Отец Ноа прерывает меня, его голос отвлекает меня от телевизора. Я сдерживаю свою усмешку. Ноа рассказал мне о проблемах своего отца с управлением гневом, поведал мне о неизвестной стороне Николаса Слейда.
Он занимает место рядом со мной, уставившись в телевизор, как будто разделяет мои эмоциональные переживания. Это комичное зрелище, потому что его намерения становятся ясны, как только он открывает рот.
— Вы оба считаете себя умными, скрывая то, что делаете.
Мое тело замирает, но глаза не отрываются от телевизора. Ноа и Джакс соревнуются за первое место. Механики гудят, когда Ноа заезжает на пит-стоп, отвлекая меня от его отца, пока команда ставит новые шины. Процесс завершается менее чем за две секунды. Я забываю о его отце, стоящем рядом со мной, пока он не начинает фальшиво кашлять.
— Как вы думаете, что именно мы с Сантьяго делаем? — Я сдерживаю желание убежать.
От его смеха у меня мурашки по коже.
Можно ли ненавидеть кого-то, не зная о нем почти ничего? Потому что того, что я знаю, вполне достаточно. Кто, черт возьми, бьет своего ребенка за проигрыш в гонках на картах? Человек с маленьким членом и хрупким эго.
— Ты трахаешь моего сына. Это так очевидно, если посмотреть на вас двоих в пит-зоне.
Моя шея нагревается от укола опасного мужчины рядом со мной. Мои пальцы накручивают прядь волос, чтобы остановить мое ерзанье. Я отвожу взгляд от его лица, уставившись в телевизор.
— Это неплохая теория. Вам так скучно посещать гонки, что нужно придумывать истории? — Я говорю гораздо увереннее, чем чувствую.
— Ты умная девочка. Если ты будешь возиться с Ноа, и его выступление будет не таким, как я ожидаю…
Я молчу. Он хочет сражения, которое мне не нужно начинать.
— Я позабочусь о том, чтобы с твоим братом больше не продлевали контракт. Не говоря уже о том, что ты больше никогда не войдешь в номер Бандини. Я не шучу. Я играю, чтобы выиграть.
Я поворачиваю голову и встречаю его холодный взгляд, а затем отвечаю ему своим. Его угрозы меня не пугают. Нет необходимости давать ему хоть какое-то подобие контроля надо мной.
— Не уверена, что вы думаете о том, что происходит. Мне жаль, что вы беспокоитесь о выступлении Ноа. Но то, что он там делает, зависит только от него. — Мой голос звучит тошнотворно сладко для моих собственных ушей.
Он уходит с ухмылкой на лице, доказывая, что он и есть тот самый засранец, которого описывал Ноа.
