А вот Константин Константинович многие мысли Л. Толстого о живописи не приемлет. Читает он статью писателя «Что такое искусство» в журнале «Вопросы психологии и философии» и выносит нелицеприятный вердикт: «Поразительное смешение здравых и вздорных понятий». Такого же мнения придерживаются и некоторые другие представители художественной интеллигенции. Об этом свидетельствует одна из дневниковых записей великого князя:
Был у меня художник Васнецов (Виктор Михайлович) – одно из наших современных художественных светил. Говорили с ним про статью Л. Толстого «Что такое искусство» и вместе возмущались.
Теперь же, зимой 1900 года, когда Лев Николаевич Толстой – почетный академик, «возмущаться» президенту Академии наук вроде бы и неудобно. И он, как человек умный и высокообразованный, старается лишь глубже вникнуть в то огромное художественное явление, которое представляет собой писатель, объективно оценить его творчество. В этот период Л. Толстому посвящено немало страниц дневника великого князя. 19 февраля он пишет: «В философском обществе Мережковский, писатель полуязыческого направления, нападал на Льва Толстого и отзывался о нем очень презрительно». А вот приглашенный им же священник Толстого защищал, и это вызвало шумное одобрение у присутствующих. Вышло как-то странно, по мнению Константина Константиновича, «неверующий бранил заблуждающегося и искажающего христианское учение, а представитель церкви защищал».
Сам Д. Мережковский проповедовал «новое религиозное сознание» и в начале 1900-х годов написал работу «Религия Л. Толстого и Ф. Достоевского», в которой противопоставлял «провидца плоти» Толстого и «провидца духа» Достоевского.
Толстой подобную идеологию не принимал, считал, что она ведет к «распадению нравственности у людей». Противником модернизма – как в жизни, так и в искусстве, был и великий князь Константин Константинович. Подтверждение этому находим в дневнике от 22 января 1900 года:
Были с женой в Академии художеств, на выставке живописи «Мира искусства», там все больше так называемые «декадентские» произведения… Рядом выставка всех картин умершего летом Исаака Левитана; это только пейзажи, все большею частью грустные, простые, но необыкновенно правдивые и поэтичные…
…Порой с предубеждением относился Константин Константинович и к личности Льва Николаевича Толстого. По поводу одного из его писем, опубликованного в английской газете «Times», великий князь отозвался следующим образом:
…Граф Л. Толстой, когда из гениального писателя превращается в плохого мыслителя, имеет способность глубоко меня расстраивать. Часто вещает он неопровержимые истины, но вещает так, что как-то бессознательно чувствуешь его неправоту и вместе с тем не находишь возражений.
И все же Константин Константинович преклонялся перед огромным талантом Л. Н. Толстого, не мог не воздать ему должного. Когда выдающийся писатель умер, великий князь послал его вдове телеграмму со словами соболезнования и организовал в Академии наук публичное собрание, на котором А. Ф. Кони и Д. Н. Овсянико-Куликовский прочитали доклады о гении русской литературы. На этом собрании августейший президент предложил почтить его память минутой молчания и собрать специальное совещание, посвященное увековечиванию памяти Л. Н. Толстого. Вечер, посвященный умершему писателю, прошел по инициативе великого князя и в «Измайловских досугах».
Однако такое внимание к «вероотступнику православия» понравилось далеко не всем. В столичном великосветском обществе с неудовольствием говорили о «возмутительном вечере» в Измайловском полку. А реакция некоторых высокопоставленных священнослужителей была и того хуже: под их нажимом великому князю Константину Константиновичу было отказано в издании объявленных ранее сборников стихов.
Вот так в России издавна умели наказывать непокорных – невзирая на чины, титулы и заслуги перед Отечеством.
Великий князь был, конечно, расстроен. И в сердцах написал в дневнике: «Значит, я не имею права прочесть вслух несколько страниц из „Отрочества“?!»
Но все эти переживания – в будущем. Пока же, на заре XX века, августейший президент полон планов и забот о делах академических, которых с каждым годом становится все больше. Но он не забывает и о собственном творчестве. Стихи К. Р. постоянно печатаются в журналах «Русская старина», «Русский вестник», «Русское обозрение», в других периодических изданиях. В 1900 году выходят в свет сразу два сборника стихотворений великого князя: «Новые стихотворения К. Р. 1886–1888» (второе издание, в которое вошла и поэма «Севастиан-мученик») и «Третий сборник стихотворений К. Р. 1889–1899». А в следующем году вышел (пока, правда, в журнальном варианте) завершенный в 1900-м перевод трагедии У. Шекспира «Гамлет» с обширными комментариями. В 1902 году увидело свет 4-е издание стихотворений К. Р. Это ли не успех? Нелишне заметить и то, что весь авторский гонорар великий князь перевел Обществу попечения о бедных и больных детях, которые находились под покровительством его жены – великой княгини Елизаветы Маврикиевны.
В 1902 году в общественной жизни столицы отмечается важное событие, имеющее большой резонанс, – двадцатилетие литературной деятельности поэта К. Р. К этому времени выходят в свет два серьезных исследования о его творчестве: «К. Р. Критико-биографический этюд» Г. Нелюбина и «Лирика К. Р. в связи с историей русской поэзии во вторую половину XIX века» Д. Михайлова. Это было, конечно, очень приятно для человека, считавшего поэзию главным делом своей жизни.
…Подошло время очередных выборов почетных академиков по Разряду изящной словесности. Состоялись они 25 февраля 1902 года. Избраны драматург А. В. Сухово-Кобылин и писатель Максим Горький. Люди, казалось, очень достойные, несомненно талантливые. Но дело не обошлось без скандала. Четыре академика, в том числе и Константин Константинович, проголосовали против кандидатуры Горького. Но оказались они в меньшинстве.
Чем же не угодил августейшему президенту второй по популярности после Льва Толстого писатель начала XX века? Ответ прост: революционной пропагандой, которая неприемлема для человека, родившегося и воспитанного в императорской семье.
Впрочем, великий князь, как человек пытливый, воспринимает творчество писателя не с чужих слов, а знакомится с ним лично: «Читал рассказы Максима Горького, писателя, о котором столько кричат. У него несомненное дарование, но очень заметна значительная неуравновешенность мировоззрения». Эта запись сделана в дневнике 19 июля 1901 года, а через день он развивает мысль: есть у Горького и прекрасные мысли, и поэтичные описания, но с ними соседствуют тенденциозные умозаключения, и в целом заметен недостаток художественного чутья. И все-таки Константин Константинович называет Горького любопытным человеком и признается: «хотелось бы с ним познакомиться».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
