— Я думал, она одолжила его по доброте душевной, — сказал я.
До посадки в Москве оставалось минут тридцать, и мы с Сяочжэй вели неспешную беседу. Я предупредил, что мне нужно прошвырнуться по столице, собрать кое-какие вещи, что займет некоторое время. У нас было окно в пять часов, поэтому я рассчитывал успеть. Заранее разослал два десятка сообщений, чтобы ничего не забыть, так как планы у меня были грандиозные. Сяочжэй тоже планировала заехать домой и забрать кое-что из вещей.
— У нас с сестрой Мэй прекрасные отношения, — сказала Сяочжэй. — Для родных сестер, которые видятся пару раз в год, не считая обязательной новогодней недели в кругу семьи. Содержать самолет очень дорого, так как он почти никогда не простаивает в ангаре. У меня небольшой самолет, который почти всегда занят кем-то из семьи для перелетов внутри страны. Если я захочу насолить кому-то из родственников, то обязательно скоплю денег и подарю ему самолет.
— Дорого?
— Полтора миллиона долларов в год, — сказала она. — Топливо, обслуживание, персонал и стоянка. А так как кому-то из нашей семьи постоянно нужно быть где-то в другом конце страны, то чаще всего сумма выходит больше.
— Да, мне Наумовы говорили, что это дорогое удовольствие, — посочувствовал я. — Значит, всей семьей вы собираетесь только перед Новым годом? Есть шанс, что сейчас во дворце тихо?
— Шанс есть, — улыбнулась она. — У нас говорят, что во дворце всегда тихо.
Дальше разговор ушел в сторону новогоднего собрания большой семьи. Оказывается, она имела в виду не современную смену года, а традиционный праздник, приуроченный ко второму новолунию после зимнего солнцестояния. На две недели Император собирал всю семью во дворце, в том числе, чтобы обсудить планы того или иного наследника на следующий год. Для большой семьи, где каждый наследник боролся за власть и деньги, это было непростое время, особенно для принцесс, не достигших совершеннолетия.
На посадку мы заходили в аэропорту Шереметьево. Надо отдать должное Сяочжэй, она за это время ни разу не вспомнила ни о маске, ни о технике. Мне же было интересно, сможет ли она разгадать загадку и заглянуть внутрь. Да, забыл упомянуть о двух беспокойных служанках, которые были решительно настроены помогать мне в путешествии и пришлось взять их с собой. Им еще не доводилось посещать Запретный город и девчонки заметно нервничали. Алена же путешествие воспринимала как очередное приключение. Видно, что в компании принцесс ей неуютно, так как они даже поговорить толком не могли, но она старалась. Я заметил, что после посещения Италии Алена немного изменилась. Она девушка серьезная и не глупая, но иногда кажется, что смотрит на происходящее так, словно находится за толстым стеклом и если что-то не касается конкретно ее, то это и должно оставаться там, снаружи.
На стоянке у выхода из аэропорта нас ждал большой черный внедорожник фирмы Матчиных со Степаном Мережко за рулем и Катей Хованской в роли пассажира. Когда мы вышли на стоянку, они о чем-то разговаривали. Катя, заметив нас, приветственно помахала рукой, довольно улыбаясь.
— Привет! — поздоровалась она и затрясла моей рукой, затем рукой Алены. — А мы вас уже заждались. Скучно в Москве без Кузьмы Федоровича. Вообще, ничего не происходит.
— Привет, — я улыбнулся, показывая на машину. — У нас мало времени, давай в дороге поговорим. Степан Петрович, к Алене домой и желательно без пробок.
— Тогда надо было БТР брать, — отозвался он, занимая место водителя. И не поймешь, серьезен он или шутит.
Когда мы расселись в салоне, я протянул Кате пакет с наличными и карточку.
— Осталось от командировки в Англии, — сказал я. — Родственнику своему скажи спасибо.
— Уже сказала, — она забрала пакет, не заглядывая внутрь, и протянула взамен белый конверт. — Никодим Михайлович передал кредитную карту. Сказал звонить ему, если потеряешь. Я приложила отчет о расходах, твои распоряжения выполнены в полном объеме.
— Молодец.
— А к чему спешка? — поинтересовалась она.
— Мы до сентября улетаем в Поднебесную. Не знаю, как там со связью, так как телефоны придется сдать. Обещали что-то выдать взамен, но будут прослушивать, имей в виду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хорошо. Точно! Чуть не забыла. Кузьма Федорович, позволь поздравить тебя с рождением наследника. Мы все переживали и порадовались, когда получили хорошие вести.
— Спасибо.
— Тебя грузить расписанием занятий и важных, — она выделила это слово, — мероприятий МИБИ? Или подождать, пока вернешься? Тебя еще ждет целый мешок писем. Я их полдня сортировала.
— Потом, все потом, — отмахнулся я. — Лучше расскажи, что сейчас происходит в столице? Я смотрю, Разумовский спокойно разъезжает по Европам и ничего не боится. Они с братом помирились или еще воюют?
— Папа думает, что договорились они, — сказала Катя. — Ходят слухи, что будет небольшой передел влияния. Разумовский много потеряет и войны между ними не будет. Сейчас каникулы, но когда правительство выйдет на работу, то можно не сомневаться, что почти все поддержат Воронцова…
Пока мы ехали к дому Алены, Катя повторила, что в столице сейчас тихо и даже бандиты старались не высовываться лишний раз. Часть новостей пересказала со слов отца или старшей сестры. Хованские, как и Трубины, занимались частной охранной деятельностью и следили за общей ситуацией в Москве. Чтобы не катать Катю по городу, мы высадили ее в центре. Как оказалось, у семьи Хованских была квартира практически в том же районе, что и у Алены, буквально в пятнадцати минутах прогулочным шагом.
Так как я заранее отправил сообщение Таше, то нас с Аленой ждали. Поймали за руку буквально на лестничной клетке.
— Кузя! — я едва успел опомниться, а Таша уже повисла у меня на шее, едва не опрокинув на лестницу. Успела чмокнуть в щеку и отстраниться, довольно улыбаясь. Схватив нас с Аленой за руки, силой втащила в их с мамой квартиру. — Мама, они приехали!
В прихожей вкусно пахло выпечкой и чем-то мясным. Со стороны кухни вышла Анна Юрьевна.
— Здравствуй, Кузьма, — поздоровалась она. — Алена.
Алене достались крепкие объятия.
— Вы загорели! — влезла Таша. — Мама, скажи, что загорели. Наверное, с пляжа не уходили.
— Просто в Риме много солнца, — смущенно сказала Алена. — Мы тренировались на улице, а на море были всего два раза.
— Мне Тася звонила утром, — сказала Анна Юрьевна. — Говорила, что Кузьма и Алена срочно улетают в Китай. Когда самолет?
— Через четыре часа, — сказал я.
— Тогда успеете покушать, — кивнула она. — Мойте руки и проходите в гостиную. Или ты хотел в общежитие института заехать?
— Нет, — я показал в потолок. — Все что нужно хранится в квартире у Алены. Хочу проверить, какое впечатление произведу, когда появлюсь в том ханьфу, что мне Император подарил.
— Это не повседневный наряд, — важно заметила Анна Юрьевна. — На светском мероприятии появиться в нем можно, но если просто позвали в гости, посчитают, что ты важничаешь или хочешь сохранить дистанцию в отношениях. Так, не стойте, идите мыть руки.
Время приближалось к часу дня, поэтому обед пришелся как раз кстати. У Анны Юрьевны с Ташей все было готово и осталось только стол накрыть, что они проделали едва ли не быстрее, чем мы с Аленой руки мыли. Во время еды Анна Юрьевна беседы вести не позволяла, поэтому Таша нетерпеливо ерзала на стуле, успев покушать раньше всех. Когда же обед перешел к десерту, она засыпала нас вопросами, не забыв поздравить меня с рождением сына.
— Если начну рассказывать обо всем, что случилось, то на самолет не успею, — сказал я. — Лучше расскажи, как у тебя дела? Беда твоя прогрессирует или все так же протекает вяло?
— В начале года было неплохо, — сказала она. — А летом пару раз я неплохо так залипла. Но я держусь.
Анна Юрьевна едва заметно покачала головой, как бы говоря, что проблема немного больше, чем говорит Таша.
— Признаюсь, у меня времени особо не было, чтобы основательно подумать над этим, но мысли кое-какие появились. Меня на них один немец натолкнул. Дал почитать занимательную тетрадку, как раз по движению силы внутри одаренного. Вернусь из Поднебесной, обязательно позанимаемся вместе. Если прав, а я непременно прав, то мы твой недуг в пользу и великую силу обратим.
