Вручив традиционные конвертики трем молодым самолюбивым инспекторам, Демосфен произнес:
– Я должен сообщить вам неприятное известие! Говард Картер – бесчестный человек. Он сговорился с американцами и втридорога сбывает им редчайшие произведения искусства!
– Ворованные? – спросил старший по должности.
– Естественно!
– Законный владелец – граф?
– Да.
– Здесь мы бессильны.
– Но ведь он продает египетское достояние!
– Раз владелец граф, значит, это его право.
– Это еще не все! – спохватился Демосфен. – Картер консультирует других коллекционеров и берет за это деньги! Даже миллиардер Гульбенкян, богатейший нефтепромышленник Востока, платит ему по-царски! Картер наживается на Египте, господа!
– Доказательства?
– Разве моего слова недостаточно?
– Мы все равно не можем ничего поделать. Картер не состоит на службе в Управлении и может зарабатывать как хочет. Нужно, чтобы он допустил серьезный профессиональный промах, например, разрушал памятники.
Демосфен заказал конопляной водки. Ему хотелось забыться!
* * *
Картер вызвал Гургара и приказал работать вдвое быстрее. Место он выбрал к востоку от гробницы фараона Сипта, жившего в эпоху XIX династии. Этот участок Долины Дэвис не исследовал, и Картер надеялся здесь что-нибудь найти.
Строительный мусор сбрасывали в овраг у гробницы Тутмеса III. Благодаря самоотверженному труду рабочих Картер вскоре увидел скальный грунт Долины. Он надеялся обнаружить там вход в гробницу Тутанхамона.
Пришла телеграмма с известием о прибытии графа.
Приехав в Долину, лорд Карнарвон взглянул на раскоп и вежливо произнес:
– Впечатляюще.
– Рабочие славно потрудились! Надо бы их поощрить.
– Договорились. Что-нибудь нашли?
– Нет, ничего, – подавленно ответил Картер.
– У меня есть новости! Завтра, двадцать первого февраля, Египет будет признан независимым и суверенным государством.
– Неужели Англия выводит войска? – ахнул Картер.
– Нет. Войска не выводят, а истинным правителем страны пока остается генеральный консул Великобритании. Мы сохраняем за собой право на оборону Египта, на охрану имперских путей и на соуправление Суданом.
– Значит, независимость – всего лишь комедия?
– Не совсем. У египтян прибавится чувства собственного достоинства, а мы будем вести себя здесь повежливей.
О своем участии в переговорах граф скромно умолчал.
– У меня нет находок, это верно, – спохватился Картер, – но наши знания о Долине возросли! Теперь я понял принцип планировки гробниц XVIII династии! Я разобрался в методах работы мастеров рамсесовой эпохи! Последние раскопки оказались чрезвычайно увлекательными! Хотите, я вам расскажу о них в подробностях?
– Конечно, Говард, расскажите, – вздохнул граф.
* * *
Пятнадцатого марта 1922 года Фуад I отрекся от титула султана и с разрешения Великобритании провозгласил себя царем. Лорд Карнарвон ужинал вдвоем с Говардом в маленькой столовой штаб-квартиры. Картер велел подать долму, люля-кебаб, морскую рыбу, дыню и сладости.
Граф перешел прямо к делу:
– Думаете, нам еще удастся найти что-нибудь существенное?
– Конечно! Я в этом ни секунды не сомневаюсь!
– Что ж, итоги нашей работы оставляют желать лучшего. Не будем говорить о сделке – она не связана с Долиной. В Долине вы нашли только сосуды?
– Пока да. Но Винлок утверждает, что Тутанхамон похоронен именно там.
– Допустим, Говард. А что, если содержимое его гробницы так же скудно, как и сведения о нем? Тем более что его гробница, может быть, давным-давно расхищена!
– Нет, иначе у торговцев имелись бы его вещи!
– Стало быть, усыпальница нетронута. Но скорее всего в ней ничего особенного нет. Стоит ли ради нее вести раскопки?
– Мы должны исследовать каждый клочок здешней земли! Вы обещали мне свое везение, ваше сиятельство!
– Не буду отрицать. Однако, кажется, оно меня оставило.
– Мы многое преодолели. Я чувствую, нам скоро повезет!
– Срок концессии на исходе.
– Лако ее продлит.
– Не думаю, Говард. Он вас терпеть не может.
– Пусть подавится. Но эти долгие, на первый взгляд пустые годы на самом деле были очень плодотворными! Теперь у нас есть отличная бригада, и мы недалеки от цели!
– Не перейти ли нам в другое место?
– Долину предавать нельзя.
Граф понял, что ему не удастся переубедить Картера.
– Хорошо, поработаем еще один сезон, – согласился он. – Где будете копать?
– Это может показаться вам странным, но мне хотелось бы снести остатки рабочих лачуг у гробницы Рамсеса VI и начать копать прямо под ними.
– Но вы ведь там уже работали? – с недоумением сказал граф.
– Я не довел работу до конца из-за нашествия туристов. Теперь я снова перекрою доступ к гробнице Рамсеса VI и выясню, нет ли под лачугами жертвенной закладки, которая могла бы пролить свет на местонахождение гробницы Тутанхамона.
* * *
Девятого мая 1922 года Картер в одиночестве отметил свой сорок восьмой день рождения, выпил бутылку шампанского и вышел прогуляться по Долине. С каждым шагом ему на память приходили образы прошлых лет – поиски усыпальницы Аменхотепа I, раскопки в гробнице Хатшепсут, любовь Раифы, преданность Гургара и удивительное знакомство с лордом Карнарвоном, который, будучи чрезвычайно светским человеком, стал ему самым близким другом и сподвижником. Говард вдруг почувствовал себя разбитым и измученным. Казалось, будто он уже не властен над своей судьбой!
До завершения работ оставалось меньше года. Лако и его приспешники восторжествуют, он вынужден будет уехать из Долины – и любовь всей его жизни достанется туристам. Картер содрогнулся, ощутив в груди леденящую пустоту.
57
Сидя в шезлонге, граф любовался сочной зеленью своего парка.
Дыхание августовского зноя опалило пышные верхушки ливанских кедров. Леди Альмина заботливо ухаживала за мужем и часто приглашала к нему докторов. Граф больше не гулял со Сьюзи, и она целыми днями лежала у его ног.
Пока сын развлекался в обществе друзей-аристократов, его дочь почти не отходила от отца. Обычно они оживленно болтали, но теперь граф все время молчал. Он силился читать издания по археологии, но засыпал, и книга падала с его колен на траву.
Усталость тяжестью навалилась на него. Напрасными были молитвы жены и нежные заботы дочери. Граф никого не принимал.
Эвелина подала ему чашку чая.
– Эва…
– Да, отец?
– Посиди со мной. Я вижу, ты огорчена, почти рассержена. И впрямь, я нынче недостоин быть твоим отцом.
– Не мучайте себя. Это пройдет, и все будет по-прежнему.
