Он положил ладонь поверх ее пальцев, и медленно его губы изогнулись в улыбке.
— Ты одна из самых милых сабмиссивов, которых я когда-либо знал.
Он поцеловал ее пальцы и помог сесть. Ее голова на минуту закружилась, и она задрожала, когда ее вспотевшее тело обдало холодным воздухом. Ягодицы горели как огонь, а внутренности пульсировали тупой болью, но кости все еще пели песню удовлетворения.
Когда он водрузил ей на нос очки, она увидела всех людей, стоящих кольцом вокруг стола, и почти бросилась умолять снова надеть повязку на глаза.
Ксавье поднял и поставил ее на ноги. Обхватив ее руку, он оперся на трость.
— На колени, Эбигейл.
Она нуждалась в его руке, так как ее потерявшие чувствительность ноги отказали на полпути вниз.
Никто не говорил, пока она стояла перед ними на коленях, обнаженная, уязвимая и замерзающая.
— У тебя есть что сказать членам клуба, Кудряшка? — голос Ксавье был… добрым, прежний холод исчез. — Посмотри на них сейчас.
Она подняла взгляд, встретившись с их глазами, и попыталась вспомнить речь, которую она придумала, чтобы попросить прощения. И не смогла. Слезы хлынули без предупреждения. Ее плечи затряслись.
— Мне жаль.
Она вздохнула и сделала еще одну попытку.
— Пожалуйста… — слов не было, только чувства. — Мне очень жаль. Она почувствовала, как слезы капают ей на грудь.
— Вот это раскаяние, — сказал де Врис. — Я прощаю тебя, девочка, — грубость его голоса показалась самой мягкой лаской, которую она когда-либо получала.
Остальные последовали за ним.
— Прощаю.
— Извинения приняты.
— Она приняла наказание стойко, как настоящий боец.
— С чистого листа, зверушка.
Голоса загудели в мелодии прощения, и холод внутри нее наполнился теплом, когда она услышала одобрение.
Люди медленно расходились, остались только Линдси, Саймон и Рона.
Рона улыбнулась, не нуждаясь в словах, чтобы выразить свое прощение.
Линдси взглянула на Ксавье и получила кивок. Она обернула дрожащую руку Эбби вокруг бутылки с водой. Сжатие ее плеча всё сказало само за себя.
Саймон слегка коснулся ее волос и протянул Ксавье одеяло.
Ксавье поднял ее на ноги и укутал.
— Твой вечер окончен, Кудряшка. Пойдем домой.
***
Не желая оставлять свою измученную сабу одну, Ксавье уложил ее под мягкий плед на диване на первом этаже, а сам занялся щенками. Окончательно отлученные от соски, они толкали друг друга, добираясь до кормушки с кашицей. Звуки довольного причмокивания и сопения наполнили его дом, пока он убирал беспорядок и застеливал их вольер. Эбби планировала завтра вывести их на улицу и дать им привыкнуть к траве под лапами.
Закончив, он усадил Эбби к себе на колени. Она даже не проснулась, лишь застонала, когда ее болезненно ноющая попка потерлась о его джинсы. Некоторое время ей будет трудно сидеть.
Его улыбка померкла, когда он подумал о Грете, которая воспользовалась случаем, чтобы продемонстрировать свою зависть. Ему придется присматривать за ней. Извращенный сабмиссив может оказать столь же разрушительное влияние на клуб, как и плохой Дом, превращая благоприятную атмосферу в эмоциональный беспорядок. Это была еще одна причина, по которой он усложнил процесс подачи заявки, приблизив его к тому, который принят в БДСМ-клубе, который он посетил во Флориде. Конечно, он не собирался превращать «Темные Небеса» в такое же дорогое и эксклюзивное заведение, как «Царство Теней». Местные лайфстайлеры были представителями разных слоев общества.
В бассейне возились два щенка, перетягивая канатик. Другой щенок прыгнул в воду и острыми молочными зубами вцепился в брата и сестру, издав громкий писк.
Эбби открыла глаза.
— Что случилось? — она попыталась сесть и зашипела, когда по инерции сдвинула свою попку.
— Расслабься, зверушка. Это всего лишь щенячьи войны. — Как и его участники ранее, щенки вернулись к счастливой игре, все проступки были прощены. Хотя им с Эбби еще предстояло обсудить эту ночь, он достиг своей цели, и она снова была на хорошем счету в клубе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он также избавился от последних остатков чувства предательства, которое таил в себе.
Когда ее брови задумчиво сошлись вместе, он провел кончиком пальца по одной тонкой, шелковистой дуге.
— Почему ты держишь меня на руках? — спросила она.
— Потому что я так захотел.
Ее губы изогнулись в улыбке.
— Высокомерный Дом.
— Именно так, — он улыбнулся, глядя ей в глаза. — Теперь, когда ты проснулась, я хочу тебя осмотреть, — несмотря на ее хватку, он потянул одеяло. На ее сосках было несколько красных пятен от аппарата. Хорошо, что он поставил его на низкий уровень. Улыбнувшись, видя, как она извивается, он раздвинул ее ноги и осмотрел клитор. Все еще набухший, но состояние улучшается.
— Вставай, — он помог ей подняться, а затем легонько шлепнул по ногам. — Откройся для меня.
Она открыла рот в удивлении, ведь он не проявлял к ней особого доминирования вне спальни. Затем она подчинилась. Наблюдая за ее лицом, он провел пальцем по ее входу и толкнулся внутрь, минуя пухлые ткани. Она вздрогнула. Отстранившись, он посмотрел на свой палец. Крови нет.
— Насколько тебе больно?
— Все не так плохо, — ее лицо покраснело. — Я все еще не могу поверить, что ты использовал… эту машину на мне.
Он засмеялся и развернул ее так, чтобы она стояла к нему спиной.
— Наклонись, руки на лодыжки, колени согнуты
Она не двинулась.
Он понизил голос: — Сейчас, зверушка.
В этот раз она быстро подчинилась. Хорошая маленькая саба. У нее был синяк на правой ягодице, вероятно, из-за того, что процент правшей, владеющих паддлом, был выше, и ее ягодицы были красными и слегка опухшими. Они заживут.
Раздвинув ее покрасневшие половинки, он проигнорировал ее хныканье. Сзади ткани были покрасневшими, но опять же никакого урона не было.
— Выглядит хорошо, но тебе будет больно около дня, — он поднялся на ноги и помог ей выпрямиться. — В морозилке есть пакеты со льдом. Используй их.
— Да, Сэр. — К его удивлению, она прильнула к нему, прижавшись лбом к его плечу.
Он обхватил ее руками.
— Что такое?
— Тебе понравилось видеть меня…? Машину и других мужчин?
Он встряхнул ее. Это был тот самый вопрос, который он собирался задать ей.
Странно, что мало кто из подчиненных или рабов спрашивал его, нравится ли ему что-либо. Возможно, они думали, что Дом никогда не делает ничего из того, что ему не по нраву. Но это было неправдой. Отношения Д/с были улицей с двусторонним движением. Его сабам иногда приходилось делать то, что им не нравилось. И ему тоже, даже если сабмиссиву это было необходимо.
— Мне нравится демонстрировать тебя, — начал он. — Это конкурентная мужская черта: показать всем, насколько у меня красивая саба.
Его маленький профессор фыркнула.
— Тестостероновые животные.
— Мне нравится шлепать твою нежную круглую попку. Нравится смотреть, как другие Домы шлепают своих нижних. Но мне не понравилось, что они отшлепали тебя, — он провел подбородком по ее волосам, пытаясь подобрать слова. — Отчасти это защитный инстинкт. Никто не должен причинять тебе боль. Хотя я самолично организовал наказание, мне было тяжело видеть тебя в слезах.
Она промолчала, но обняла его.
— В некоторой степени это территориальное чувство. Ты моя, и я редко позволяю кому-либо прикасаться к тому, что принадлежит мне. Что касается гребаной машины, я уже награждал ею сабмиссивов, и мне было бы приятно использовать ее на тебе, если бы я был у руля.
— Хах.
Но он позволял это делать другим, и чувство вины все еще угнетало его, сгустившись, как грозовая туча.
— Мне жаль, Эбби. Это был единственный способ, который, как мне казалось, мог бы исправить твои отношения с членами клуба. Я мог бы наказать тебя на их глазах, но они должны были принять участие, чтобы простить тебя.
