я не только бросила бы Эрика на произвол судьбы, но и обрекла бы его королевство на ужасные страдания. Наши миры никогда не должны были пересекаться, и теперь жители Тирулии столкнулись с последствиями...
«...поспешного решения, принятого страдающей от любви русалкой», – пронеслось у неё в голове, прежде чем она закончила:
– ...выбора, который сделала не кто иной, как я, несколько лет назад.
– Ясно, но, – заметил её маленький друг, криво улыбаясь, – тебе по-прежнему предстоит спуститься вниз и доложить о своём возвращении Его Ракообразнейшеству. И объяснить всё это ему лично.
– Ясно. Посмотрим, кто быстрее? – спросила русалка, рванув вперёд.
– Эй. Подожди, так нечестно! – завопил Флаундер, работая своим хвостовым плавником так быстро, как только мог.
– О, Ариэль, хвала тысяче морей мира, ты вернулась! С тех пор, как ты нас покинула, царство погрузилось в бюрократический кошмар!
Ариэль, Себастьян и Флаундер были одни в пустом тронном зале. Ничто не мешало русалке всецело завладеть вниманием своих слушателей. Она открыла было рот, но...
– Ты и понятия не имеешь, что мне пришлось вынести. – Краб картинно щёлкнул клешнёй по своему лбу-панцирю, отворачиваясь от девушки.
Восемь конечностей, с помощью которых он семенил по подлокотнику трона, цокали, касаясь его поверхности, словно металлические набойки. Сделав вдох, Ариэль снова открыла рот.
– Ежесекундное противостояние, – продолжил Себастьян, – нескончаемое обсуждение ритуалов. Налогов. Глупые акулы и их глупый захват морских территорий. Распределение ролей для Севаринских церемоний. И никто не знает, куда подевался рог гиперборейцев! – Маленький краб рухнул как подкошенный, закрыв глаза клешнями. Образовавшаяся кучка скорее походила на оставшийся после линьки экзоскелет, чем на живое существо. Ариэль и Флаундер сердито переглянулись. – Ни секунды на себя. Ни секунды на мою музыку. Ни секунды на композиторство или подготовку хора к церемониям, – продолжил Себастьян ослабшим голосом, бросая на своих зрителей жалобные взгляды сквозь щель в клешне. – Что прикажете в таком случае делать музыканту?
– Возможно, перестать ныть и быть благодарным за предоставленную возможность служить его царству? – сухо предложила Ариэль.
Глаза Себастьяна закачались на своих стебельках – так крабы моргают.
– АРИЭЛЬ! Ты можешь ГОВОРИТЬ! – быстрыми рывкообразными движениями чуть вбок Себастьян поплыл к Ариэль, чтобы разместиться у русалки на плече и прижаться к её щеке. Заключить девушку в крабьи объятия. – О, моя дорогая, дорогая девочка. Я так счастлив за тебя, что готов лить слёзы!
– Фу, избавь нас от этого! – взмолился Флаундер.
Ариэль сняла маленького краба с плеча и поднесла его, держа в ладонях, к своему лицу.
– Но как это произошло? – спросил он, озираясь по сторонам. – И где твой отец?
– Это... сложно объяснить, – ответила девушка.
– Ариэль! – Незаметно оказавшаяся позади них Аттина застыла в изумлении, уставившись на сестру. Затем одним взмахом хвоста она переместилась к ней, взяла её за плечи и оглядела русалку с головы до кончика хвостового плавника, как если бы это помогло ей увидеть физическую причину произошедшей с младшей сестрой перемены. – Ариэль! Я так счастлива за тебя! Как ты?.. Где папуля? Всё снова вернулось на круги своя?
– Не... совсем. – Хоть Ариэль и хотела бы помолчать подольше, греясь в лучах сестринской заботы и внимания, но были вещи, о которых ей следовало рассказать как на духу.
– О, – произнесла Аттина, и её лицо вытянулось. – Так что... значит, ты вернулась, чтобы вновь приступить к своим обязанностям? В этот раз ты даёшь добро на то, чтобы роль правительницы стала твоей навсегда?
Ариэль задумалась о двойном значении слова «добро».
– Почему бы тебе меня не выслушать? – предложила она, придавая своему голосу живую интонацию, не то чтобы умоляющую, скорее, что-то вроде «ну же, сестрица», к которой прибегает младший ребёнок в семье, чтобы воззвать к голосу разума старшего. – Я как раз собиралась тебе кое-что рассказать.
– Я вся внимание. – Скрестив руки, Аттина отплыла от неё чуть в сторону.
Ариэль решила пропустить мимо ушей недовольный тон сестры и с головой погрузилась в процесс повествования. Она начала с яростной атаки на стражу, совершённой чайками под предводительством Джоны и Скаттла, и закончила слегка подкорректированным и чрезвычайно сжатым пересказом разговора, состоявшегося между ней и Эриком.
Рассказывать эту часть было непросто. Её губы двигались, пока девушка излагала основные пункты их официальной беседы, но её сердце было не здесь. Она всё ещё слышала звучавшее в её голове эхо песни, которую они исполнили дуэтом.
– Помощь от людского принца, – произнесла Аттина, подчёркнуто растягивая слова. – До чего же неожиданно.
– Хорошо, – мягко ответила Ариэль. – У тебя есть идея получше касательно того, как нам спасти отца? Потому что если это так, то я вся внимание.
– Что ж, девушки, – прервал их Себастьян, поднимая клешни вверх. – Это хорошо, что Эрик занимается поисками во дворце, но... Ариэль... Он причина, по которой ты потеряла голову, с чего всё и началось.
– Я не собираюсь терять голову вновь, – ответила царица с суровым видом. «Нет, серьёзно», – добавила она про себя, несмотря на сердечный трепет, который охватывал её при одной мысли о нём. – Я стала старше и мудрее, и у меня есть миссия. Ни один юноша мира людей не сможет отвлечь меня от операции по спасению отца. Даже Эрик.
– Даже Эрик, – со вздохом повторила Аттина, всплеснув руками. – Там наверху миллионы «юношей мира людей». Ты царица русалочьего племени. Тебе когда-нибудь приходило это в голову? Есть ли среди них кто-то, достойный тебя – одной из нас?
Ариэль словно молния ударила, и на секунду она увидела вещи такими, какими они выглядели с точки зрения её сестры (а также их отца): Мир Суши кишмя кишит полчищами людей; в Подводном Мире есть лишь крошечное царство русалов и русалок. Утрата дочери, выходящей замуж за человека, была не только личной трагедией, она также означала потерю одной из представительниц вида, находящегося на грани исчезновения, в пользу постоянно увеличивающейся популяции людей. Тритон уже лишился по их вине супруги, а Ариэль – матери.
– Просто... забудь про Эрика на секунду, – наконец произнесла девушка. – Тебе придётся поверить мне на слово: мой отец и моё царство стоят для меня на первом месте. Это всё, что я могу предложить.
– Выходит, что так, – ответила Аттина неловко.
