Увы, стоило им выскочить на хауптштрассе и проехать по ней первые метры, как идиллия закончилась.
С ролетным хлопаньем рухнули из-под потолка пожарные переборки. Они закрыли обзор и вперед, и назад. Так что теперь оставалось лишь гадать, какая пакость ждет тебя на следующей стометровке.
Под гусеницы «Динго» выкатились с полсотни разномастных ботов.
Половина из них сразу погибла, раздавленная стотонной махиной, но некоторым все же удалось вскарабкаться на башню, где они немедленно занялись любимым делом – расплескиванием кислоты, долбежкой и бурением.
К счастью, Лунин не зевал.
Его танк залихватски таранил противопожарную штору, и уже через секунду он полил идущего впереди собрата бортномер 555 и зеленой пакостью, и плотным пулеметным огнем.
Растову вдруг подумалось, что вот ведь как забавно с этим антиботным штаммом вышло. Сам же его завоевал тогда, на Варе-20, и сам же от его применения получает выгоду.
Обычно ведь в армии совсем не так. Ты занимаешься изматывающим ратным трудом здесь и сейчас, а потом кто-то, кого ты никогда не видел и скорее всего не увидишь, на другом континенте планеты счастливо выдохнет: «Буду жить».
Растов взвесил «за» и «против» и, сочтя, что «за» перевешивают, выпустил осколочно-фугасный с установкой на контактный подрыв по железной шторе в восьмидесяти метрах впереди по коридору.
Ему показалось, что бездумно таранить преграду нельзя. Ведь за ней пара расторопных эзошей может успеть поставить такую мину, что уши «Динго» улетят на орбиту.
– Вот это правильно! – одобрил решение майора Игневич. – Я тоже хотел присоветовать…
С этими словами мичман радостно добавил в свежую прореху порцию горячих из гранатомета.
– А я бы еще резаки включил, – предложил Помор.
– Резаки – это пока лишнее, – отвечал Растов. – Все-таки пятнадцать тысяч градусов. Как бы не вывалиться сквозь прогоревшее днище обратно, на землю…
– Ну да, тут же палуба… Об этом я как-то не по-думал.
Танк с хищным хрустом смял останки шторы, и сразу вслед за этим в коридоре полностью выключился свет.
«Динго» немедленно врубил прожектора. Полагаться на ноктовизоры, пусть и превосходные, Растову не хотелось – боялся, что неведомая инопланетная техника начнет водить за нос.
В темноте внутренности объекта «Пуговица» как будто уменьшились вдвое, ведь умелым освещением чоругам удавалось создавать некую иллюзию простора.
Стены коридора резко приблизились. Поэтому, когда прожектора выхватили из мрака летящих на зрителя монстров, Растов не удержался и выругался на миллион терро.
У Игневича не выдержали нервы, он истошно завопил и выпустил очередь из пулемета.
В самом деле, это было эффектно. Распустив дюжие щупальца, по ту сторону чоругского сверхпрочного стекла рвались вперед самые настоящие ягну. Числом около дюжины.
Они были настоящими.
Ну или неотличимыми от настоящих.
Ягну находились в банках, подобных тем, в которых когда-то держали самого Растова на борту «Гибели и разрушения теплокровным».
Все ягну были неподвижны и, кажется, мертвы.
«То есть это все-таки скорее музей, нежели тюрьма или вивисекторская», – с облегчением подумал Растов.
Его догадка подтвердилась: спустя секунду по левую сторону от танка открылась следующая витрина экспозиции.
Там стояли существа, которых майор, к стыду своему, вообще не опознал. Он был совершенно точно уверен, что видит подобное впервые в жизни. Ни в академии, ни на гражданке ему таких инопланетян не показывали.
В первое мгновение трехметровые верзилы произвели впечатление гуманоидов. Сверху голова, пониже – верхняя пара конечностей, а внизу – более-менее обычные ноги.
Но по мере того как сознание схватывало все новые детали, становилось ясно: это не гуманоиды. А совершеннейшее безобразие, на фоне которого, скажем, разумные коты-сирхи казались совсем-совсем людьми.
Глаз у неведомых инопланетян имелось три штуки. Также они могли похвастаться несообразной и уродливой конечностью, выпирающей из брюха и раскладывающейся в некое подобие веера. То есть получалось, что в общей сложности у них верхних конечностей три. И ног у них тоже было три…
«Ну и где водится этот кошмар? – подумал Растов со смесью интереса и омерзения. – На планете с тремя солнцами?»
Его экипаж тем временем вовсю глазел на экспонаты справа.
То были существа вообще без рук и без ног (или, по крайней мере, так казалось). Степень их негуманоидности била на сто очков даже трехглазых.
Фигурами они больше всего напоминали классические лаконичные шахматы, но при этом делились не на белых и черных, а на светло-серебристых и темно-серебристых, с жемчужным отливом.
Тела существ имели выраженную осевую симметрию. Так что казалось, их выточили на древнем токарном станке…
Экипаж строил догадки.
– Так это роботы или кто? – Помор, от волнения, конечно, сказал «хто», как это за ним водилось.
– Пишут вон на табличке, что нет, не роботы. А какие-то «глу». «Сигурд» подсказывает, что на чоругском языке дословно это значит «слепые».
– Конечно, слепые! Глазок-то нет! – топорно пошутил Игневич.
– Так ушек тоже нет… Могли бы глухими назвать. На табличке еще написано, что они «разумная инопланетная форма жизни, превосходящая уровнем технологий ягну»… Чтоб они, кстати, все сдохли от избытка разумности!
Тут Растова осенило. И от прозрения у него даже засосало под ложечкой.
Эти «шахматы», которые «слепые», – не есть ли те же самые «ферзи», что когда-то похищали Кешу? Вначале из лагеря «Артек», а затем – из Крымской Обсерватории?
Догадку Растова подтверждали две как бы лодки, стоящие поодаль в глубине экспозиционного отсека. Они имели тот же нетривиальный жемчужно-металлический отлив, что и сами ферзи, и производили впечатление декораций оперы про нибелунгов.
«Ферзи на серебристых каноэ… – вспомнилось Растову из отчета брата о посещении дивной инопланетной страны. – А ведь многие тогда считали Кешу сумасшедшим!»
Логика экспозиции вроде бы требовала, чтобы следующей разумной инопланетной расой стал мыслящий плазменный кисель из фотосферы красного гиганта или разумные кристаллы, живущие в недрах планеты типа «горячий Нептун».
Но вместо этого из-за стекла на танкистов взглянули две пары живых, показалось даже, смеющихся глаз.
Человеческих.
Мужчина и женщина эталонного телосложения стояли, взявшись за руки, на фоне дорогущего спортивного мобиля производства Южноамериканской Директории.
Растов случайно знал эту модель 2598 года, она называлась «Соледад». Такая была у секретаря его отца по внешним связям, Николая Ортеги. Костю в те годы завораживала способность «Соледад» втягивать в брюхо колеса и превращаться в моторную лодку.
– Вы заметили, что мужик – белый, а баба – смуглая, клонская? Непорядок! – сказал Помор.
– Но ведь так и в жизни бывает! – успокоил Помора Кобылин. – Хоть и редко…
– А подпись прочли?
– Что там?
– Ортакнеж. В чоругском языке это четвертая, наивысшая превосходная степень сравнения от прилагательного «опасный». Сверхнаиопаснейшие.
Факт приятно тешил воинскую гордость хомо сапиенса, но тут командир в Растове взял верх над человеком и зевакой.
– Так, бойцы, отставить ночь музеев, – твердо сказал он. – Нас ждет мезонный реактор.
Глава 27
Квартал Прикладных Физиков
Сентябрь, 2622 г. Объект «Пуговица» Планета Арсенал, система COROT-240
Когда до пересечения с главным поперечным коридором оставалось полсотни метров и Растов уже готовился всадить очередной ОФС в последнюю штору, Помор резко бросил танк влево.
Смяв легкую переборку, служившую стеной коридора, они оказались в просторном зале, который Растов тут же окрестил для себя «посудная лавка». Там громоздились высокие ажурные стеллажи, доверху забитые разнокалиберными сосудами, кристаллами и стеклянными вроде как скульптурами.
Все это было хрупким донельзя и угрожающе звенело от вибраций. «Динго» легко сокрушил несколько безответных стеллажей и прошил зал наискосок. Сладчайшее из варварств!
– Ты что творишь?! – выкрикнул Растов, адресуясь к мехводу Помору. – Приказа не было тут все крушить!
– Извините, товарищ майор! Интуиция возникла…
– Какая?
– Что перекресток надо объехать. Обязательно.
– Ну-ну… Интуиция это правильно. Интуицию одобряю.
«В самом деле, глупо это – склянки чоругские жалеть», – подумал Растов.
Стена поперечного коридора оказалась значительно крепче предыдущей переборки. Проломить ее удалось лишь после включения плазменных резаков.
