На другом конце города у человека, который дожидался Маркоса, в конце концов лопнуло терпение. Он понял, что поставки сегодня не будет, и страшно разозлился. Этот грек-киприот его подвел, несмотря на то что ему, как обычно, было уплачено наперед! Он никогда не задавал вопросов, понимая, что получает превосходного качества драгоценности за полцены. Сегодня он должен был получить самое ценное и дорогое изделие из тех, что ему доводилось покупать. Теперь он чувствовал себя обманутым. Он будет приходить сюда каждую ночь, пока не объявится Маркос. С управляющим «Клер де Лун» он был знаком давно и не собирался прощать ему подобное поведение.
Хусейн возвращался в «Восход». У него подгибались ноги, и он шел спотыкаясь. Солнце только всходило, и Хусейн надеялся добраться до своей комнаты, пока все не проснулись.
Неожиданно дверь номера 105 открылась. Эмин увидела сына – бледного, дрожащего, в окровавленной одежде.
– Хусейн! Аман Аллах! – вскрикнула она. – Бог мой! Что стряслось?
Эмин бросилась в комнату, растолкала мужа и заставила его проверить, спит ли Мехмет.
– Захвати чистую рубашку Хусейна, когда будешь возвращаться, и брюки тоже.
В столь ранний час даже Халит был не в силах спорить. Сонный, он машинально выполнил все, о чем просила жена, и, когда вернулся, застал сына в их ванной.
Только увидев испуганное лицо матери, Хусейн понял, что с ног до головы забрызган кровью Маркоса. Стерев кровь с рук, он перестал дрожать. Его одежда кучей валялась в углу.
– Теперь рассказывай, что случилось, – велела мать, когда он переоделся.
Хусейн рассказал родителям все: как следил за Маркосом, как тот уходил из города, как передавал оружие и драгоценности, хранившиеся в сейфах. Они слушали, не перебивая.
Сначала Эмин не поверила – слишком сильно на нее действовало обаяние Маркоса. Он очаровывал всех – от детей до стариков.
– Думаешь, он продавал драгоценности кирии Папакоста? – спросил Халит.
– Похоже на то, – неуверенно подтвердила Эмин.
Хусейн рассказал и о том, что случилось в эту ночь, и как он убил солдата, который выследил Маркоса.
– Я не Маркоса спасал, – признался он. – А семью Георгиу… И вас.
Слезы хлынули у него из глаз. Хусейн сидел на родительской постели, словно перепуганный малыш, который прибежал, разбуженный страшным сном. Эмин обняла сына. Она не торопила его.
Первое убийство Хусейн не ощутил. Между ним и солдатом не было физического контакта. Наверное, так чувствуют себя те, кто стреляет в человека. С Маркосом все было иначе. Хусейн физически ощущал, как лишил человека жизни. И хотя он защищал свою жизнь, ужас от осознания того, что он убил Маркоса, был огромен.
– Каним бемни, ты вынужден был это сделать, – утешала сына Эмин. – Дорогой мой, у тебя не было выбора.
– Давно надо было это сделать! – Халит в ярости метался по комнате. – Он это заслужил! Пезевенк! Сукин сын!
– Халит! Ш-ш-ш! Ты всех разбудишь, – урезонила мужа Эмин.
Какое-то время они сидели молча. Хусейн понемногу успокаивался. Он выглядел совсем мальчишкой.
– Мама, знаешь, что самое ужасное он сделал?
– Он много чего сделал плохого, – буркнул Халит.
– Чуть тебя не убил? – предположила Эмин.
– Нет! – отмахнулся Хусейн. – Хуже всего, что он не помог кирии Папакосте!
– О чем это ты? – удивилась Эмин.
– Той ночью… Он был там. Мне кажется, он все видел…
Хусейн рассказал обо всем, что видел той ужасной ночью. Родители потеряли дар речи. Но долго Халит сдерживаться не мог.
– Какой мужчина способен на такое? – взревел он.
– Халит! Прошу тебя, тише… Ты всех перебудишь.
– Как сообщить Георгиу? Ума не приложу, – сокрушался Халит. – Они вправе знать, что Маркос мертв.
Эмин заплакала.
– Бедная Ирини… – шептала она сквозь слезы. – Она любит его больше всего на свете.
– Георгиу должны знать, чем занимался их сын, – настаивал Халит.
– Это убьет ее, – сказала Эмин. – Думаю, она все равно не поверит. Так какой в этом смысл?
Они выработали совместный план действий. Главным для Халита было защитить своего сына. Для Эмин это тоже было главным, но она также хотела защитить семью Георгиу и собиралась обращаться с ними как можно мягче.
К концу дня Георгиу начали беспокоиться. Особенно волновалась Ирини – для нее Маркос был центром вселенной. Когда сына не было рядом, ей казалось, что солнце спряталось за тучи или птицы перестали петь весенним утром.
Хусейн не выходил из своего номера. Эмин объяснила, что сыну нездоровится.
Ему и впрямь было нехорошо. В глазах Аллаха он совершил страшное преступление.
Вечером, как он договорился с родителями, Хусейн спустился на кухню. Там ему сообщили, что Маркос пропал. Ирини была вся в слезах. Василис сидел молчком. Хусейн знал, что никогда не забудет это потерянное и тревожное выражение на милом, покрытом мелкими морщинками лице Ирини Георгиу. В ее глазах вспыхнула благодарность, когда Хусейн вызвался пойти на поиски.
Ранним утром он шел по улицам не прячась, будто хотел, чтобы его поймали. Хусейн вернулся в магазин. Увидел, что наваленные на трупы мешки не тронуты. В Маркосе было что-то дьявольское, и Хусейн не сильно бы удивился, если бы тело того исчезло. Когда он тащил труп к выходу, из кармана пиджака убитого выпала связка ключей.
Хусейн передохнул, а потом, презирая себя, решил обыскать Маркоса. Остальные карманы пиджака были пусты. В кармане же брюк он обнаружил бархатный мешочек, похожий на тот, что он нашел в сумочке кирии Папакосты, с фамилией ювелира из Фамагусты. Хусейн положил его в левый карман, в правом уже лежали ключи. Вдруг ему показалось, что Маркос уставился на него остекленевшими глазами. Хусейн взглянул на убитого: красивое лицо того совсем не изменилось. Он в последний раз бросил взгляд на Маркоса, прежде чем накрыть куском мешковины. Прилив адреналина придал ему сил, и он оттащил тело в другой пустой магазин, ближе к «Восходу».
«Найдя» Маркоса, Хусейн вернулся в отель. Там его поджидали родители.
– Я его нашел, – тихо сказал он. – Могу отвести туда Паникоса.
Эмин сказала, что они с Халитом сообщат Георгиу.
Те сидели за большим столом на кухне, держась за руки. Слова Эмин не понадобились – Ирини сразу все поняла по ее лицу. Она повалилась на стол и зарыдала. Василис обнял жену за плечи.
Хусейн отлично помнил, что творилось в доме после смерти его двоюродного брата и совсем недавно после гибели тети и двоюродных сестер в Марате. Их жизнь оборвалась неожиданно, преждевременно и жестоко. Подобные убийства вызывают особо глубокое горе. Хусейн спрятался в своей комнате и съежился под одеялом – он был не в силах слышать скорбные крики Ирини.
Несколько часов спустя было решено, что Паникос с Хусейном принесут тело. Они пустились в путь, как только стемнело. В магазине стало понятно, что от толстяка пользы мало, и Хусейну пришлось бульшую часть веса Маркоса принять на себя. Те пятнадцать минут, пока он рывками волок тело до отеля, показались ему самыми длинными в его жизни. Паникос помог протащить его по проулку и внести через пожарную дверь.
Они положили Маркоса на диван в холле, а Эмин помогла Марии переодеть его в чистую одежду – темный костюм и свежую белую сорочку. Теперь Маркос Георгиу был одет точно так, как обычно одевался, когда был управляющим ночным клубом. Когда все было закончено, он выглядел таким же безупречным, спокойным и красивым, как в жизни. Мария зачесала темные шелковистые волосы брата так, как он любил.
Увидев тело Маркоса, Ирини дала волю слезам. Ее горю не было предела. И даже если бы она знала правду о сыне, ее страдания были бы столь же велики.
– Любовь слепа, – шепнула Эмин Хусейну.
Хусейн по своей матери знал, насколько горячей и слепой может быть материнская любовь, но Ирини просто боготворила сына.
Мария накрыла белыми простынями длинный стол в бальном зале и украсила его искусственными цветами, которые нашла в расставленных в темных коридорах вазах. Рядом на столике стояли иконы, которые мать и дочь взяли с собой, когда покидали дом. Горела лампада.
На столе лежал Маркос Георгиу. Его родные молились и не сводили с него глаз. И пусть священника не было, но они следовали обряду как могли.
Тишина прерывалась только причитаниями Ирини и Марии. Опустив голову, Василис сидел рядом с Паникосом. Эмин и Халит держались на почтительном расстоянии. Так они провели всю ночь.
Что-то нужно было решать с похоронами. На территории отеля было не так много мест, где можно было бы вырыть могилу.
– Может, в розарии? – предложила Эмин.
Розы росли у террасы за баром. После первых весенних дождей земля была довольно мягкой.
Ранним утром на следующий день Маркоса похоронили.
Паникос нашел лопату и с большим трудом вырыл могилу. В пять утра все вышли из отеля. Разбудили даже Мехмета и Василакиса, и они, сонные и ничего не понимающие, спустились вниз.
