— И я почувствовала, что это существо говорит со мной. Не вслух, но его голос звучит в моей голове. Он задавал мне вопрос.
— И что это был за вопрос? — спросил Логан, но он уже и сам мог угадать ответ.
— Он спрашивал меня, довольна ли я тем, что сделала в своей жизни. Сделала ли я достаточно.
Джереми кивнул. Пока все, о чем упоминала Дженнифер — опыт нахождения вне тела, темный туннель, существо из света, золотистая граница, «обзор жизненного пути», — все согласовывалось с другими БСС. Он глянул на таймер. Прошло более десяти минут — дольше, чем во всех случаях клинической смерти, когда-либо зафиксированной в Центре.
— Существо задало мне еще один вопрос, — сказала Дженнифер. — После него я увидела всю свою жизнь, с раннего детства; вещи, о которых я не думала или не помнила десятки лет, калейдоскопом промелькнули передо мной. А затем… — она вновь сглотнула. — Потом началось это.
Логан крепче сжал ее руки.
— Расскажите мне, пожалуйста.
Даже в темной комнате он заметил, как напряглись черты ее красивого лица.
— Существо произнесло одно-единственное слово: «Недостаточно». И потом оно изменилось.
Ее дыхание немного затруднилось.
— Просто расслабьтесь, — сказал Джереми. — Опишите мне ваши ощущения в тот момент. Каким образом изменилось существо?
— Сначала у меня появилось ощущение, что изменилась я сама. Почувствовала, как неодолимая, бесконечная любовь постепенно угасает. А также теплота, чувство защищенности, благополучия, радости. Это происходило так медленно, так неуловимо, что сначала я этого не понимала. Вдруг неожиданно почувствовала себя… беззащитной. Потом яркое лучистое существо начало темнеть. Яркий свет померк. И теперь я увидела его лицо.
На какое-то мгновение в сознании Логана пронеслось изображение: лицо сатира, плотоядное, косматое, распутно-похотливое.
Дыхание Дженнифер участилось.
— Неожиданно граница впереди тоже начала изменяться. Больше она не выглядела золотистой. Заколебалась, как в мираже, стала расплывчатой. Она напоминала кровавый занавес. Затем вдруг начала таять, растворяться… — Голос женщины задрожал. — А за ней… за ней…
— Продолжайте, — Логан почти шептал.
— За ней лежала… лежала ревущая чернота. Я попыталась бежать, однако не могла. Меня тащило в эту черноту, и я не могла бороться, сопротивляться. Там не было ни света, ни воздуха. Я не могла дышать. Повсюду вокруг меня были… тела. Невидимые, они скользили мимо меня, как бы затягиваемые в огромную воронку. И кричали, постоянно вопили. Я была так плотно окружена и стиснута этими телами, что не могла пошевелиться. Я чувствовала… — теперь Дженнифер начала хватать ртом воздух. — Я испытывала страшное давление, не только снаружи, но изнутри. Как будто кто-то высасывал мою душу… И он постоянно смеялся, хохотал… А потом я почувствовала край… о, нет — край Бога!
Неожиданно Логан вновь испытал это ощущение: злобное демоническое присутствие, безграничную и бесконечную враждебность, необузданную ярость и ненависть. Оно было настолько осязаемо, что почти вдавило его в кресло.
— Иисусе! — взмолился он, яростно дергаясь в кресле, ломая контакт с Дженнифер.
Женщина с трудом ловила ртом воздух. На какое-то мгновение в офисе воцарилась тишина. Затем Дженнифер разразилась рыданиями.
Логан нежно и успокаивающе приобнял ее.
— Все в порядке, — произнес он. — Все будет хорошо.
Но она продолжала плакать.
40
Роберт Кармоди стоял в пропахшей пылью камере номер один, угрюмо поигрывая кольцом фокуса на линзах своей цифровой камеры. Рядом склонился на колени на чисто вымытом полу Пейн Уистлер, держа в руках резную табличку.
— Предмет А-349, — пробормотал Уистлер в карманный диктофон. — Табличка. Полированный известняк. — Он вытащил линейку и тщательно измерил предмет. — Семь на девять с половиной сантиметров. — Внимательно осмотрел лицевую сторону таблички. — Похоже на заклинание о безопасном путешествии фараона в соседнее царство.
Он сделал еще несколько дополнительных заметок, осторожно положил табличку на белую ткань, расстеленную рядом, и произнес:
— Давай, Боб.
Вздохнув, Кармоди подкатил стоявшую рядом подсветку, наклонился, навел фокус своего фотоаппарата на табличку и сделал несколько снимков с разных углов, меняя диафрагму. Потом распрямился и обозрел свою работу на дисплее камеры.
— Еще один шедевр, — похвалил он сам себя.
Уистлер кивнул, потом взял табличку, повесил на нее бирку, тщательно завернул в свежий кусок материи и положил в пластмассовый ящик. Кармоди записал числа фотографий в небольшую записную книжку.
— Бог ты мой! — произнес он, захлопывая книжку. — Мы провели здесь уже три часа. И ни одной по-настоящему интересной вещицы.
Уистлер посмотрел на него.
— Ты шутишь? Все найденные нами предметы интересны. Более чем интересны. Это предметы из усыпальницы первого фараона объединенного Египта.
Кармоди усмехнулся.
— Только послушай себя. Ты начал говорить как Ромеро.
Уистлер поднялся с колен и провел руками по штанам.
— Тебе нужно быть терпеливее. Если хочешь получить немедленное признание и вознаграждение, ты выбрал не ту профессию.
— Какую еще профессию? Ты — археолог.
— Топограф, — поправил его Уистлер.
— А я — фотограф. Я здесь уже три недели. Не могу позвонить домой, не могу заказать пиццу, не могу даже, черт возьми, слегка встряхнуться.
— В столовке есть любая пицца. А в тренажерном зале — всё для того, чтобы как следует встряхнуться. Полно тренажеров и беговых дорожек. Хочешь, пойдем, когда поднимемся на поверхность?
Но напарник пропустил предложение мимо ушей и продолжал недовольно ворчать, жалуясь на недостаток видеоигр и бог знает чего еще.
— Ну знаешь, это твои проблемы, — ответил Уистлер, закрывая ящик и откладывая его в сторону.
— Я не глуп. Знал, во что ввязываюсь, когда подписывал форму о неразглашении. Но полагал, что мне придется снимать мумии. Золотые маски. Что-то вроде этого, что будет выглядеть выигрышно в моем портфолио. О чем впоследствии смогу рассказать детям и внукам. Но он вычистил это место до блеска, убрал все мало-мальски сексуальное. Он держит все ценные находки при себе. Я имею в виду вот это, — и Кармоди указал на заднюю часть камеры, где запертая перегородка блокировала вход в камеру два.
— А чего ты ожидал? Марч — главный археолог. Кончай гундеть — в конце концов, тебе неплохо платят. Все могло быть гораздо хуже. Ты мог бы выполнять работу этого истукана, — и он указал на охранника, который следил за их действиями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
