– Ты про то, что все эти степняки – голубоглазые блондины? – поинтересовалась Бруннхильда.
– Нет, это и так известно, только далекий от истории народ не в курсе. И даже не про языки, хотя и то, что тут практически один используется на огромной территории… Впрочем, если верить брату Гримм, то отсюда и, по крайней мере, до средней Волги, языки примерно одинаковые и в той или иной степени праславянские, точнее сильно постсанскритовские. Те же ерси – они по языку даже близко на эрзя не похожи, мокси нынешние тоже с финно-угорской группой не вяжутся. Надо бы в Финляндию сгонять, проверить – но я практически уверена, что и там сейчас ничего еще особо финского нет. Венгры-то еще из-за Урала не выползли… только вот Кати расстроится.
– А что, давай сгоняем. Вот родим, детей вырастим и сгоняем: мне Эрих говорил, что можно за пару месяцев туда добраться, он со своим прежним хозяином много раз ходил на Балтику. Венгры-то всяко за это время не успеют, а Кати… возьмем ее с собой, она там быстро туземцев финскому языку обучит. Парочка компьютеров, мультики под финский адаптировать… правда там и мужской голос потребуется, но Вовка-то финский у нее учил, поможет если что.
– Ей только такой фигней и заниматься… а твой Эрих сказки рассказывать мастер.
– Не, у него фантазии не хватит. Парень силен, и даже в чем-то красив – но туповат. Ну и черт с ним, мне с ним детей не растить… только делать, – Брунн рассмеялась собственной шутке. – Ну а чем ты бы в академики дорогу себе прокладывала? В смысле что не так как в ваших учебниках?
– Железо. Тут его уже делают в каждой деревне, а историки были убеждены что железо на Руси стали делать только в девятом веке.
– Ага, а до этого каменными топорами работали, и ими выстроили… сколько там городов было в Гардарике? Четыре тысячи?
– Пиши больше, чего его, супостата, жалеть-то? Кстати, я теперь знаю куда народ из покинутого города делся. У них на охоте погиб сразу их вождь и трое, скажем так, потенциальных преемников – а по местным понятиям это локальные боги не одобрили их правление. У них даже две гибели вождей на охоте за год является причиной для ухода, а тут сразу четверо… Так что народ собрался – и на пять лет свалил в другое место. Считается, что за пять лет местные боги забудут кто тут насвинячил, да и новые вожди подрастут – тогда можно и вернуться. Идиотский обычай, я даже понять не могу почему он зародился, но в результате нам досталась временно свободная территория.
– Сразу видно что охотой ты не проживешь тут. Обычай умный. Ты же сама говорила, что за вождя у них тут главный охотник, так?
– Да. А жизнью внутри этих костр и торгов руководят женщины – условно назову их посадницами, причем чаще всего совсем не жены этих охотничьих вождей, поэтому зачем они уходят вообще непонятно.
– Руководят тетки, но едят-то они что охотники наловят. А если главные охотники на охоте погибли то что?
– То охотникам сильно не повезло, а нынешние считают что на них боги обиделись.
– Один раз – да, случай, невезуха. А если погибло несколько охотников, то это значит что простая дичь закончилась и приходится добывать дичь уже трудную и опасную. То есть всю легкодоступную дичь уже выбили и ей нужно время, чтобы заново расплодиться. Вот они и уходят, причем фактически во временное рабство – но за пять лет дичь на покинутой земле восстановится. Ты говорила, что на чужой территории, даже покинутой, нынешним охотиться, как Лида говорит, халяль?
– Харам. Это значит…
– Я знаю, просто еще путаю. Я-то еще не совсем русская, мне слова сначала запомнить и осмыслить требуется. Завидую вам: русский язык любые чужие слова впитывает в себя как губка, причем так естественно, что вы сразу эти слова и понимаете, и используете как хотите – а у меня пока так не выходит. Я рада, что отец посоветовал мне русским языком плотно заняться… Но я не про это: на покинутой территории дичь быстро восстанавливается и там потом снова жить становится легко.
– И я не об этом: через год с небольшим они вроде обратно вернуться должны. А формально мы на их территории поселились, как бы неприятностей не вышло…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– А куда они ушли, ты не уточнила? Может стоит заранее договориться?
– Два дня вверх по Оке от впадения в нее Упы, там, похоже, на самом деле большой город. Он вроде как давно уже стал местом для таких поселений, Жван говорил что когда его отец был мальчишкой, там сразу пять таких временных поселков у города было. Сейчас, говорит, только два…
– Вот туда летом точно скататься надо: проблемы наши обсудим, посмотрим чем народ живет, что полезного нам продать может. Невольничий рынок там есть? Мужичков подкупить надо бы, а то девочки страдают…
– Пусть страдают. Но Лиза все равно уже запланировала туда скататься: без новых мужиков Костила дорогу от Дубны до Упы год прорубать будет. Вот только на какие шиши покупать будем? Соль жалко, и даже топоры жалко, тем более что Светка сказала что рельсов больше нет, а арматуру крепкую себе Ксюха подгребла…
Мысль о том, что чтобы купить мужиков нужно сначала еще больше мужиков как-то купить, многих в поселке печалила, ведь опять получался какой-то заколдованный круг. Однако оказалось, что мужиками можно разжиться практически бесплатно, и даже ехать за ними никуда не нужно.
Глава 6
В самом начале июня, когда поездка к хозяевам этой территории только готовилась, к выстроенному на Упе для удобства погрузки причалу приблизилось две больших лодки с этими самыми "мужиками". И они, наверное, даже смогли бы высадиться – но один из них, вероятно обрадованный, что на берегу кроме женщин никого не видно, еще издали закричал, что "сейчас они всех в плен заберут" и даже уточнил для каких целей. Катя, наслушавшаяся рассказов о нападении на "соляную экспедицию" и – вероятно, от постоянного общения с "детишками" суть крика понявшая – просто пристрелила крикуна из "Форта", с которым давно уже не расставалась выходя из дома, и повторила фразу, которой Надя успокаивала расшалившихся школьников. Мужик из другой лодки что-то стал по этому поводу возражать – но его упокоила уже Надя, которой еще с той самой экспедиции сильно не нравились вооруженные мужчины в лодках. А когда еще один схватился за лук, к берегу успела подбежать Леночка с автоматом: её почему-то очень напрягла стрельба у причала…
Вероятно приплывших очень впечатлило то, что на берегу их никто, собственно, и не испугался (хотя на самом деле женщины испугаться просто не успели), а затем подошла Ирина и сделала мужикам предложение, от которого они просто не смогли отказаться. Причем все "понаехавшие" посчитали, что они очень легко отделались: Ира, как она позже рассказала остальным жителям поселка, сообщила мужикам, что те посмели "задумать нехорошее в отношении великих волшебниц", но раз главные "задумщики" свое уже получили, то если оставшиеся – понятное дело, люди в какой-то степени подневольные – год отработают на этих самых волшебниц, они и сами домой живыми уйдут, и семьи и города свои от мести оскорбленных дам сберегут. А если учесть, что в местном языке понятия "волшебник" и "бог" описывались одним словом…
Богиней быть хорошо, но только если вся «божественность» заключается в умении чиркнуть зажигалкой, особых преимуществ этот статус не дает. И особенно не дает, если вдруг требуется сделать что-то такое, чему вроде как и учился, но на практике и не применял никогда. Так что когда Вовку неожиданно скрутило, у Вероники очень неплохо вышло поставить верный диагноз – но после этого она буквально впала в неконтролируемую панику:
– Я же педиатр, а не хирург, никогда самостоятельно операций не делала!
– Ну ничего, ведь не боги горшки обжигают, – невозмутимо ответила ей Марина.
– Вовка – не горшок, и если у меня не получится…
– Не горшок, зато подходящий объект для наработки практического опыта. Ведь других-то врачей у нас нет?
