провожу кончиками пальцев по струнам.
– Так что сегодня я – Люси. А она – Эмма. И ее больше нет с нами, но она по-прежнему очень реальна. Она по-прежнему Эмма, и она по-прежнему моя лучшая подруга на всю жизнь, – говорю я. – Я написала эту песню для нее и назвала ее «Ложная каденция». Надеюсь, что смогу оживить ее для вас так же, как она всегда будет жить во мне.
В баре так тихо, что я слышу биение собственного сердца.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук.
Выпрямившись на табурете, я набираюсь храбрости и начинаю играть. Я пою о светлячках в ночи и дождливых днях, о музыке и лунных лучах, о цветах и звездах. Я пою о дружбе и потерях, печальных концовках и прекрасных новых начинаниях. Клене, снегопаде и смехе, которые преследуют меня во сне.
Приключения, желания и бесконечная любовь.
Меланхолия и надежда воплощены в этом душевном тексте.
Когда я беру последнюю ноту, мой голос срывается на завершающем слове, тишина в зале повисает, растекаясь по бару. Я поднимаю подбородок и встречаю устремленный на меня измученный взгляд Кэла. Он обхватывает рукой подбородок и напрягает свои расправленные плечи.
Я испускаю вздох, который, как мне казалось, удерживала целых три минуты.
А затем все хлопают.
Люди встают со своих стульев, Алисса свистит, Нэш кричит из-за стойки, хлопая в ладоши высоко над головой.
Я радостно шепчу слова благодарности в микрофон, а затем, инстинктивно оглянувшись на Кэла, ловлю момент, когда его улыбка встречается с моей.
Все по-настоящему, все прекрасно, и я прячу этот момент подальше, чтобы он тоже жил во мне.
У этого момента есть название.
Мелодия сердца.
* * *
Два часа спустя, будучи измученной, но счастливой, я заканчиваю выступление.
Все это время Кэл стоял как вкопанный на том же месте у двери, прижавшись спиной к стене.
Я понятия не имею, что ему сказать, даже не знаю, зачем он здесь. Почему пришел посмотреть, как я играю сегодня, или как он вообще узнал, что я буду играть.
Нервы трепещут в груди, пока я собираю гитару, попутно благодаря посетителей за купюры чаевых, которые они бросают в футляр. Когда я спускаюсь по трем ступенькам и поправляю бледно-зеленую блузку, Кэл наконец отрывается от стены и встречает меня у края сцены. Я замираю, мое сердце подскакивает к горлу.
– Привет, – с непроницаемым выражением на лице здоровается он, держа руки в карманах. – Ты выступила… – почесывая затылок, он опускает взгляд, затем снова поднимает его, – чертовски невероятно.
Я прочищаю горло и моргаю, глядя на него сквозь бурлящие эмоции.
– Спасибо. Очень мило, что ты пришел посмотреть.
Он медленно кивает.
– Мы можем поговорить? У меня дома?
Поджав губы, я смотрю на море людей, на Алиссу, которая подзывает меня к столику, где перед моим стулом стоит бокал вина.
– Конечно… эм, дай мне попрощаться с Лис. – Мое сердце бешено колотится. – Всего пара минут.
– Не торопись. – Его глаза горят, когда он отходит на несколько шагов назад. – Я подожду.
Улыбаясь, я вздергиваю подбородок и поворачиваюсь к столу. Алисса вскакивает со своего места и заключает меня в крепкие объятия.
– Ты суперзвезда, – шепчет она мне в шею, крепко сжимая в объятиях. – Я так сильно горжусь тобой. Это было действительно красиво и смело.
– Спасибо. – Я обнимаю ее в ответ, вдыхая лавандово-мускусный аромат волос. – Твоя поддержка много для меня значит.
Когда она отстраняется, то бросает взгляд на Кэла, развалившегося на диванчике и листающего что-то в своем телефоне.
– Полагаю, тебе нужно отдохнуть? – спрашивает она с лукавой улыбкой.
Я покусываю щеку.
– Он хочет поговорить со мной у себя дома.
– О, черт. Хорошо. Что ж, тебе не нужно беспокоиться обо мне. В любом случае я умираю от желания подслушать разговор Нэша и его таинственной девушки. Уверена, к рассвету я напишу тебе все пикантные подробности.
– Буду ждать, – смеюсь я.
Пока мы прощаемся и строим планы на вечер следующей пятницы, я отдаю ей свой бокал вина и хихикаю, когда она начинает прихлебывать из него, благословляя вселенную за изобретение «Убера». Прежде чем я успеваю выйти, к нашему столику подходит пьяный незнакомец.
Тот самый мужчина, который сидел у стойки бара и приставал к подруге Нэша.
Я осторожно улыбаюсь ему, когда понимаю, что он направляется ко мне, а его напиток переливается через край стакана и оставляет лужицы у его ног.
– Ты… прекрасна, – невнятно произносит он, придвигаясь ближе. Слишком близко. – Божественна… просто идеальна. Ты целуешься так же хорошо, как поешь, детка?
У меня внутри все сжимается.
Мы с Алиссой обмениваемся настороженными взглядами, после чего я решаюсь уйти.
– Спасибо, что посмотрели шоу. Приятного вечера, – прощаюсь я.
Его кривые зубы сверкают, десны выглядят так, будто он не был у дантиста с восьмидесятых годов. Волосы у мужчины жесткие и с проседью, соответствующей его возрасту. Он оглядывает меня своими глазами-бусинками, а затем ухмыляется и останавливает взгляд на груди.
– Всего один поцелуй, куколка. Я дам тебе хорошие чаевые, обещаю.
Фу.
– Проваливай, засранец, – вмешивается Алисса, взмахивая рукой, чтобы он убирался. – От тебя пахнет гангреной.
От него исходит запах алкоголя и гнили, отчего меня начинает подташнивать. Заправляя волосы за уши, я наклоняюсь, чтобы взять гитару. Когда я выпрямляюсь, он протягивает руку и костлявыми пальцами обхватывает мое запястье.
Волна страха захлестывает меня. Перед глазами проносятся кошмары, в которых я вижу Эмму. Я думаю о той ночи, о том, что ей пришлось пережить, о том ужасе, который она испытала. Я мысленно вижу лицо нападавшего, его вогнутый нос и мертвый взгляд. Скромные ямочки на щеках придавали ему доверчивый вид.
Она кричала? Молилась? Пыталась убежать? Боролась?
О чем она подумала в последнюю секунду?
Я погружаюсь в кошмар, когда мужчина притягивает меня к себе; из уголка его потрескавшихся губ стекает слюна.
– Ты выглядишь такой милой, что я не могу не поцеловать тебя.
Кажется, что этот момент длится бесконечно, но проходит всего мгновение. Секунда, может быть, две.
У меня даже нет времени оттолкнуть его, поскольку Кэл с грозным и страшным рыком проскакивает мимо и бросается на мужчину. Оторвав незнакомца от меня, он отбрасывает его к дальней стене.
– Боже мой, – бормочет Алисса.
Незнакомец ударяется головой о деревянную обшивку, и Кэл прижимает его к стене, хватаясь за клетчатый воротник. Я с ужасом наблюдаю за происходящим, массируя запястье, чтобы избавиться от жуткого зуда, оставшегося после той холодной хватки.
– Сукин сын. – Кэл снова толкает его, отчего голова пьяницы с грохотом откидывается назад. – Никогда не смей поднимать свои
