рожать и растить здесь ребёнка… А что с остальными?.. Рейнджер, Мускул, Волос, Тонкий, Крик, Сомнение – что их ждёт? Изгнание? Заморозка? Рабство? Мы не спаслись, найдя этот город. Мы пришли в главный цех производства артефактов, на самую крупную из существующих фабрик по разбору Неуязвимых на куски… Мы привели себя на бойню… Прямиком в руки многорукого мясника.
У меня на лбу проступила испарина, губы начали трястись от ужаса, я наверняка сильно побледнела, потому как начала чувствовать холод. Самопровозглашенный безумец продолжал что-то говорить, но я вдруг словила себя на том, что до меня не долетает смысл его слов:
– …И вдруг… Против меня восстал мой собственный внук – порождение от моих плоти и крови.
– Конан? – не слыша себя, я ватным голосом произнесла вслух имя человека, ради сиюсекундного возникновения которого рядом со мной отдала бы сейчас даже свою селезёнку.
– Айзек, – неожиданно произнёс “не то” имя старик. – Жажда власти в крови этого щенка от меня. Конан лучше, нравом он пошёл в мою жену: неудержимый и далёкий от стремления контролировать всё, умеющий ловить момент самой жизни и наслаждаться им. Я всегда хотел быть таким и никогда не мог. Как и Айзек. Ни он, ни Конан не знали о трансплантации органов, да и зачем этим двум Неуязвимым счастливцам знать о подобном? Но теперь мне кажется, что Айзеку стоило бы знать. Если бы он знал, он не устроил бы такой глупый, недальновидный бунт, который в итоге его же и подрежет под самый корень. Мальчик пилит сук, на котором сам же и сидит, но увидит он это только за секунду перед тем, как разобьётся в своём падении вниз. Закрытие города на локдаун спровоцировал Айзек. Знал, что у меня не останется выбора, и знал, что это решение вызовет волнения даже среди моих сторонников, не говоря уже о фундаменталистах и совсем чокнутых псевдорелигиозных фанатиках.
– Но как Айзек…
Он не дал мне закончить свой вопрос:
– Ты не задумывалась о том, почему из последнего похода целыми и даже непоцарапанными вернулись только Конан с Айзеком? Остальные члены вашего отряда получили серьёзные ранения, один даже едва не умер. – Мои глаза распахнулись ещё больше. Передо мной предстала картинка: Айзек замешкался в своём нападении на противников, их же лазеры словно обтекали его, как не трогали они и стреляющего на поражение Конана. – Айзек снабдил продвинутым оружием несколько трапперских коалиций, обитающих на одичавших территориях подле Подгорного города. Он подстроил то нападение, принёс в жертву вашу целостность и всех неосмотрительно заключивших с ним союз, обеспечил невредимость себе и Конану. Вот почему вас всех ранили, но не тронули братьев. Вот почему вы выжили – ему нужны были свидетели, которые донесли бы до города вести о том, что у трапперов снаружи тоже есть продвинутое оружие. Закрытие города для обеспечения его безопасности мгновенно повлияло на благосостояние всех горожан без исключения: над богатыми нависла угроза бедности, над бедными угроза нищеты. Если бы я не закрыл город, меня обвинили бы в халатном отношении к обеспечению безопасности города, что было бы ещё хуже, чем итоги закрытия города. Внук предложил мне выбирать из двух зол, и я выбрал. Таким образом моё правление встало поперёк горла всем без исключения, – он говорил тоном отнюдь не борца, а скорее сложившего оружие сумасшедшего. Я этого не понимала, потому как в моём понимании тираны вроде Ригана Данна скорее цианид выпьют, нежели выпустят из своих цепких ручонок вожжи власти. Он же как будто бы всерьёз сдался… Словно прочтя мои мысли, он вдруг снова заговорил. – Печень и вена прижились отлично. Выемка была сделана у двух молодых доноров, парней восемнадцати и двадцати лет. Почки я взял у их сорокалетнего отца, отличавшегося крепким здоровьем и редкой склонностью к продолжительной молодости. Почки не прижились. Отторгаются с таким яростным сопротивлением, будто отец мстит мне за своих сыновей и за себя. – От услышанного по моей коже пробежал мороз. На языке так и крутился вопрос о том, почему он не хочет попробовать пересадить себе более пригодные почки – а его нежелание было очевидно – но я боялась озвучивать эту альтернативу, опасаясь посеять в воспаленном подсознании сумасшедшего идею, которая и без того там должна была прорастать, и цвести буйным цветом. Впрочем, по итогу он сам решил прояснить ситуацию. – Операция не удалась. Печень не прижилась. – Сначала я думала, что он говорит о себе, но он добавил. – Селена умерла вчера, за час до полуночи, так и не придя в сознание. Всё было зря. У тебя остались ещё вопросы?
Такого вопроса от этого собеседника я никак не ожидала услышать, но у меня был на него ответ:
– Почему чаще остальных воздушных знаков в городе пропадали водолеи?
– Случайность. Среди них просто нашлось больше непокорных.
Давая мне ответ, он внезапно развернулся, и его седой затылок отразился на панорамном окне. Я вдруг вспомнила, как однажды Конан стоял на том самом месте, на котором сейчас стоял спятивший президент, и рассматривал панораму, не обращая никакого внимания на пафосную болтовню сумасшедшего деда, которая, к моему стыду, в то время показалась мне глубокой. Я тогда думала, что Конан гордится тем, что является внуком такого необычного человека, каким мне тогда казалось это ничтожество. На самом же деле вся фальшивая гениальность этого жалкого правителя родом из лабораторной пробирки, в которой скрестились глухой эгоцентризм со слепой жаждой власти.
Внезапно свет в кабинете замерцал. От неожиданности я вздрогнула.
– Сторонники моего недалёкого внука пытаются отключить электроснабжение, чтобы наконец присвоить себе власть, – решил снизойти до объяснений президент. – Айзек не знает, что резервное питание сейчас находится на начальной стадии ремонта, что значит, что выключив электричество, он погубит всех введённых в криосон людей. Все три тысячи сто семьдесят девять душ. Полчаса без электричества – и их больше нет в этом мире. Кто-то из них, может быть, и мог бы проснуться избежав выемок органов, но, очевидно, сегодняшняя ночь станет фатальной для всех пребывающих в этом городе: и для спящих, и для бодрствующих.
Свет внезапно снова замерцал, на сей раз сильнее.
Пульс застучал в моих ушах. Я попятилась к двери. Смысла уничтожать Ригана Данна не было – эта ночь и без моего содействия перемелет его кости, словно чахлое зерно на извечных жерновах истории. Но там, в криокапсулах, на фундаментальном и среднем этажах всё ещё находились живые люди – Лив и Кей, и остальные – нуждающиеся в моей помощи.
При следующем мерцании света я
