Уже почти семь дней Тарас находился в Мегарах, ожидая ответа от своего царя. Как и было приказано, он нашел среди купцов верного спартанцам человека, сообщил ему условный сигнал и передал табличку Фемистокла. Купец ответил, что все сделает, и предложил подождать ответа в укромном месте, чтобы не привлекать к нему излишнего внимания властей.
Это место оказалось небольшим мысом, на значительном удалении от самих Мегар и почти у границы с афинскими владениями. Там находилась уединенная рыбацкая деревня и бухта с песчаным побережьем, куда могли спокойно причалить даже пять таких больших кораблей, как триеры спартанского наварха. По счастью, в бою они избежали больших повреждений и почти не требовали ремонта. Зато все, кого не пощадили боги, уже лежали на морском дне.
На всякий случай, чтобы не было желающих сообщить в Мегары или куда-нибудь еще о его местонахождении, Тарас просто оккупировал эту пустынную территорию, запретив рыбакам покидать деревню до его отхода.
Покинув без разрешения поле боя и находясь в этом месте по собственной воле, Тарас несколько дней гадал, как закончилась битва и разыскивает ли его теперь Фемистокл. Однако ничего не предпринимал, предпочитая сначала дождаться нового приказа от своего царя. Между тем нетрудно было понять, что если персидский флот и не разбит полностью, то значительно сократился и былой мощи уже не имеет. А Фемистокл, против воли, вновь стал злейшим врагом персидского владыки.
«Представляю, как он разозлился, когда не получил тем утром ответа, — размышлял Тарас, прохаживаясь по берегу в сопровождении верных Этокла и Брианта и рассматривая морские волны, которые все еще приносили обломки корабельных снастей или ошметки одежды, — наверное, наш друг Фемистокл уже видел себя царем всех греков, опиравшимся на персидскую мощь. Но великий стратег не учел одного — простого спартанца Гисандра, оказавшегося в нужном месте в нужное время, и прозорливости его царя».
Вспомнив о царе, Тарас озадачился. Что-то слишком уж долго не было ответа от Леонида. За то время, что он провел здесь в ожидании, можно было совершить марш-бросок от Дельфийских проходов до этого самого берега со всей армией, не то что отправить курьера с письмом или известием.
«А может, его перехватили? — заволновался Тарас, отпечатывая свои следы на прибрежном песке. — Ведь выследил же я раба Фемистокла, а во всей Греции не только я охочусь за чужими секретами. У Леонида врагов хватает. И в самой Спарте, и за ее пределами. Там и царь Леотихид мог постараться, и эфоры, ведь они заодно, уверен. Постоянно против моего царя воду мутят. Да еще Эвривиад этот, что меня видел, мог подлить масла в огонь».
— Господин Гисандр! — позвал его каким-то странным голосом Бриант.
— Чего тебе? — недовольно буркнул Тарас, вынужденный отвлечься от своих размышлений. Но, посмотрев в указанную слугой сторону, он увидел, что с холма по направлению к берегу приближается большой отряд солдат. Человек сто, не меньше.
Первым делом Тарас решил, что кто-то выдал его местоположение, и схватился за меч, решив, что стоит немедленно бежать обратно к кораблям. Но при этом он понимал, что спустить их на воду быстро не успеет и придется драться на суше. Шанс был, так как солдат у него имелось больше, чем у пришельцев. Если, конечно, эти сто человек — все, кого за ним отправили. Но, приглядевшись, Тарас вдруг заметил, что все бойцы отряда одеты в точно такой же, как и у него, алый плащ, а щиты украшает знак лямбды — первой буквы слова Лакедемон.
— Да это же спартанцы! — воскликнул он радостно, но тут же вновь напрягся.
«А может быть, это вторая армия Леотихида, — пронеслось у него в мозгу, пока Тарас соображал, что же ему делать, бежать или остаться на месте, — и что им приказали насчет меня, еще неизвестно. Хотя предугадать несложно. Ну купец! Продал, сволочь».
И он уже решился бежать к кораблям, когда разглядел командира отряда. Это был сам Леонид!
— О, боги! — воскликнул Тарас, на этот раз с нескрываемой радостью. — Не ожидал его здесь увидеть.
В тот же вечер они сидели у костра, в котором весело трещали сучья, и поедали копченое мясо. А прибывший с царем отряд скиритов расположился на ночлег у кораблей вместе с солдатами Гисандра.
— Я получил твое послание как раз вовремя, — сообщил ему царь, откусывая кусок от сочной лопатки, источавшей нежный аромат, — и, хвала богам, это случилось как раз в тот момент, когда я должен был немедленно действовать.
— А что произошло? — удивился Тарас и пояснил: — Я сижу здесь уже семь дней, ожидая ответа. С самого сражения в море. И ничего не знаю о происходящем вокруг.
Царь смерил его довольным взглядом, помолчал немного, прожевал кусок и, запив его вином из бурдюка, сообщил:
— За эти семь дней вся Греция пришла в движение. Прежде всего я получил сразу два известия из разных ее концов. Одно о том, что персы высадились еще и в Беотии, двинув вторую армию в сторону Дельфийских проходов, чтобы ударить мне в тыл, благо афиняне были заняты другим, а фиванцы давно хотели переметнуться на сторону Ксеркса.
Тарас внимательно слушал, не перебивая царя.
— И почти сразу же я узнал, что ко мне приближается вторая армия Лакедемона. Вернее, это была даже не армия. Получив известия о предстоящей битве в Афинах и новой атаке персов, эфоры выпустили ко мне лишь три тысячи человек…
— Под командой Леотихида? — не выдержал Тарас, подавшись вперед. — Эфоры все же решились на это?
— Совсем нет, — отмахнулся царь, — Леотихид предпочел остаться в Лакедемоне, предчувствуя, что его ждет, появись он в Дельфах. Отрядом командовал Эвривиад, мой верный друг, хотя не многие знали об этом.
— Ах, вот как, — сел на место удивленный Тарас, — друг…
— Я прошел не одну войну вместе с ним, хотя для всех мы не считались большими друзьями, — подтвердил Леонид, — и на этот раз эфоры допустили большую ошибку, разрешив именно ему возглавить отряд. Но мне это оказалось только на руку. И теперь мне уже ничто не помешает, вернувшись в Спарту, покончить с ними.
— Но позволит ли мой царь спросить, как он оказался здесь? — удивился Тарас, доедая свой кусок мяса и отодвигаясь от костра, который грозился поджечь его бороду. — Неужели теперь Эвривиад защищает дельфийский проход?
— Уже несколько дней, Гисандр, персы прекратили атаки и отвели свою армию от них, — сообщил царь удивленному собеседнику, — но я все же оставил там большой отряд фокидян и уцелевших афинян под командой спартанского военачальника, наказав им держать свою землю, пока я буду в походе.
Тарас поднял на царя вопросительный взгляд.
— Персы сейчас не могут пробиться через проходы, — ответил на этот взгляд Леонид, — их силы хоть и все еще велики, но разбросаны по нескольким отдаленным друг от друга областям. Ксеркс потерпел уже несколько поражений подряд и очень зол.
— Несколько поражений? — не поверил своим ушам Тарас, предполагавший только одно, если не вспоминать о Фермопилах.
— Именно, — кивнул царь. — Потому они и послали вторую небольшую армию через Фокиду мне в тыл. Но, объединившись с Эвривиадом и навербовав по пути еще солдат, желавших послужить во славу Греции под моим началом, я пошел к персам навстречу и, неожиданно напав, в одном коротком сражении разбил эту армию недалеко от Фив.
Обглодав кость, веселый Леонид — Тарас мог бы поклясться, что давно не видел его таким — выбросил ее в песок и посмотрел на собеседника.
— А еще я слышал, что Фемистокл наголову разбил превосходящий персидский флот и не последнюю роль в этом сыграли изрыгающие огонь машины одного спартанского наварха, пропавшего сразу после сражения.
— Значит, Фемистокл не приписал всю победу себе после моего исчезновения? — удивился Тарас, бросив взгляд в шумевшее неподалеку море, почти неразличимое на фоне ночного неба.
— Приписал, — усмехнулся царь, хлопнув себя по коленкам, — даже объявил себя героем и спасителем отечества. Да только армия, разозленная тем, что он приказал оставить Афины без боя, потребовала от своего главнокомандующего немедленно осадить его и отбить у персов. И это несмотря на то что после всех отступлений, сухопутных стычек и морского сражения у Фемистокла осталось не более пяти тысяч гоплитов в строю.
— И что же? — подзадорил царя Гисандр, желавший побыстрее узнать все, что он пропустил, пока ждал ответа в Мегарах.
— Хвала Аполлону, он не смог воспротивиться воле народа. И уже пятый день афинский стратег, набивавшийся в друзья к самому царю царей, сражается с ним за свой родной город, — воскликнул Леонид, — в этом яростном бою он проявил себя как великолепный военачальник и почти выбил персов из города. Ксеркс уже отступил от Афин, узнав о моей победе под Фивами и устрашившись после того, как сгорел едва ли не весь его флот. Ты достоин награды, Гисандр, как великий наварх. Такого еще не бывало в истории Греции и Спарты. Ведь после этого царь царей трусливо бежал почти к самому Марафону и стоит лагерем на побережье Аттики. Там же и весь его оставшийся флот.
