— За что?
— За собственную косность, предубеждение, холодность. И недостаток веры. Гвен…
Я встала. Отчего-то в душе мгновенно разбух комок злобы. Захотелось, сильно захотелось ударить чем-нибудь увесистым по этому безупречному лицу. Пальцы сжались на миг. Я вспомнила, как они обнимали рукоять сабли или приклад арбалета… «Мне ничего от тебя не надо!» — хотелось бросить ему в лицо, крикнуть, выплеснуть огненной волной, но Даан же приучил меня к спокойствию, к выхолощенной равнодушной вежливости.
— Господин Шен, мне нечего вам прощать, вы поступили ровно так, как следовало, согласно известным вам данным… Прошу прощения, мне пора. — Я развернулась, опершись о спинку кресла.
Колено прострелило болью.
Как не вовремя!
— Стой! Нет уж, не вздумай снова сбегать! Дослушай…
Даан неожиданно перехватил мою руку, резко дернул на себя, прижал, подхватив за талию, когда подломилась больная нога. И повторил уже шепотом, аккуратно отводя со лба прядь волос:
— Не убегай больше. Прости… Прости, я… соскучился, демонски просто…
Вот этой искренности в хриплом тихом голосе, вероятно, поверю больше, чем холодной вежливой маске, приросшей к нему годы назад. И легкому подрагиванию кончиков пальцев, аккуратно обводящих контуры лица. Потому что очень хочется. Но:
— В последний раз, Даан, в последний раз… — И это обещание я сдержу.
Прикрыв глаза, позволила себе ответное объятие, сцепив руки за спиной Даана. Тихо, тепло, спокойно. Правильно. Да. Так — правильно.
Ветер завывал в туго натянутых вантах, от холода лицо онемело, а защитные очки просто примерзли к коже.
— Ключ на двадцать! — крикнула я в люк, привстав на локте, и, обернувшись, протянула руку.
Едва не упустила здоровую тяжелую железку, пальцы в толстой перчатке плохо гнулись. Сама я лежала на тонкой перепонке, натянутой между гондолой и заклинившим движком. Второй рукой намертво вцепилась в стропу, одну из сотни фиксирующих баллон. А ключ нужен, чтобы отвинтить заслонку и вытащить заснувшего, видно, духа, подававшего тепло в топку.
Не продумали мы этот конструкторский момент…
А вот тот, кто сказал, что в воздухе женщинам не место, сейчас сидит в маленьком, рассчитанном на пятерых всего, пассажирском салоне и… ну к воплощениям его!
Пленка эта никого тяжелее меня просто не выдержит! Ага-ага, я совершенно незаменима!
И не думать, не думать о том, что подо мной полтора километра пустоты, а внизу, совсем внизу, на глубине, от которой меня отделяет тонкая пленка подкрылка, заледеневшие леса. И мы стремительно летим вперед, чтобы молодого перспективного мага Света доставить туда, где он очень нужен…
Хорошо, что пока не падаем!
Раз, два, три… холодная гайка поддается с трудом, но все же скручивается, давая возможность сдвинуть щеколду. Дверца распахивается.
Ну да, дух, сидящий в запаянной капсуле, едва мерцает. Алая искорка на последнем издыхании.
— Готовьте горячего! — прокричала я назад, отдавая ключ.
Подползла ближе, едва не получив по голове тяжеленной железной дверцей. Протянула руку…
И тихо пропищала что-то, когда мы неожиданно провалились в яму. А-а-а…
На миг у меня руки-ноги отнялись, внутренности взболтались, а в голове стало пусто-пусто и легко!
Выдохнув, снова протянула руку, щелкнула зажимом и выдернула капсулу из пазов.
— Тяните!!! — заорала, выпуская стропу.
Две пары рук, все это время придерживающие меня за ноги, потянули в гондолу. Ребята обняли, растерли и сунули в ладони что-то восхитительно обжигающе-горячее в железной кружке.
Глоток, другой… тепло растекается по телу. Протерев лицо мохнатым полотенцем, я снова двинулась к выходу в ветреную ледяную пустоту…
Усталость затаилась где-то совсем рядом, но… Но!
Но главное, самое главное здесь и сейчас — мы летим, летим!
И пусть весь мир завидует!
У меня было три пути: смириться, бороться или плыть по течению. И, выбрав борьбу, я ни разу об этом не пожалела. Да, было трудно, порой невыносимо. Опасно, страшно… Но ни разу я не пожалела о том, что свернула с проторенной дорожки, потому что знала, что именно в борьбе я найду себя, свое дело, свое счастье. Что именно эта дорога приведет меня домой. Сюда, в уютное кресло у очага, в объятия человека, признающего мою силу, мои знания, мой выбор. И сейчас он снова предлагает мне, осознанно, честно, понимая, что я и кто я, разделить с ним жизнь. Вместе с серебряными обручальными браслетами, лежащими на раскрытой ладони и буквально извергающими в пространство магию.
Я этого хотела? Да. Признания, понимания того, что я личность со своими желаниями, идеями, а не безропотная последовательница облагодетельствовавшего меня благородного господина.
Ну и Даана, конечно, навсегда и в полное владение.
Хотя это шутка. Над собой.
Аккуратно взяла один браслет, щелкнула замочком, раскрывая половинки. Всмотрелась в измученное лицо Даана, сосредоточенно ожидающего моего ответа. И улыбнулась, кивая:
— Я согласна, уважаемый Шен, но с условием…
Консул настороженно замер, не дыша, губы застыли в полуулыбке. Шагнув вперед, защелкнула на его запястье браслет и судорожно вцепилась в рукав, вдруг испугавшись, что происходящее мне просто снится. И второй браслет, сейчас куда более желанный, чем прежние мои Оковы, исчезнет, осыплется пеплом.
— Условие, — тихо напомнил Даан, осторожно, как тончайшую стеклянную вазу, обнимая меня за талию.
— А… — Руки мелко подрагивают, а я тщетно пытаюсь вспомнить, что хотела сказать. — Да… я никогда, никогда не буду носить платья, сшитые по вашей лесной моде.
— Да будет так, — прошептал Даан, быстро защелкивая на моем запястье замочек зачарованного серебряного браслета.
Нас окутало теплое мягкое сияние. Серебристый туман поднялся к потолку и осел вниз пушистой волной, клочьями расползаясь по столу, по креслам, по деревянному полу. Но, заставив нас вздрогнуть от холода, он бесследно истаял, оставив после себя только широкий ореол вокруг всколыхнувшегося свечного пламени.
Воцарилась тишина.
Сколько мы стояли, обнявшись, не знаю. Я, прижавшись к груди Даана, слушала, как бьется его сердце. Мерно, умиротворенно. И как приятно было осознавать, что теперь я могу делать это на совершенно законных основаниях, не оглядываясь на приличия, традиции, отсутствие или наличие силы… Споры, сомнения, одиночество, непонимание — все это не исчезнет. Но!
Равный брак, господа, равный брак. Для заключения которого не надо ходить в магистрат, давать объявления в газетах и расписываться в толстых амбарных книгах. А нужны всего-навсего два тонких серебряных браслета, зачарованных магом стихии Разума. И искреннее желание быть вместе…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
