— Такая странная штука случилась с Иш, — вздохнул Малдо.
И снова замолчал.
Но я, конечно, и так понял, в чём дело. Вернее, решил, будто понял. «Такая странная штука случилась» — ну ещё бы! Он же за Иш ухаживал. С первой встречи глаз с неё не сводил, сидел в урдерском трактире безвылазно, забив на работу, кроме самой срочной. И по потолку бегать со второй попытки научился. И книжки ей дарил, и на прогулки приглашал, и возил всё семейство смотреть, как они с ребятами строят новый дом всего за четверть часа. Действительно выдающееся зрелище, я уже сколько раз видел, а всё никак не привыкну.
В общем, ухаживал человек за девушкой, и вдруг ррраз! — вместо девушки по дому скачет какой-то мальчишка. Я бы на месте Малдо чокнулся от такого сюрприза. Он-то ещё отлично держится: деревенскими домиками интересуется, на работу опаздывает, говорит: «Ничего особенного». Это называется «крепкая психика»;интересно, где такую берут?
— Слушай, а разве ты не знал, что Иш время от времени превращается в мальчишку? — спросил я. — Удивительно, потому что мне например сразу же всё рассказали. Я так понял, это не семейная тайна, а скорее повод для гордости — вот какой необычный ребёнок у нас растёт! Вернее, уже вырос. Но какая разница.
Малдо, к моему удивлению, только отмахнулся.
— Да знал, конечно. При чём тут?.. А, ясно. Ты подумал, это и есть проблема? Нет, всё в порядке. Во-первых, Иш меня заранее предупредила, что такое время от времени случается, а во-вторых, так даже лучше.
— Даже лучше?!
Я, в общем, всегда знал, что Малдо — человек широких взглядов. Но до сих пор совершенно не представлял подлинные масштабы этой бескрайней шири.
— Для меня — так точно. Надо же мне когда-то работать. А серьёзные отношения отнимают кучу времени. Всегда этого опасался и избегал, пока мог. Но иногда так влипаешь, что выбирать не приходится. Поэтому превращения Иш для меня настоящее спасение. Мальчишки меня совершенно не интересуют. И его, кстати, тоже. В смысле, Иш, когда он — это он. Поэтому мы договорились: пока она девчонка, постараемся проводить побольше времени вместе. А когда мальчишка, я бегу заниматься скопившейся работой, и никаких обид. То что надо! Во-первых, у меня обязательства. А во-вторых, без работы я быстро свихнусь, ты меня знаешь.
— Ну вы даёте! — обрадовался я. — Отлично договорились. Но что тогда не так?
— Видишь ли, вчера я отвёз Иш во Дворец Ста Чудес…
При этих словах у Малдо сделалось такое трагическое лицо, что я поневоле стал ждать продолжения: «И он ей совершенно не понравился».
И, кстати, понятия не имел, как его в таком случае утешать. Потому что Дворец Ста Чудес — любимое детище Малдо Йоза. Смысл всей его жизни и её главная цель, уже практически достигнутая. И, объективно говоря, действительно шедевр архитектуры, способный одним своим видом потрясти даже привыкших к чудесам угуландцев. Постройка состоит из сотни красивейших корпусов самых немыслимых очертаний, соединённых в один великолепный ансамбль, и выглядит, как мираж — немыслимый, невозможный, а всё-таки овеществлённый человеческой волей. Ну и магией сто какой-то там ступени, куда ж без неё.
В общем, неважно, не о самом дворце сейчас речь. А о том, что если бы я вдруг захотел причинить Малдо немыслимые душевные страдания, я бы просто снисходительно обругал этот шедевр, и цель была бы достигнута. А ведь я — не его любимая девушка. И даже не какой-нибудь авторитет в области архитектуры. Просто Дворец Ста Чудес — его самое уязвимое место, по крайней мере, сейчас, пока Малдо не завершил работу и не увлёкся чем-нибудь другим.
— Эй, — улыбнулся Малдо, — ты что, решил, будто Иш обругала дворец и разбила мне сердце? Не дождёшься! Во-первых, если бы это было так, я бы сейчас не с тобой разговаривал, а валялся пьяным в каком-нибудь тёмном подвале и рыдал от злости. А во-вторых, я её туда не хвастаться повёз, а работать. Мы сразу, как только познакомились, договорились, что Иш вспомнит для меня какой-нибудь приятный эпизод своего детства. Такую удачу нельзя упускать. Я вообще не особо надеялся, что смогу найти человека, бывавшего в Урдере и способного вспомнить хоть что-нибудь интересное. И тут вдруг появляется «Свет Саллари». Сразу четверо коренных урдерцев, кого хочешь, того и проси о помощи. Я начал с Иш. По многим причинам, не только по личным. Она же ещё совсем юная, почти подросток, значит воспоминания детства пока свежи. А у меня комнат с детскими воспоминаниями вообще нет, эта была бы первой.
— «Была бы»? Хочешь сказать, ничего не получилось?
— Вот именно. Ничего. И это очень странно. Я уже столько раз это делал, не мог же вот так — раз! — и утратить мастерство.
— Давай по порядку, — попросил я. — Пока ни хрена не понятно.
— Ну, ты же помнишь, как я работаю с внутренними помещениями?
Такое поди забудь. Штука в том, что в каждом из внутренних помещений Дворца Ста Чудес посетителя ждёт восхитительное наваждение, позволяющее ненадолго оказаться в чужой стране и посмотреть на неё глазами местного жителя или путешественника — смотря кого Малдо уговорил вспомнить соответствующий эпизод своей жизни.
Чтобы превратить воспоминание в наваждение, Малдо приходится потрудиться; насколько я помню, он использует какие-то секретные приёмы Мастеров Совершенных Снов, заклинания, визуализирующие фантазии, какую-то загадочную «формулу вечности» из арсенала древних строителей и волшебный порошок Кель-круальшат, который приводит бодрствующего человека в состояние приятной полудрёмы; не уверен, что хоть когда-нибудь пойму, как это всё работает, но оно работает, факт. И впечатления, которые я получил от посещения уже готовых комнат Дворца Ста Чудес, были, пожалуй, посильней впечатлений, оставшихся у меня от настоящих путешествий. Такова сила искусства.
Но речь сейчас не о моих впечатлениях, а о технологии создания наваждений Дворца Ста Чудес: воспоминание, заклинания, волшебный порошок. И воспоминание, конечно, самое главное. Без него колдуй, не колдуй, ничего не выйдет. Поэтому Малдо всё время находится в поиске уроженцев каких-нибудь удивительных мест и свидетелей разных необычайных зрелищ. Из меня по дружбе уже три воспоминания выколотил, а сколько народу мне пришлось уговаривать поучаствовать в его работе — вспомнить страшно. И это только начало, почти три четверти помещений Дворца Ста Чудес ещё пустуют, и одним Тёмным Магистрам ведомо, каким наваждениям предстоит там поселиться.
В общем, совершенно неудивительно, что Малдо при первой же возможности припахал Иш. Чувства чувствами, а дело прежде всего. Удивительно другое: как у них могло не получиться? Технология у Малдо, хвала Магистрам, отработанная; впрочем, насколько я знаю, у него и в самом начале сбоев не было. Всё-таки гений.
— Её воспоминания не проявились от заклинаний, — сказал Малдо. — Не «плохо проявились», а вообще ничего не произошло. Как будто я сдуру решил прочитать заклинания в пустой комнате, где никого, кроме меня нет. Мне, ты знаешь, попадались разные люди, в том числе, совершенно неспособные сосредоточиться на воспоминании. Тот же сэр Манга Мелифаро — а ведь как я на него рассчитывал! Думал, он мне сейчас половину дворца оформить поможет. А он постоянно перескакивает с одного эпизода на другой и оперирует не столько образами, сколько словами, как будто вспоминает не сами путешествия, а свои статьи для энциклопедии, которые там писал. И в итоге получается такая каша, что лучше её никому не показывать, никакого удовольствия, и впечатления как от сумбурного сна…
— Надо же, как не повезло! — огорчился я.
— Да, — вздохнул Малдо. — И не только с ним. Прежде мне в голову не приходило, что люди настолько по-разному устроены. И что далеко не все воспоминания можно сделать общим достоянием, я не знал. Но, понимаешь, как бы рассеян и равнодушен к собственным впечатлениям ни был человек, какой-то результат всё равно проявляется. Проблема может возникнуть только с качеством наваждения, а не с его наличием. И тут вдруг — вот так. Вообще ничего! Как будто сама Иш мне мерещится, я её даже потрогал, чтобы убедиться. Наощупь всё было в порядке: живая, тёплая, есть… Я совершенно растерялся. Но Иш, конечно, ничего не сказал, зачем её зря огорчать. Поблагодарил за помощь и отвёз домой. А сам тут же помчался в порт за другим свидетелем. Вцепился в первого попавшегося ташерского матроса, целую корону ему за труды посулил — просто хотел убедиться, что не разучился работать.
— Ну и как?
— Да вроде, не разучился. На самом деле, даже как-то неожиданно хорошо получилось — жаркий летний день на побережье, белый песок, сладкое вино, разбавленное морской водой… Ничего особенного, но отличная атмосфера, так что наверное, оставлю эту комнату как есть, не буду ничего добавлять.
— Ясно, — кивнул я.
— Тебе ясно? — обрадовался Малдо.
