— Спокойной ночи, Юлианна! И запомни: я у тебя в вечном долгу за моего Бильбо!
— Спокойной ночи, Дара, — ответила Аннушка. История с Бильбо пока так и осталась непроясненной, но без Юльки тут явно не обошлось.
С кровати Дары еще некоторое время доносилось сопенье и тихий плач, потом она затихла.
— Дара! — позвала Аннушка. Та не ответила. Аннушка накинула «привиденческий саван» и тихонько вышла за дверь. Через полутемные коридор и гостиную она добралась до лифта и поднялась на учебный этаж. Осмотрев все классы один за другим и никого там не найдя, Аннушка направилась в библиотеку. Она осторожно открыла тяжелую дубовую дверь.
За столиком в углу, под уютным светом зеленой лампы, сидели и мирно ужинали Финегас и Юлька. Перед ними лежал на длинном блюде большой рыбий скелет с хвостом, но уже без головы: рыбья голова лежала на тарелке перед Финегасом, и он с ювелирной тщательностью выковыривал из нее косточки и смачно их обсасывал.
— О, еще одна гостья! Снимай свой саван и проходи к столу, мышка. Это прощальный ужин Юлианны — завтра она отправится кататься на Келпи. Лосося мы уже съели, но у нас есть еще пирожные и фрукты.
— Меня прислали за Юлианной. Ее требуют, — измененным мрачным голосом проговорила Аннушка. — Следуй за мной, сестра Юлианна! — с этими словами она повернулась и вышла за дверь, оставив ее открытой.
— К сожалению, господин Финегас, я должна идти, — услышала она Юлькин голос. — Я знаю, кто меня вызывает, и не могу отказаться. Спасибо вам, что простили мне кролика.
— Ну что ты, мышка! О чем речь! Конечно, жаль, что сегодняшнее жертвоприношение не удалось, но завтрашнее будет не хуже. Разве можно сравнить какого-то жалкого кролика с живой, такой умной и здоровенькой девочкой! Я ценю, что свой последний вечер ты подарила старому друиду Финегасу. И поверь, я уважаю твое мужество и гордое пренебрежение к быстротекущей человеческой жизни. Спокойной ночи, моя дорогая! Пусть последний твой сон будет сладок!
— Спокойной ночи, господин Финегас, и спасибо вам за чудесный вечер. Было так интересно с вами разговаривать, особенно о Большом Плане. До конца жизни не забуду того, что вы мне рассказали!
— До конца жизни? Ну, для этого особая память не требуется, — усмехнулся Финегас. — Прощай, мышка-малышка!
— До свиданья, друид!
Аннушка глядела на них одним глазом, вторая дырка опять сползла на ухо, но ей показалось, что по морщинистым щекам библиотекаря скатились две слезы.
«Так они задумали Юльку отдать Келпи!» — поняла она и задохнулась от ужаса и гнева.
Юлька вышла за дверь и сразу же крепко-крепко обняла Аннушку.
— Я знаю, что это ты, сестричка моя дорогая! — прошептала она прямо в ухо, торчащее из дыры на голове привидения.
— Бежим отсюда! — сказала Аннушка и повела Юльку за руку по темным коридорам.
Они благополучно добрались до Норки, никого не встретив по дороге.
— Это моя комната, — сказала Аннушка. — Я живу с соседкой. Сейчас-то она спит, но все равно давай говорить шепотом.
Аннушка сняла простыню и швырнула ее на стол. И зря, потому что боуги уже успели соорудить на нем башню из тарелок: дурацкая простыня задела это хлипкое сооружение, тарелки грохнули, ножи и вилки звякнули, и Дара проснулась от шума. Она отодвинула полог и свесила голову с кровати. Сестры испуганно замерли. Дара зевнула и проговорила сиплым со сна голосом:
— Привет! Ух, как я сегодня измучилась, Юлианна! У меня от переживаний даже в глазах двоится: гляжу на тебя и вижу две Юлианны. Спокойной ночи, дорогая! Пусть тебе приснится благодарный Бильбо! — И ее голова снова исчезла за складками полога.
— Ты хочешь есть? — шепотом спросила Аннушка Юльку.
— Не особенно. Я рыбы наелась. Друид сказал, что варил ее по моему рецепту — это, наверно, ты ему дала рецепт?
— Ага! Ну ты хоть что-нибудь съешь — у нас сегодня праздничный ужин. — Аннушка сняла колпак с Дариного подноса.
— Ух ты! Неплохо кормят в школе Келпи!
— Вот и кушай на здоровье.
Юлька поужинала еще раз, а потом сестры тихонько прошли в душ, и там под шум воды наконец-то спокойно и обстоятельно обо всем поговорили. Юлька была в своем репертуаре: она не только спасла кролика Бильбо, но еще и узнала за один вечер о Келпи больше, чем Аннушка за два месяца. Финегас пустился перед ней в откровенности и рассказал, что сид Келпи играет особую роль в борьбе за выполнение Большого Плана: именно в сиде Келпи начинают готовить девочек для продвижения культа магии среди школьников стран «третьего мира». Почему-то к странам «третьего мира» маги отнесли и Россию.
— Мы должны немедленно бежать отсюда, — сказала Аннушка, когда Юлька закончила рассказ.
— А нельзя денечка два тут покрутиться? — спросила Юлька. — Знаешь, я бы хотела все тут разузнать и как следует разглядеть, чтобы было потом что рассказать нашим крестовским друзьям.
— Не выдумывай! Ты разве не поняла, почему Финегас с тобой так откровенничал?
— Нет, а в чем дело-то? — Да в том, что тебя, то есть меня, решили в наказание за сорванное жертвоприношение отдать Келпи.
— Келпи — это та беленькая лошадка, на которой ехала леди Бадб?
— Ну да. Только лошадка эта, между прочим, жутко плотоядная — жрет животных и даже людей.
— Так вот почему она кинулась за бедным кроликом! Но он, кажется, все-таки убежал. Или нет?
— Убежал, убежал, не волнуйся! Вот и нам с тобой бежать надо.
— А поспать перед побегом никак не получится? — жалобно протянула Юлька. Глаза у нее были совсем сонные.
— Ладно, давай чуть-чугь поспим, а потом проснемся и сразу отправимся в побег.
На том и порешив, они на цыпочках вернулись в комнату и забрались на Аннушкину кровать.
— Так ты в самом деле забыла все молитвы? — шепотом спросила Юлька.
— Сейчас, когда на мне снова крестик и ты рядом, я, может быть, что-то и вспомню. Но лучше ты начни, а я буду за тобой повторять.
— Вот уж никогда не думала, что наступит время, когда ты, сестрица, будешь за мной молитвы повторять! — хихикнула Юлька и начала шепотом: — Во имя Отца и Сына и Святаго Духа…
Аннушка перекрестилась и начала повторять за сестрой слова молитв. Сначала ей было трудно: язык не ворочался, губы сводило, а горло почему-то пересохло. Но она трудилась, старалась изо всех сил, и в конце концов молитвенные слова стали вспоминаться сами.
Ангелы Иоанн и Юлиус сидели все на том же холме и внимательно смотрели на сид Келпи. Как только первые искорки молитвы взлетели надхолмом, они вскочили на ноги.
— А вот теперь пора! — сказал Иоанн и, распахнув крылья, ринулся прямо на стеклянную пирамиду. Юлиус стрелой помчался за ним. На этот раз они легко прошли воздушное заграждение, проще говоря, они его даже не ощутили, и приземлились прямо у пирамиды.
Сразу же на пути у них оказался распрямившийся во весь рост демон Кромм Круах, а за ним стеной встали стеклянные великаны-фоморы. Все они были калеки, у каждого обязательно чего-нибудь не хватало — у кого глаза, у кого уха, а у кого руки, но вил тем не менее у всех был решительный и свирепый.
— Стойте, сияющие! — прорычал Наклонившийся с Холма. — Здесь сид Келпи, древняя обитель темных сил, и сюда нет хода Ангелам!
Фоморы выхватили стеклянные мечи, похожие на громадные ледяные сосульки.
— Вы не можете нас задержать, наши подопечные нас зовут! — Ха Ха! Келпинки — подопечные Ангелов Света?
— Ну ты, пень говорящий! Ты прислушайся, стряхни мох с ушей-то! — насмешливо посоветовал Ангел Иоанн.
— Тише вы там! — приказал Кромм Круах фоморам, мерно и угрожаюше звякавшим мечами. Великаны замерли, продолжая держать оружие наизготовку.
Кромм Круах прислушался, а прислушавшись, искривился не только лицом, но и всем своим телом-стволом. Потом он кисло скомандовал:
— Пропустите их! Какие-то две девчонки сошли с ума и зовут своих Ангелов Хранителей. Откуда вы у них взялись, интересно? Ну ничего, завтра Бадб с ними разберется. Ступайте к своим подопечным, приспешники Света, если не боитесь!
— А чего нам бояться? Мы при своем деле и в своем праве, — рассудительно ответствовал Ангел Иоанн. — Дверь-то в стекляшку сами откроете или нам своими мечами поработать?
— Отворите им! — приказал Кромм Круах и отвернулся, покряхтывая от еле одерживаемого бешенства.
Фоморы откинули одну из сторон пирамиды, и перед Ангелами открылся ход в черную пустоту холма. Вытянув вперед руки с сияющими мечами, они один за другим нырнули вниз, разгоняя тьму перед собой лучами света.
Кромм Круах не счел нужным докладывать леди Бадб о том, что ему пришлось пропустить в сид служителей Света. Демон высокомерно решил, что два Ангела, добровольно сунувшиеся в Келпи, сами себя обрекли на гибель: в эту ночь фэйри и маги были особенно злы и свирепы. Поэтому он спокойно встал в любимую позу наклонившегося с холма дерева и замер, глядя на темную гладь озера.
