подбежав к мужчине впритык, я встряхнула его за плечо. Я не рассчитывала на то, что он окажется живым или в сознании, но он вдруг вяло открыл глаза. – Что произошло? Фундаменталисты?
– Псевдорелигиозные устроили бунт… В город вошли коалиции трапперов из одичавших земель… Объявлено… Чрезвычайное… Положение-е… – последние слова он прохрипел, после чего резко заглох. Я отскочила от него:
– Он сказал, что в город вошли коалиции трапперов из одичавших земель?! – не веря в услышанное, я едва не схватилась за голову, но остановила руки ровно над головой.
Конан бросился к вахтенной будке и, нажав на панели управления какую-то кнопку, заставил ворота начать закрываться. Именно это действие в этот момент спасло наши жизни: к воротам с внешней стороны горы подошли вооруженные люди. Очевидно, это был новый поток трапперских коалиций. Они успели выпустить по нам две очереди, прежде чем ворота наконец закрылись. Я вовремя нырнула в бронированную будку к Конану, поэтому меня не зацепило, но несколько трапперов всё же успели протиснуться в ворота. Нам повезло, что у них в руках было не продвинутое оружие, вахтенная будка хорошо сносила прямые попадания пуль, а продвинутое оружие Гаррета отыскалось под панелью управления. Конан стрелял прямо через стекло. Выстрелов было пять. Значит, успевших проникнуть в коридор трапперов было именно пятеро – Конан не стреляет дважды по одной мишени, я это уже успела заучить.
– Мы не можем оставить этот вход без охраны! – выпалила я. – Нужно запереться в будке и удерживать позицию.
– Нет необходимости оставаться здесь, – с этими словами Конан вынул из панели управления пластмассовую карточку. – Без доступа ни одну дверь на этой парковке не открыть. Уходим.
Мы выбежали на парковку-А с одним продвинутым оружием на двоих, что меня сильно напрягало. Хуже было бы только остаться полностью безоружными.
На фундаментальном ярусе разверзся без преувеличения чистый хаос: людей было много, все кричали, размахивали дымящимися фаерами, толкались – через такую толпу было сложно протиснуться при помощи работы локтей, не то что проехать на электромобиле, пару из которых мы встретили разбитыми вдребезги прямо посреди проходов. До “Поющего Поэта” мы добрались лишь спустя десять минут бега, сопровождаемого беспощадной толкотнёй. Мы несколько минут стучали в закрытые деревянными ставнями окна и защищенные замками в виде запоров двери, но нам никто не открыл. Толпа начинала всё более отчётливо сгущаться – люди двигались по направлению к лифтам. Понимание того, что оставаться в этой толчеи с каждой минутой становится всё опаснее, возрастало в геометрической прогрессии.
– Нам нужно к лифтам! – крикнула на ухо Конану я, стараясь перекричать гул толпы.
– К ним сейчас не попасть – все рассчитывают на них!
– Другого пути нет?!
– Нет! Так что к лифтам! Быстро!
Быстро – это была вовсе не та скорость, с которой мы в итоге добрались до лифтов, возле которых разразилась самая настоящая давка.
Лифты были перегружены и отказывались ехать, но люди всё равно продолжали набиваться в них. Протиснувшись между двумя агрессивными амбалами, я внезапно оказалась у самых дверей только что приехавшего на фундаментальный ярус лифта. Стоило дверям распахнуться, как толпа хлынула в них, даже не дав шанса выйти тем троим людям, которые совершили неудачную попытку протиснуться на фундаментальный ярус.
Первая волна толпы буквально затолкала меня в лифт. Спустя три секунды я уже стояла распластанной по стене лифта: правая щека, обе руки и ноги вплотную прижаты к стене – сзади на меня навалился спиной крупный, двухметровый мужчина, пусть и невольно, но всерьёз угрожающий раздавить меня своим весом.
Давка продолжалась дольше двух минут, по истечению которых нашему лифту всё же позволили выехать. Я не могла видеть, сумел ли Конан попасть в лифт вместе со мной, но этот момент прояснился при остановке лифта на среднем ярусе: здесь людям дали выйти, а перед заходом новой волны толпы я смогла выпрямиться, развернуться и осмотреться – Конана не было видно.
В лифт залился новый поток людей, но на сей раз в тесном пространстве оказалось всё же чуть меньше народу, благодаря чему сейчас меня не плющили по стене. Когда двери лифта закрылись, я умоляла его только об одном – чтобы он поехал на верхний ярус и не вздумал отправиться на фундаментальный, на котором меня ожидала бы очередная борьба за выживание в давке. К счастью, лифт поехал вверх, но здесь люди не выходили, а только ещё больше забивались в переполненный под завязку лифт, из-за чего я едва не упустила возможность выйти – протиснулась в уже закрывающиеся двери в самую последнюю секунду, едва не прищемив себе руки и ноги.
Буквально вывалившись в коридор, я неожиданно для себя захотела отдышаться и, согнувшись напополам, уперлась руками в колени: в душном, запертом пространстве лифта воздух быстро заканчивался в промежутках между остановками.
Передо мной было два пути: отправиться в апартаменты в надежде встретиться там с Лив и Кеем, либо пойти прямиком в президентское крыло. Ожидание Конана было бы пустой тратой времени, особенно с учётом того, что я видела на фундаментальном этаже. Он, конечно, доберётся до верхнего яруса, но в мои апартаменты не ринется. Значит, встречу назначать необходимо в президентском крыле. Рассудив так, я взяла курс на президентское крыло.
На ресепшене широко улыбающейся секретарши в этот раз не было, поэтому я без промедлений продвинулась вперёд, но уже за следующим углом едва не врезалась в шеренгу из вооружённых военных – все они целились в меня из продвинутого оружия.
– У меня особый доступ! – сама не понимая, что говорю, выпалила я, при этом резко подняв руки над головой. Браслеты с моих рук были срезаны – едва ли военные заметили столь незначительную деталь, но они могли попросить меня приложить один из браслетов к идентификатору, чтобы установить мою личность и распознать правду или ложь я говорю о доступе. Во избежание этого опасного момента, я добавила уверенным тоном. – Скажите президенту, что к нему пришла Жаклин Киттридж, невеста его внука. Он должен меня принять…
На секунду я испугалась. Того, что соврала о своем статусе невесты. Но больше того, что передо мной могут стоять вовсе не защищающие самопровозглашенного президента военные, а его прямые враги.
Неожиданно от вооруженной шеренги отделился высокий мужчина, квадратная голова которого была подстрижена ёжиком. Не произнося ни слова, он надел своё оружие на плечо и грубо обыскал меня с головы до ног.
– Сообщите президенту о ней, – закончив с обыском, хриплым басом произнёс он в толпу
