Итак, команда бесплодно совещалась, выписывая время от времени Верилле люлей, вывешивая лещей и всячески разукрашивая его физиономию гематомами. Шестерёнки, тем временем, резко захотели жить, забили на большую часть судна и сдублировали контуры генератора Геллера и ряда критичных систем Кулака собой, в самом прямом смысле слова. И, соответственно, гасили пробивающиеся флуктуации, которых всё же было поменьше, чем в варп-буре.
А, судя по докладам на мостик (услышанным Вериллой в промежутках между получением в око и судорожным мыслям “где же я так накосячил?”), транспортируемые полки гвардии информацию у какого-то стукачка из экипажа получили, но бунтовать и всё крушить не стали, а покинули десантные корабли (где и перевозились) да и затеяли на ангарной палубе (которая составляла чуть ли не половину военного транспортника), отходной молебен по себе любимым, во славу Императора, конечно.
И вот, берёт Верилла и пропадает из рубки, а появляется на мостике Нефилима. Узрел он астартес в моей роже, инсигнию, ну и сомлел: посчитал, что для него открякала последняя волынка, а ангел анператора щаз его праведно судить будет, поскольку Верилла, несомненно, уже на том свете.
Что думали офицеры после пропадания столь удобной и успокаивающей нервы груши — мне даже страшно представить. То, что когда мы Вериллу притащим на Кулак, его надо будет натурально охранять — факт. А то прибьют навигатора раньше, чем он успеет "здрасти" сказать.
Или же, огнесжигательно рассказать окружающим, что он “ни при чём и хороший” — тоже вариант, но, по большому счёту, всё это мелочи. Вопрос в том, что надо на Кулак попасть, причём так, чтобы нас воевать не стали. И аколитов даже не предупредишь, времени ни варпа нет, мысленно вздохнул я и напыжился в плане свячёности.
Отрастив крыла и нимб, я бросил взгляд на зеркальное трюмо, закономерно ужаснувшись: мало того, что иллюминация давала непередаваемый флёр иконообразной, запредельно пафосной свячёности, так ещё крыла эти. Ну реально, шесть оконечностей, как у жука какого противного. И ладно бы ещё летать мог, я бы тогда крылам процентов десять их биологической неуместности и возмутительной гусиности мог бы простить. Так нет этого, все полёты — до чувствительного удара бестолковой о потолок.
Впрочем, времени печалиться о недостойных разумного атрибутах всякого непотребья у меня не было. Шестерёнки Кулака пусть и выгадывали у флуктуаций минуты, фактически часы, но эти флуктуации медленно, но верно, механизмы рушили. Ещё удивительно, что варп-мутантов не наплодилось, в стиле “зомби на корабле, а-ля сороковой миллениум”.
В общем, времени на “думать” нет, только на “прыгать”, если не махнуть на Кулак рукой, что совсем былинное, мне категорически не свойственное, свинство. Правда, в свете и ветре, используя ускорение сопроцессора, я всё же тереньтетку заинструктировал, на тему, что если поле Геллера отказывает, хватать себя, меня, кто под руку подвернётся (но не надрываться), прыгать на Нефилим и категорически не помирать. И не давать это сделать своим.
Ну и прыгнули мы примерно по центру дна трёхъярусной ангарной палубы. Перевозка гвардейцев в специализированном транспорте осуществлялась в десантных кораблях, подчас имеющих даже свой генератор поля Геллера, но Кулак был не класса “Кит” (монструозный транспортник, чьи ангарные палубы вообще вентилировались вакуумом), так что тут суда были только внутрисистемные.
Проявила Кристина мою персону метрах в семи над дном трёхярусной палубы, блестючего, как кошачьи яйцы, удерживая телекинезом. А то моя попытка “полетать” могла превратить “явление святого Терёхи” в зрелище весьма комичное. Но никак целям моим не отвечающее, так что бултыхался я на кристинином приводе. Сама тереньтетка аккуратно проявилась в сторонке, левитируя непрозрачный кокон с бессознательным Вериллой, от греха.
Ну а дно было забито коленопреклонёнными гвардейцами в различных званиях, комисариём, а полковые экклезиархи (судя по количеству последних, на Кулаке было четыре полка, чему количество гвардейцев не соответствовало) исполняли шаманские танцы и пляски религиозного толка. В общем, моя святючая и крыластая персона весьма удачно вписалась в интерьер, возникнув на поповским кагалом. И повисла среди нескольких тысяч присутствующих тишина. И поток молельного варпа скакнул в объёмах чуть ли не порядково.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Здрасти, — вежливо поздоровался я, помахав конечностью (рукой, а не крылом этим подлючим!).
— Святой Терентий явился… — заголосил один из попов с повизгиванием.
Вот ведь, паразит какой, обдумывал я в сопроцессоре, оглядывая с верхотуры орлиным взглядом присутствующих и самого голосящего. Хм, талларнские пустынные рейдеры, судя по всему. И понятно, какого варпа молятся невиновному мне: на этой песчаной планетке мою несчастную персону официально канонизировали, даже в экклезиархию Терры направили уведомление. В принципе, могла даже часть присутствующих участвовать в “свячёном походе святого Терентия против мерзости губительных сил”, и такое вполне возможно.
— Помолчите, экклезиарх, — пробасил я с верхотуры, затыкая истеричного святошу. — Вот, пролетал неподалёку, решил помочь. Полковники, подойдите, и если есть кто-то из экипажа судна — тоже, — продолжил я, медленно опускаемый на дно.
Хотел “случайно” пнуть какого-нибудь из "намоливших” меня попов, но паразиты оперативно расступились, и акция праведного возмездия была провалена. Пока опускался, узрел я весьма скорбное зрелище: кто-то из боевого батальона судна, затесавшийся в ряды молельных гвардейцев, стал с офигевшей мордой и дрожащими руками воздевать на меня укороченный лазган. Стоявший на колене неподалёку рейдер помянул Импи, оперативно изъял стреляло, зарядил корабельному в око. Сбил с ног, ну и в процессе пинания наставительно вещал, что наводить на “Самого Святого Терентия, пророка и волю Абу Машира” лазган категорически не можно. От этого даже помереть может случиться.
— Встаньте с колен, — благостно, чтоб его, изрёк я. — Полковники и…? — вопросительно уставился я на дядьку в флотской форме боевого батальона.
— Первый помощник боцмана, господин… ваше святейшество… — замялся не знающий, как меня обзывать, дядька.
— Господин Терентий, или господин Инквизитор — более чем достаточно, — решил затруднение я. — Итак, господа, время дорого, в варп мы уже провалились. Вопросы знакомства и моего появления опустим…
— Сам святейший Абу Машир прислал вас! — опять, с повизгиванием, заголосил поп.
— Экклезиарх, а если я вас стукну, это будет как? — с искренним интересом полюбопытствовал я.
— На всё воля Абу Машира… — несколько растерянно выдал негромким голосом святоша, параллельно взирая на мою кулачину, в половину его головы размером.
— Вот и помолчите, а то стукну по воле. И по голове, персонально вашей, — бросил я. — Мичман, ведите меня к шестерёнкам, обслуживающим поле Геллера. Наиболее высокопоставленным, и именно меня, а не их. Максимально быстро, если команда будет препятствовать…
— Уничтожим, во имя Абу Машира! — послышался рёв.
— Иммобилизовать, с минимумом повреждений, — отрезал я. — Помощнице моей не мешать. Быстро, — кротко улыбнулся я.
— По слову вашему, — кивнул собравшийся дядька.
И потрусил я, мичман, какие-то батальонцы, офицериё талларнское, даже попов парочка, в недра Кулака. На бегу я услышал рассуждения одного из талларнцев, что “он тоже был в походе против скверны”, и бывший уже говорил собеседнику, что Терентий высок, как астартес, светюч до безобразия и вообще, святой, а не человек какой.
Мимоходом посетовав, что всё хреново, я трусил за мичманом, привёдшим минут за шесть меня к некоему техническому узлу. На котором фактически лежали несколько шестерёнок, воткнувшихся в узел механодендритами. Технофилы неприличные, мимоходом усмехнулся я про себя зрелищу технопорнухи.
— Магос Серратус Пассим, господин Терентий, — переводя дух, выдал мичман тыча в одного из техноложцев. — Старший техножрец Стелла Пугнус, — уточнил он.
