– Потом так, – подхватил Багдасаров, отсоединяя седьмой перстень от четвертого и закрепив его на противоположной стороне полоски замка. Камни снова подошли друг к другу, и крепление перстня с замком сработало.
– И еще вот так, – радостно закончил Ромка, соединив четвертый и пятый перстни и опустив их камнями вниз на камень замка в промежуток между вторым и седьмым.
Теперь на каменной полоске замка не хватало всего двух перстней, чтобы получилась длинная, сантиметров десять-двенадцать, трубка, прочно соединенная с замком.
Багдасаров, Ромка и молчун Дима переглянулись.
– Двух не хватает, – вздохнул Ромка.
Багдасаров выпрямился.
– Ну-ка, где адрес того болгарина?
* * *
Осенью Багдасаров добрался до следующего перстня. Он списался с болгарином, договорился с ним и ждал только случая, чтобы переправить перстень из Пазарджика в Киев. Случай подвернулся в октябре: несколько матчей в Болгарии проводили киевские волейболисты. Связка сработала безотказно: перстень под номером три присоединился к своим близнецам. Оставался единственный перстень – шестой, увезенный Степаном Гурьевым куда-то в Сибирь. Багдасаров методично принялся за поиски, изредка привлекая Ромку. Они дали совершенно неожиданный результат. Не в Сибири, не где-то далеко, а здесь же, в Киеве, на кладбище при одной из старых церквей, Багдасаров наткнулся на скромный дубовый крест с полустертой надписью: «Русский мореход Степан Гурьев». Перерыв кучу документов и литературы, в том числе церковную библиотеку, он выяснил, что перстня у Гурьева к моменту смерти почти наверняка уже не было. Кому и когда передал он свою реликвию, оставалось только догадываться.
Это был тупик, безнадежный тупик, и преодолеть его могло помочь лишь чудо. А Багдасаров в чудеса не верил. Отступить сейчас, когда до заветной цели остался лишь шаг, было вдвойне, втройне обидно. Ромка разделял отчаяние Багдасарова, но помочь ничем, увы, не мог.
Однако история с перстнями на этом не закончилась. Развязка наступила летом следующего года. Ромке осенью предстоял уход в армию. Багдасаров с Димой Федоренко закончили практику и уехали восвояси, в маленький южный городишко. Ромка целыми днями жарился на пляже в Гидропарке, заявляясь домой только для того, чтобы переночевать. В один прекрасный день он обнаружил на зеркале в прихожей телеграмму. Она была короткой; прочитав неровно наклеенные строчки, Ромка сжался и почувствовал в груди прозрачный холодок.
«Восьмого августа открываем дорогу. Будь дома. Багдасаров».
– Восьмого августа, – пробормотал Ромка. – Август… восьмой месяц. Гм, восьмого восьмого восемьдесят восьмого – надо же, сплошные восьмерки, и день, и месяц, и год.
Ромка вздохнул, вспомнив, как уважал Багдасаров эту цифру. Все его футболки неизменно носили на спине восьмерку. Или две. И комната в общежитии была восемьдесят восьмая.
Ромка еще раз вздохнул и на всякий случай вспомнил, когда родился Багдасаров. Результат заставил его вздрогнуть. Восьмого августа, около полудня! Ромка, сообразив, что Славкин друг не разлей вода Дима Федоренко всего на полтора часа старше, яростно зашипел и стал столь же яростно стаскивать рубашку. В проеме дверей появилась мать.
– Где тебя носит, несчастный? – не особо сердито осведомилась она. – Дома тебя не увидишь. Я начинаю забывать, как ты выглядишь…
Ромка чмокнул ее в щеку.
– Завтра целый день дома сидеть буду! – пообещал он и подумал, что дает обещание не только и не столько матери…
День провел он словно на иголках. Отоспавшись на пляже на месяц вперед, он проснулся рано, не пробило еще и семи часов. Уныло пожевав чего-то на кухне, Ромка забрался в самый темный и самый прохладный угол своей комнаты и попробовал почитать, но в голову ничего не лезло. Мысли вновь и вновь возвращались к Багдасарову.
Значит, он все-таки отыскал последний перстень. Гадать, как он узнал о судьбе реликвии Степана Гурьева, было, конечно же, бесполезно.
Отбросив книгу, Ромка стал бродить по квартире, мучительно ожидая вестей от Багдасарова. К десяти часам он едва не завыл от тоски. К двенадцати стал поминутно направляться к двери и всякий раз останавливался в прихожей. К часу он жутко проголодался, видимо, от волнения, и на какое-то время отвлекся от своего тревожного ожидания.
Багдасаров позвонил только в четыре.
– Рома?
– Да!!! Наконец-то! Я чуть с ума не сошел! Ты нашел перстень Гурьева?
– Э-э-э… В общем, да.
– Где? У кого? – затараторил Ромка.
– Не будем спешить, – философски хмыкнул Багдасаров. – Мы сейчас на вокзале, ты подходи к нашей общаге через полчасика. Ладушки?
– Понял! – выдохнул Ромка. – Бегу!
С треском опустив трубку на аппарат, он бросился к выходу. С Подола до Севастопольской площади выходило поболее, чем полчаса. Так что бежал Ромка не зря.
Багдасаров на вокзале отнял коротко гудящую трубку от уха, глянул на нее и проворчал:
– Беги-беги… – он повернулся к стоящему позади Диме Федоренко.
– Ну, и мы пошли…
Они отмахнулись от назойливых таксистов и зашагали в сторону «Украины», к остановке девятки.
Когда они приблизились к общежитию, в глаза сразу же бросилась приплясывающая от нетерпения фигура Ромки. Увидев их, Ромка со всех ног кинулся навстречу.
– Ну? Ну что?
Багдасаров с Димой переглянулись и одновременно захохотали.
– Может быть, здравствуй, для начала?
Ромка смутился. После крепких рукопожатий все трое поднялись наверх, в восемьдесят восьмую.
На столе за время их отсутствия скопился толстый слой буроватой пыли. Багдасаров вытер ее газетой и водрузил на стол новенький кожаный дипломат.
– Ну что, расскажем? – спросил он у Димы. Тот утвердительно кивнул.
Багдасаров покосился в сторону окна и начал:
– Значит так, Ромочка. Последний перстень, номер шесть – это вовсе не перстень Степана Гурьева. Тот перстень был среди тех двух, что попали к женевскому лавочнику. Либо это тот, который принес ты, подарок (хотя какой, к чертям, это подарок – за деньги) твоему отцу, либо тот, что успел побывать в Болгарии. Во всяком случае, эти два перстня когда-то принадлежали Гурьеву и Марату Мурзаеву, правда, какой кому, уже вряд ли удастся узнать.
Ромка слушал, раскрыв рот. Багдасаров продолжал:
– Но мы этого даже не предполагали, считая, что перстень Гурьева в Сибири. И пошли по неверному пути. На самом же деле у нас не хватало перстня Клауса Морке, который, как мы считали, давно был у нас в руках. Найти его в который раз помог случай.
Багдасаров задумчиво провел ладонью по волосам.
– Я еще подумал, не слишком ли много случаев помогало мне в поисках? Словно вел кто-то сквозь туман и неизвестность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
