— Это что за филиал Нумбанской ярмарки? — спросил я.
— Угадал, — рассмеялась Кекки. — Мы только что оттуда!
— Ого! — присвистнул я. — И теперь знаете всю правду о себе?
— Не всю, — педантично возразила леди Кенлех. — Только самую важную.
— В связи с чем Манга помчался готовиться к новому путешествию! — объявил допевший очередной куплет Мелифаро. — Пророк сказал, что данный им в минуту опасности зарок навсегда засесть дома, если удастся вернуться туда живым — полная ерунда. Чего только люди не готовы наобещать с перепугу. А на самом деле, никто не ждёт исполнения наших обетов. Некому этого ждать! Нет никакого невидимого чиновника канцелярии судьбы с сияющей самопишущей табличкой, на которую тщательно заносятся все наши обязательства. Звучит, как банальность, правда? Но я сам пару раз в жизни давал подобные зароки и прекрасно помню, какую власть они имеют над человеком. А отец вообще сто лет дома просидел. Сто лет, Макс! Это же целая жизнь! Но теперь он наконец-то свободен. И жаждет ещё раз объехать весь Мир — уже не ради дела, а только для собственного удовольствия. И маму с собой зовёт. Она, по-моему, всю жизнь этого хотела, но не говорила и даже не намекала, а теперь ворчит: «Совсем сдурел, такую обузу за собой тащить», — а сама от счастья светится… Слушай, я так за них обоих рад, что уже третий день хожу как пьяный, больше ни о чём думать не могу. Самое удивительное, что при этом от меня до сих пор не сбежала жена.
— Я бы на её месте тоже не сбежал, — успокоил его я. — Такие мужья на дороге не валяются. Ты вон какие интересные песни про задницу знаешь. Да ещё и репой жонглируешь. Для семейной жизни это очень важно.
— Спасибо, Макс, — поблагодарила меня Кенлех. — Ты очень хорошо понимаешь, чего на самом деле женщины ждут от брака.
В леди Кенлех прекрасно всё — от коротко подстриженной тёмной чёлки до вызывающе острых носков блестящих дорожных сапожек. Но самое прекрасное в ней — это умение говорить подобные вещи без тени улыбки, сопровождая их тяжёлым, как у начальника Канцелярии Скорой расправы взглядом. Понять, что Кенлех при этом шутит, может — вот, разве что, пророк. Ну или несгибаемый оптимист вроде меня, всегда заранее готовый считать проявлением не совсем обычного чувства юмора практически любое поведение малознакомого собеседника. Или хороший следователь вроде сэра Мелифаро, владеющий разнообразными техниками проникновения во внутренний мир всего, что шевелится. Он-то сразу её раскусил. И тут же уволок в нору. Правильно сделал, именно так и следует поступать с настоящими сокровищами.
— Похоже, вы очень неплохо съездили в Нумбану, — констатировал я, усаживаясь на стул и оглядываясь в поисках кувшина с камрой.
Тщетно. Ничего, кроме Мелифаро на столе не было. А он — точно не кувшин.
— Мы отлично съездили, — подтвердила Кенлех. — Лучше просто не бывает. Знал бы ты, какие там пироги!
— Это я как раз очень хорошо знаю. А что пророк?
— Он тоже вполне ничего, — подала голос Кекки. — Таких забавных вещей нам всем наговорил!
Ну хоть не ужасных. После возвращения Меламори с этой грешной ярмарки я стал напряжённо ожидать подвоха. Например, что после визита к Правдивому Пророку все наши зарыдают и начнут расползаться кто куда. Или даже не кто куда, а в Арварох. Все вместе. Чего мелочиться. Возможно, бывший Великий Магистр Ордена Потаённой Травы пообещал Завоевателю Арвароха обеспечить быстрый прирост взрослого населения? От этих бывших Великих Магистров чего угодно можно ожидать.
— А чего именно он вам наговорил — это совсем-совсем секрет? — спросил я. — Не хотелось бы подвергать вас пыткам, но таблеток от любопытства пока не изобрели.
Кекки и Кенлех дружно нахмурились. Не похоже, чтобы они были готовы вот так сразу разболтать мне «забавные вещи», услышанные от пророка. Обидно, конечно. Но я — последний, кто стал бы порицать их за скрытность.
— Ясно, — вздохнул я. — Нет так нет. Извините.
— Лично мне он сказал всего одну фразу: «Твои цвета — золотой и зелёный», — милосердно признался Мелифаро. — Я, конечно, хочу твоей погибели, как любой сознательный гражданин. Но всё же не настолько, чтобы скрывать такой пустяк. Тем более, что смысл этого мудрого высказывания мне пока непонятен. Золотой и зелёный, договорились. И что мне делать с этой бесценной информацией?
— Как — что? — удивился я. — Просто носить одежду этих цветов. Наверное, это будет полезно для твоего здоровья. Или там, не знаю, душевного равновесия. Проверь.
— Макс! — рявкнул Джуффин. — Кто тебя просил?! Я ждал, когда он сам догадается. И даже заключил пари, произойдёт ли это до конца года.
— С кем?
— Сам с собой. Но какая разница.
— Только зелёную одежду? — изумлённо переспросил Мелифаро. — Я буду выглядеть как идиот.
— Зелёную с золотым, — напомнил я. — Как идиот ты будешь выглядеть только первые полгода. А потом всем станет ясно, что это просто твой новый индивидуальный стиль.
— Час от часу не легче, — насупился он.
— А по-моему, очень красиво может получиться, — заметила Кекки.
— Извини, незабвенная, но в твоих устах это звучит не слишком убедительно, — огрызнулся Мелифаро. — Вы, девчонки, в тряпках вообще не разбираетесь.
— Да просто отлично будет смотреться, — встрял я. — Уж всяко лучше, чем сейчас.
— Ты бы вообще помалкивал, — фыркнул Мелифаро. — В этом вопросе ты хуже любой девчонки. Великий мастер сочетания серого с бурым, тонкий знаток всех оттенков кошачьего дерьма. Если ты ещё раз скажешь, что золотой и зелёный это красиво, я наложу на себя руки от отчаяния.
— И кому, интересно, твои родители будут везти подарки из кругосветного путешествия? — спросил я.
— Моей вдове, — изрёк Мелифаро, картинно укладываясь на стол.
Странные овощи, которыми он всё это время по инерции жонглировал, плюхнулись ему на живот.
Кенлех и бровью не повела. Похоже, она вообще его не слушала, думая о чём-то своём. Наконец сказала:
— У зелёного цвета довольно много оттенков. Можно добиться некоторого разнообразия, не выходя за рамки формального определения. Могло быть и хуже.
— Серый и бурый, — подсказал я. — Твои цвета — серый и бурый!
Мелифаро разрыдался, закрыв лицо руками. Ну, то есть, заржал, конечно. Но со стороны всё равно было похоже на рыдания. Он молодец.
Я ещё долго с ними трепался, тянул время, пока Меламори не прислала мне зов и не сказала: «Сэр Макс, даже не вздумай сегодня попадаться мне на глаза, я тебя укокошу!»
«Ты всё-таки продула мне сто корон? — обрадовался я. — Всё получилось? Встала на след?»
«На четыре следа, — неохотно призналась она. — Остальных ребят решила не мучить — какой смысл? И так всё понятно».
«Отлично. Значит я умру богатым».
«Может и не умрёшь, — подумав, сказала Меламори. — Всё-таки жалко такую красоту из-за какой-то сотни корон губить».
Столь рациональный подход уже не раз спасал меня от расправы. Всё-таки мне повезло с Меламори. Она очень хозяйственная. И никогда не позволяет эмоциям возобладать над практическими соображениями.
— Что-то интересное тебе рассказали? — спросил Джуффин, всё это время с явным удовольствием разглядывавший стремительную смену выражений моего лица.
— Интересное — не то слово, — согласился я. И многозначительно умолк — дескать, давай, сам зови меня в свой кабинет. И двери тоже сам запирай. Ты начальство, на тебя за такое поведение никто не обидится. А мне ещё долго будут припоминать.
— Ладно, — сказал присутствующим Джуффин, — считайте, что сэр Макс — ваш спаситель. Теперь я вполне готов вспомнить, что вы устали с дороги и отпустить вас по домам.
— Даже меня? — восхитился Мелифаро.
— Тебя — в первую очередь. Тебе, как я понимаю, предстоит поход по модным лавкам, а это дело не одного часа.
— Вы что, действительно думаете, что Хонна — в смысле, Правдивый Пророк — имел в виду именно одежду? — скорбно спросил тот.
— Ну а что же ещё? — пожал плечами Джуффин. — Со всем остальным у тебя, хвала Магистрам, и так всё в полном порядке. Если и есть в Мире человек, которому не требуется ни добрых советов, ни подсказок, ни предостережений, то это ты. Вернее, будешь ты — после того, как выполнишь полученную инструкцию.
Мелифаро задумался.
— Ладно, — наконец сказал он. — Магистры с вами. Если для того, чтобы стать совершенством, надо вырядиться, как последний идиот — да будет так. В конце концов, жизнь не заканчивается на пороге гардеробной.
Надо же. Ещё даже не переоделся в зелёное, а уже так поумнел. Мистика какая-то.
— Так что у тебя стряслось? — спросил Джуффин после того, как мы остались вдвоём. Вернее, втроём, с Курушем, но буривух в этот момент вдумчиво исследовал органолептические свойства принесённого мною пирожного и не выказывал особого желания присоединиться к беседе.
