только от Толина. Гном собирает всю компанию в «Солнечном Эле», чтобы отметить твою победу! Тебя все ждут!
— Хорошо, — кивнул Гримли, — хотя и обещал Торребору, но пойду!
Они вместе побрели по улице. Марк никогда не видел Фолкина таким задумчивым и счастливым.
Весь бар «Солнечный Эль» гудел. Гримли только что не носили на руках, хотя Толин отчаянно на этом настаивал. Выигранную им бочку пива уже опорожнили, вся компания веселилась. Кругом танцевали, пели, смеялись. Часто слышались злые и едкие шутки про учителя Мантиса. Устав от всеобщего внимания, Гримли сидел в углу и задумчиво потягивал легкий эль. Тут дверь открылась, и вошли не очередные студенты, выкупившие весь бар до завтрашнего дня, а мастер Торребор. Все немного сникли — по негласному соглашению учителя редко посещали ученические пирушки. Поздоровавшись со многими своими знакомыми, Торребор прошел прямо к Гримли и, удержав его от попыток подняться, сел рядом, крепко пожав руку.
