В первой половине XVI в. благоприятная экономическая конъюнктура способствовала развитию сельского хозяйства: расширялись посевные площади, росла товарность земледелия и его интенсификация. Благодаря расширению городских рынков, а затем и ввозу американского серебра быстро росли цены на предметы первой необходимости. «Революция цен» проявилась здесь сильнее, чем в любой другой стране. Так, в 1511–1549 гг. цены на вино выросли более чем в семь раз, цены на оливки — в три раза. Для крестьянства это означало возможность увеличения доходов, однако введенные с 1503 г. максимальные цены (таксы) на хлеб были выгодны потребителям, но не производителям. Хотя в XVI в. таксы не раз повышались, цены на зерно росли намного медленнее, чем на другие продукты, и производить его становилось невыгодно. Крестьяне сокращали посевы зерновых, заменяя их виноградниками или оливами, и страна все более зависела от привозного хлеба.
В положении крестьянства Кастилии имелись заметные различия между Севером, где меньше проявилась имущественная дифференциация, и центральными и южными районами, где резко обозначились два полюса: немногочисленная верхушка крестьянства, с одной стороны, и мелкие арендаторы и поденщики, составлявшие местами более половины сельского населения — с другой. В целом лично свободное крестьянство отличалось высоким уровнем социальных притязаний, оно активно отстаивало свои права в тяжбах с сеньорами (нередко успешных) и покидало земли наиболее ненавистных из них.
Испанское общество в XVI в. сохраняло деление на три сословия, хотя границы между дворянством и податным сословием стали более проницаемыми, чем прежде, и нередко преодолевались аноблировавшимися «новыми богачами». Привилегированные сословия, дворянство и духовенство, являлись крупнейшими земельными собственниками, в то время как значительная часть крестьянства страдала от малоземелья. Отличительной чертой Испании являлся очень высокий удельный вес дворянства (в конце XVI в. в среднем около 10 % населения), что предполагало его неоднородность и вовлеченность многих простых идальго в хозяйственную деятельность.
Верхушку сословия составляла титулованная знать — немногим более сотни самых богатых, знатных и влиятельных семейств страны (прежде всего кастильских), располагавших баснословными богатствами и огромным влиянием. Однако возможности ее экономической деятельности жестко ограничивались традиционными представлениями и правилами майората, закреплявшими архаичные методы хозяйствования и не дававшими знати окончательно разориться. Более свободными в своей деятельности были средние слои дворянства — кабальеро; многие из них вели свое хозяйство весьма успешно. Низшие слои дворянства, многочисленные идальго, как правило, были ограничены в средствах и нередко разорялись. Глубоким различиям в экономическом положении верхушки дворянства и его основной массы соответствовал и заметный социальный разрыв, сказавшийся в уязвимости сословного положения обедневших идальго: их часто заносили в списки налогоплательщиков, и они вынуждены были доказывать свой статус в разорительных тяжбах. Вместе с тем идальго, потерявшие состояния и дворянские титулы, часто не могли расстаться с сословными предрассудками. Нищий и праздный идальго, живущий впроголодь, но не унижающий себя трудом — характерный литературный персонаж того времени.
Торгово-предпринимательские круги, при всех региональных различиях, в целом оставались экономически слабыми и политически плохо организованными. В сословном обществе, где господствовало дворянство, а политика королевской власти почти не учитывала их интересы, они не видели перед собой лучшей возможности возвышения, чем аноблирование. Как правило, это сопровождалось отказом от прежних занятий.
Отличительной чертой социальной структуры Испании XVI в. было наложение на обычную иерархию деления на «старых христиан» и «новых христиан» (конверсо — «новообращенных»). Последние подвергались дискриминации с помощью статутов «чистоты крови»: тем, о ком было известно, что среди их предков числились арабы и особенно евреи, был закрыт путь в университеты, в духовно-рыцарские ордена и на многие должности, а инквизиция постоянно подозревала их в тайном исповедании религии своих предков. Представления о «чистоте крови» влекли за собой представления о «чистоте занятий»: некоторые торгово-ремесленные занятия, ассоциировавшиеся с иноверцами, многие считали недостойными не только дворянина, но и любого испанца. «Чистота крови» стала в Испании важным фактором социальной стратификации, в то же время провоцируя в обществе новые конфликты.
* * *Исключительное стечение обстоятельств объединило под скипетром Карла V огромные территории в Западной и Центральной Европе (Испания, Южная Италия, Австрия, Нидерланды, Франш-Конте и Шароле), а также в Азии, Африке и Америке, которые никогда прежде не объединялись под властью одного правителя. Управление империей и защита интересов ее отдельных составных частей ставили перед Карлом беспрецедентные по сложности проблемы. Современники отмечали, что над его державой никогда не заходило солнце, и личный девиз императора «Plus ultra» («Все дальше») вполне соответствует необходимости постоянно странствовать по территориям империи, ибо в отсутствие монарха его власть всюду оказывалась под угрозой. Фактически держава Карла V представляла собой совокупность разных государств, связанных преимущественно личностью правителя. Ни политическим, ни экономическим, ни культурным единством не обладало даже ядро монархии — Испания, объединенная личной унией Кастилии и Арагона. Обе части сохраняли собственные сословно-представительные органы, систему налогообложения, привилегии, законы и даже язык. В свою очередь, и Арагон с Кастилией не были централизованы: каждая входившая в них область имела свой статус (королевство Галисия, сеньория Бискайя и т. д.), свои местные законы и обычаи, которые монарх обязан был соблюдать. Короля представляли вице-короли и наместники, которые обладали широкими полномочиями, но должны были сообразовывать свои действия с местными законами и органами управления. Страны Арагонской Короны — Арагон, Каталония и Валенсия — политически были еще более разобщены, чем Кастилия.
Все правление Карла V прошло под знаком борьбы с Францией, Османской империей и немецкими протестантами. Он одержал немало ярких побед, но каждый раз, вынужденный распылять свои силы, не имел возможности развить достигнутые успехи. Неудивительно, что внутренняя политика Карла V в Испании во многом была подчинена интересам внешней, мобилизуя для нее все возможные ресурсы. Одна из главных проблем (и для Карла, и позже) заключалась в том, что жители каждой из частей империи требовали, чтобы уплаченные ими налоги тратились только на их нужды, не позволяя императору аккумулировать средства для решения важнейших общеимперских задач. Свободнее всего Карл мог распоряжаться своей долей серебра из Америки; его масштабный ввоз, начавшийся с 40-х годов XVI в., делал монархов менее заинтересованными в развитии испанской экономики, что со временем негативно сказалось на ее развитии.
При Карле V заметно укрепилась королевская власть. В результате административных реформ, продолживших деятельность Католических королей, была создана достаточно эффективная по тем временам система управления монархией с помощью так называемых советов (consejos). Она сформировалась в конце XV — начале XVI в., хотя несколько советов добавились в середине — конце XVI в. Ее структура была довольно громоздкой: Советы по делам Кастилии, Арагона, Италии, Фландрии, Португалии, Индий действовали по региональному принципу, в то время как компетенция других советов — по военным делам, делам инквизиции и духовно-рыцарских орденов — распространялась на всю Испанскую монархию, но ограничивалась строго определенным кругом вопросов. Высший среди советов — Государственный совет — носил и наиболее общий характер, но занимался в основном внешней политикой. Эффективность управления снижалась из-за недостаточного взаимодействия между советами и постоянно возникавших разногласий между заседавшими в Мадриде советами и представителями короны на местах.
Испания в это время продолжала играть ведущую роль в Великих географических открытиях; именно при Карле V произошли главные события Конкисты, а затем в Америке были созданы основы эффективной системы управления, обуздавшей своеволие конкистадоров. Сам император иногда присутствовал на ученых спорах о природе индейцев и сути Конкисты, которые вели мыслители того времени (Б. де Лас Касас, X. Хинес де Сепульведа), и стремился строить политику в Америке на принципах справедливости.
С правлением Карла V в целом совпадает период зрелости испанского Возрождения, и это не случайно. В попытках преодолеть, хотя бы и с позиций силы, религиозный раскол и объединить под эгидой Империи весь западно-христианский мир Карл V находил поддержку у многих гуманистов, рассчитывавших на установление мира и на проведение давно назревших реформ. Отсюда атмосфера оптимизма, характерная для 20-х годов XVI в. В это время Испания в гораздо большей степени, чем прежде, открывается Европе. Наряду с расширением контактов с итальянской ренессансной культурой особое значение приобретают связи с деятелями Северного Возрождения, и прежде всего с Эразмом Роттердамским. Его идеи во многом совпадали с устремлениями испанских гуманистов к религиозно-нравственному обновлению общества; к тому же нидерландского мыслителя поддерживали сам Карл V и некоторые лица из его окружения. Сотрудничество и дружба связывали Эразма с крупнейшим мыслителем эпохи Возрождения Х.Л. Вивесом, который, живя за пределами Испании, поддерживал постоянные контакты с испанскими гуманистами. Высшей точки развития испанское эразмианство достигло в 1528–1533 гг., но затем его противники, обвиняя Эразма в лютеранстве, организовали преследования его сторонников, а после смерти Эразма добились запрещения многих его книг. Влияние Эразма прослеживается в Испании и после того, как многие его важные труды были включены в Индекс запрещенных книг.
