заставляет зажмуриться. Пальцы рук зажгло, словно я опустила их в битое стекло. К горлу подкатывает тошнота. Начинаю быстро-быстро дышать, но меня накрывает панической атакой. Всё. Не могу даже сдвинуться с места. В этот момент тот, что сидел на пассажирском сидении, подходит, берёт мою руку и прислоняет к своему паху. Боже! Как же это отвратительно. Чувствую его эрекцию, отчего отрезвляюсь в долю секунды. Картинка перед глазами резко фокусируется, мозг запускается заново и начинает работать в режиме защиты. Не знаю, где нахожу в себе силы, сжимаю, что есть мочи руку в кулак. Этот монстр вскрикивает от боли, корчится и сгибается пополам.
— Вот сука недоделанная! Витек, тащи её в машину! Сейчас я ей покажу, как правильно с мужиком обращаться.
Гнилозубый скручивает меня и начинает волочить. Брыкаюсь как могу, истошно кричу на всю улицу, но силы всё же не равны.
В голове бьётся лишь одна мысль, что я ни за что не должна попасть в эту машину.
Сквозь собственный крик не сразу слышу визг шин от резкого торможения. Но уже в следующее мгновение, вижу фигуру разъярённого Глеба. Он не говорит ни слова. Наносит методично, удар за ударом сначала одному, потом второму. Когда оба несостоявшихся насильников, больше не оказывают сопротивления, а их лица напоминают кровавое месиво, Глеб сплёвывает прямо на них, осматривает себя и раздражённо говорит:
— Твари, я из-за вас теперь грязный! — с досадой отряхивается, вытирает руки и переводит взгляд на меня. Его глаза всё ещё сверкают животной дикостью, но он устало улыбается мне и разводит руки. — Прости, что так долго. Не думал, что ты в эту сторону пойдёшь. я сначала поехал в противоположном направлении, потом понял, что ты не могла так далеко уйти, развернулся и рванул обратно.
Стою в полном оцепенении. Ему что, весело? Он будто хищник, который получил разрядку, гоняясь за жертвой.
— Почему ты радуешься?
— Потому что нашёл тебя. Ну и скинул накопившееся напряжение. Эти куски говна идеально подошли, — показывает пальцем на стонущие тела.
— Тебе доставляет удовольствие бить людей? — морщусь, тут же вспоминая Алексея.
— Людей, нет. А тех, кто посмел тронуть мою девочку, да.
Поднимаю на него глаза и долго, неотрывно смотрю. Утопаю. Осознаю один-единственный факт. Несмотря на то что узнала сегодня и мою обиду за его враньё, я всё равно люблю Миронова или Нестерова. Да какая, по сути, разница!
Я люблю Глеба. Безумно. Бесконечно. Без остатка.
— Ты решила всё рассказать Белову? — склоняет голову, хлопает себя по карманам брюк и достаёт пачку сигарет. — Про меня.
— Нет, — пожимаю плечами.
— А зачем в эту сторону пошла? — делает глубокую затяжку, выпускает большое облако дыма, смотрит с вызовом.
— Честно говоря, не знаю. Я просто обиделась на тебя.
Тело Глеба тут же расслабляется. Плечи чуть опадают вниз. На лице читается облегчение.
— Дурочка, — подтягивает одной рукой к себе и целует в лоб, как маленького ребёнка.
— Поехали отсюда, — кошусь на побитых бедолаг, высвобождаюсь из тёплых объятий и плетусь к своей машине.
Глава 48
Яна
По пути домой Глеб пытался ещё раз завести разговор, но я сразу оборвала его. Говоря прямо, что нахожусь не в самом лучшем эмоциональном состоянии. Всё, чего мне хотелось, — это как можно скорее оказаться дома и смыть с себя все ощущения от прикосновения тех уродов. Казалось, что я стала замызганной и потрёпанной, а вонь того, кто меня лапал и облизал, словно въелась в моё ДНК.
Дома совершаю привычный ритуал: принимаю душ и таблетку орального контрацептива. Переодеваюсь в пижаму, иду в кровать. Но как только голова касается подушки, начинаю думать о домашних кабинетах супруга. Я никогда не была ни в одном из них. Да и что скрывать, его работа и дела, меня попросту, ни разу не интересовали.
Через час мысленных терзаний встаю и направляюсь в самый дальний угол коридора. Останавливаюсь напротив двери. Сердце начинает трепыхаться, ощущаю себя воришкой, пробравшимся на запретную территорию. Касаюсь дверной ручки, нажимаю её вниз. Закрыто. Понимаю, как глупо действую, но дёргаю её ещё несколько раз и окончательно убедившись, что проникнуть внутрь не выйдет, ухожу.
Спускаюсь на первый этаж, останавливаюсь напротив окна, смотрю в сторону дома охраны. Интересно, что он сейчас делает? С одной стороны, теперь я многое знаю о Миронове, понимаю его больше, а с другой… Не покидает паскудное чувство, что я могу быть всего лишь пешкой в чужой игре. С шумом вздыхаю, направляюсь в длинный коридор за лестницей, сворачиваю налево, открываю дверь, спускаюсь по лестнице вниз. За первой дверью — кладовая, за второй — прачечная комната и наконец третья дверь в самом тупике. С виду она не отличается от первых двух, но если присмотреться, полотно толще, из другого, более прочного материала. Без раздумий хватаюсь за ручку и дёргаю — закрыто. Чего и стоило ожидать. Злюсь и зачем-то ударяю кулаком в дверь кабинета. Разочарованно разворачиваюсь и ухожу наверх.
Как только оказываюсь в гостиной, на меня накатывает волна мурашек и необъяснимой паники. Становится как-то некомфортно и даже страшно. В доме кроме меня никого. Оглядываюсь по сторонам. Ощущение, будто за мной наблюдает тысяча глаз. После рассказа Глеба теперь мне кажется, что за мной следят из каждого угла. Срываюсь и пулей несусь в спальню, зачем-то закрываюсь на защёлку. Заскакиваю на кровать. Залезаю полностью под одеяло, поджимаю ноги и утыкаюсь лбом в колени. Сердце рикошетит громкими ударами в горло. Перед зажмуренными глазами мерцают белые вспышки. Не знаю, сколько так сидела, но в итоге уснула.
Открываю глаза рано утром оттого, что тело ужасно затекло от неестественной позы. Я лежу поперёк кровати, нога запуталась в одеяле, рука запрокинута и свисает вниз. С болью в мышцах поворачиваю голову в сторону окна. Ещё только светает. Но, кажется, сегодня будет пасмурно. Мутными, низкими тучами полностью заволокло небо. Подстать моему настроению.
Единственная радость заключается в том, что Алексей действительно не смог приехать домой из-за проблем на работе. Подозреваю теперь, что всё это происходит не без активного участия Глеба.
Несмотря на ранний час, уснуть больше не получается, и я зависаю на сайтах поиска работы.
Мой муж появляется ближе к обеду. Уставший, осунувшийся и с отросшей щетиной. Но, как обычно, приказным тоном просит собрать ему чемодан. Погладить костюм, подобрать обувь и часы. В итоге ношусь в запаре, как электровеник.
— Яна! — кричит из ванной. — После дня рождения через пару дней полетим в Португалию, ты помнишь?
— Угу, — буркаю, понимая, что никуда не
