Вместе с тем, когда Лайл видел, как шагают по дороге из деревни работники, он ощущал прилив гордости, а также облегчения. Несмотря на ущерб, нанесенный самим лэрдом, его отцом, эти люди были готовы довериться сыну. Теперь он сможет получить достойно выполненную работу. А поскольку работа предстоит колоссальная, ему будет чем заняться.
Лайл бросил взгляд через стол на Оливию, по милости которой ему необходимо было заниматься чем угодно, лишь бы иметь занятие. Оливия была в платье из тяжелого синего шелка, на которое, как обычно, ушли многие ярды ткани в самых необычных местах, а плечи и бюст оставались обнаженными, если не считать подвески с сапфиром, которая излучала сияние из центра соблазнительной ложбинки.
Оливия как раз вставала из-за стола, готовясь отвести собравшихся к камину, чтобы выпить по чашке чаю, или, ради пожилых дам, распечатать еще один бочонок виски и побеседовать или почитать, когда из самых недр земли раздался вой волынок.
— Геррик, Николс, — вскочил со стула Лайл, — со мной! Вы, — он дал знак лакеям, подпиравшим стену, — бегите вниз по южной лестнице.
Они все схватили подсвечники и поспешили в цокольный этаж.
Слуги спотыкались о горы мусора, обыскивая большие сводчатые помещения.
— Ваше сиятельство, сюда! — крикнул один из лакеев. Лайл поспешил на его голос. Слуга показал на одну из стен комнаты. Большими буквами кто-то нацарапал углем:
«БИРИГИСЬ».Вот и все, что они нашли.
Злоумышленники удрали. Лайл послал слуг наверх, чтобы успокоить дам, что никто не пострадал. Затем он подошел к стене, чтобы рассмотреть нацарапанное послание. Когда он доберется до этих…
Поблизости послышался знакомый шелест. Лайл отвел взгляд от безграмотно написанной угрозы. Со свечой в руках к нему подошла Оливия. Она остановилась рядом и стала осматривать стену.
— Должна сказать, меня действительно беспокоит то, что они пробираются внутрь, когда весь дом не спит, — сказала она. — Они необыкновенно дерзкие.
— Или очень глупые.
— Мой приемный отец всегда говорит, что обычно преступниками оказываются люди небольшого ума, но обладающие изрядной хитростью, — сказала Оливия.
— Знаю. Я предпочел бы иметь дело с умными. По крайней мере тогда можно было бы понять ход их мыслей.
— Волынки сами по себе безобидны, — рассуждала Оливия.
— Для кого как, — заметил Лайл.
— Меня тревожит их неугомонность, — сказала она. — Это расстраивает прислугу.
Это расстраивало и его самого. Им нужна прислуга, чтобы работать, а слуги не остаются там, где им плохо, если только это не совсем отчаявшиеся люди.
— К сожалению, невозможно держать здесь гарнизон, чтобы защищать нас от посягателей, как это происходило в прежние времена, — сказал Лайл.
— Я сомневаюсь, что они действительно попытаются навредить нам, — сказала Оливия. — Это привлекло бы внимание властей, а они совершенно точно хотят, чтобы все отсюда уехали, тогда они смогут продолжать поиски сокровищ.
— Я никуда не уеду! — отрезал Лайл. — Я начал дело и не собираюсь сдаваться. Я восстановлю эту бесполезную старую рухлядь и вернусь в Египет, даже если мне придется самому грести на ялике. А пока я намерен устроить ловушку в подвале. Этим слабоумным придется поискать другой путь, чтобы проникнуть внутрь.
— Если мы разыщем сокровища первыми, они прекратят поиски, — сказала Оливия.
Лайл устал, ему было трудно смотреть на нее и вести себя благоразумно. Он был в ярости на самого себя за неспособность управлять чувствами, которые могли привести только к несчастью. У него едва не сорвалось с языка: «Нет здесь никакого сокровища, прекрати вести себя как романтически настроенная идиотка, надень на себя побольше одежды и не стой так близко ко мне». Вовремя вмешался внутренний голос: «Подумай».
Клад. Его здесь нет, но Оливия никогда в это не поверит. Она хочет посмотреть. Почему бы не позволить ей? Это займет ее, и если он организует это занятие правильным образом, то оно убережет ее от беды.
— Ладно, — сказал Лайл. — Давай рассуждать логично. Даже самый непроходимо тупой человек не станет столь упорно трудиться, не имея веской на то причины.
— Ну вот, правильно, — согласилась Оливия. — Они занимались этим на протяжении многих лет, если считать с того времени, когда начались поиски. За этим должно что-то стоять.
— Если мы узнаем, что это было, то сможем определить, что нам делать, — сказал Лайл. — Возможно, что-то есть в записках кузена Фредерика. Может быть, он что-то сказал. Проблемы начались, когда он оставил замок и переехал в Эдинбург.
Его мозг уже бился над головоломкой. Подбросить для нее приманку, не прибегая к настоящей лжи, было несложно.
— Признаю, что идея заманчивая, — заметил Лайл. — Но у меня нет времени обдумать ее. Нет времени изучать документы и книги кузена и разговаривать с людьми, которые были близки к нему. Я должен «восстановить в прежнем блеске» эту кучу камней, чтобы ублажить своих безумных родителей.
Лайл заметил, как вытянулось лицо Оливии, и ему стало стыдно. Хуже того, его безрассудная половина, та, которую она могла так легко возбудить, хотела бросить все и заняться разгадыванием тайны. Эта его половина хотела, чтобы он искал клад вместе с Оливией, как они делали раньше. О, это был невероятный соблазн.
— Ты прав, — сказала вдруг Оливия, просветлев лицом. — Клад кладом, но замок должен быть восстановлен. Я обещала, что ты вернешься в Египет к весне. Это означает, что мы не можем терять ни минуты. Я займусь этой тайной. Теперь, когда Геррик взялся за хозяйство, у меня есть уйма времени, и должна сказать, что леди с наслаждением будут собирать сплетни от друзей твоего кузена. — Она подошла ближе и похлопала его по груди. — Можешь не волноваться. Твой верный рыцарь Сэр Оливия сделает все, что необходимо.
«Когда я вырасту, стану рыцарем, — сказала она ему в их первую встречу. — Доблестным Сэром Оливией, вот кем я буду, отправляясь на опасные поиски, совершая благородные поступки, борясь с несправедливостью».
Оливия поспешила прочь, а Лайл стоял, глядя ей вслед, пока она не исчезла из поля зрения и пока не смолк шорох шелка.
Он повернулся к стене и пристально посмотрел на надпись.
«БИРИГИСЬ».Разумеется, Лайл не верил в предчувствия и предзнаменования. Или в предупреждения от слабоумных, которые не умеют писать без ошибок.
Он отвернулся и пошел к лестнице.
Верный своему слову, Геррик выехал в Эдинбург в среду. К четвергу они обзавелись домоправительницей, миссис Гау. К пятнице они с миссис Гау наняли полный штат шотландской прислуги. В тот же день Оливия разрешила всем лондонцам, за исключением личной прислуги, вернуться в Лондон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
