С одной стороны, надзиратели не решались напрасно беспокоить директора, а с другой, рисковали помешать получению показаний, которые заключенный, по всей видимости, собирался давать.
Наконец старший из них принял решение.
– Ну вот что. Будьте здесь и не спускайте с него глаз! Как бы он чего не натворил с собой… А я пойду доложить господину директору.
* * *
Залечивая ужасные раны, нанесенные Фантомасом, Жюв оставался в Кельне. Вскоре он получил телеграмму, в которой король Гессе-Веймара просил его срочно прибыть в Глотцбург.
Не колеблясь, полицейский повиновался воле монарха и в то же утро, то есть через двое суток после ареста Леопольда, оказался в королевском дворце.
Было десять часов, когда с таинственной почтительностью его провели в покои короля. Скрывая за внешним спокойствием внутреннюю растерянность, Жюв в течение четверти часа, сидя в небольшом салоне, ожидал, когда его величество соблаговолит принять.
Мысли его блуждали.
На память приходили события давние, но столь яркие, что в сознании остался от них неизгладимый след.
Несколько лет тому назад Жюву уже довелось побывать в Глотцбурге и сидеть в этом же самом салоне. Тогда ему надо было найти короля Фридриха-Кристиана II, таинственно исчезнувшего в собственной столице.
В то время, как Жюв искал его в Глотцбурге, украденный Фантомасом Фридрих-Кристиан находился в Париже, в жутком подземелье под фонтанами площади Согласия.
Жюву и Фандору удалось в конце концов разгадать эту загадку и вырвать короля из страшных лап бандита. С той поры король Гессе-Веймара спокойно поживал в своей мирной столице, а полицейский и журналист гонялись за неуловимым Фантомасом.
Со времени своего последнего вызова сюда две недели назад Жюв не переставал с беспокойством думать о прошедшем и о ближайшей будущности.
Встреча знаменитого полицейского с Гением зла была хотя и скоротечной, но жестокой, и Жюв чудом избежал смерти.
Впрочем, он мало придавал значения своим ранам и страшным опасностям, подстерегавшим его на каждом шагу. Его мысли были заняты совсем другим.
– Фантомас, – размышлял вслух полицейский, – затаился и подстерегает свои жертвы Леопольд признался, что убил сэра Гаррисона, но ни слова не сказал о князе Владимире. Что с ним? Где он? Убит? Не причастен ли Фантомас к его странному исчезновению? Не совершил ли бандит нового злодеяния?
Вошедший слуга прервал размышления Жюва. Человек в расшитой золотом ливрее сделал низкий поклон и провозгласил:
– Его величество ждет вас.
Жюв молча последовал за лакеем, который ввел его в королевский кабинет.
Фридрих-Кристиан II находился один в своем просторном кабинете, окна которого выходили во дворцовый парк.
Монарх был очень бледен. Глаза его были полны неизъяснимой грусти.
Скрестив руки на груди, Фридрих-Кристиан задумчиво мерил комнату своими длинными ногами, пытаясь разобраться в мрачных думах, терзавших его.
Поглощенный ими, он сначала даже не заметил появления французского полицейского. Но вот король остановился перед тем, кого пригласил на аудиенцию, и очень серьезно спросил:
– Господин Жюв?
– Слушаю, ваше величество, – отвечал Жюв в низком поклоне.
Тронув полицейского за плечо, монарх велел ему выпрямиться.
– Господин Жюв, – продолжал он уже более мягким тоном, – забудьте, где вы находитесь, и забудьте на время, что я король. Давайте поговорим запросто, как мужчина с мужчиной. Мне очень хочется понять самую суть ваших соображений. Мне нужна, как говорится, голая правда.
Полицейский посмотрел на короля.
– Я к вашим услугам, ваше величество. Соблаговолите только спросить, и я отвечу с совершеннейшей откровенностью.
Помолчав, как бы взвешивая каждое свое слово, король начал:
– Жюв, вы уверены в виновности барона Леопольда, арестованного на днях по вашему приказанию и доставленного в глотцбургскую тюрьму? Действительно ли он убил английского посла?
– Барон Леопольд, – заявил полицейский, – сам признался мне в этом. Он убил Гаррисона с целью грабежа. Вероятно, он убил и князя Владимира.
– Нет! – воскликнул король.
Фридрих-Кристиан II произнес свое «Нет!» с такой энергией, с такой убежденностью, что Жюв в замешательстве взглянул на него, не находя слов для ответа.
Король продолжал:
– Я уверен, что Леопольд не убивал князя.
Полицейский скептически улыбнулся:
– Ваше величество, всякое заявление имеет вес, лишь будучи подкрепленным доказательствами.
– Доказательства, – произнес монарх, – к счастью или к несчастью, имеются…
Он нажал кнопку звонка. Дверь открылась, и появился офицер из королевской охраны.
Фридрих-Кристиан сказал:
– Попроси того человека войти в мой кабинет.
Прошло несколько минут, в течение которых ни король, ни полицейский не обменялись ни словом.
Фридрих-Кристиан был бледен. Он машинально гладил свои прекрасные черные усы.
Жюв с интересом ждал дальнейшего развития событий и старался сохранять полную бесстрастность.
Но, несмотря на всю свою готовность к неожиданностям, полицейский не мог не воскликнуть от изумления, когда стремительно вошел, почтительно поклонился королю и, выпрямившись, посмотрел в глаза Жюву тот, кого монарх пригласил войти.
Вошедший был никем иным, как самим бароном Леопольдом! Вид его был дерзок и надменен. Но было в нем что-то такое, что делало его несколько необычным. Этим «что-то» был непривычный цвет волос.
Ошеломленный Жюв изо всех сил пытался разгадать загадку. Тем временем, указав на вошедшего, король сказал:
– Князь Владимир.
И добавил:
– Господин Жюв, барон Леопольд и князь Владимир – один и тот же человек.
Момент был драматичный. Трое присутствовавших в кабинете недоверчиво взирали друг на друга и, чтобы не выдавать своих чувств, старались придавать лицам как можно более безразличное выражение.
Молчание затягивалось. Никто не хотел начинать первым.
Тишину прервал король. Повернувшись к Жюву, он спросил:
– Господин полицейский, настаиваете ли вы на своем обвинении? Утверждаете ли вы, что барон Леопольд, являющийся никем иным, как князем Владимиром, автор преступления, совершенного над личностью сэра Гаррисона? Уверены ли вы, что он украл пять миллионов, выплаченных моим королевством британскому послу?
– Дьявол! – чертыхнулся Жюв. – Самое время помолчать, уйти от вопроса, поговорить о погоде, о чем угодно, но только не об этом…
Однако не будучи наделенным душой придворного, и как человек чести и совести, Жюв медленно и членораздельно, глядя прямо в глаза князю Владимиру, – а Леопольд действительно был им! – проговорил:
– Я утверждаю, что барон Леопольд убил сэра Гаррисона.
Король повернулся к внезапно побледневшему князю.
– Что скажете вы?
Князь Владимир взял себя в руки, снова став таким же дерзким, как минуту назад. Называя накануне директору тюрьмы свое настоящее имя, он прекрасно понимал, какие могут быть последствия его показаний.
– Я жертва грубой ошибки, – говорил он тюремному чиновнику, – ошибки и юношеской глупости. Стремясь побороть сопротивление одной молодой женщины, я не захотел называть своего подлинного имени, желая, чтобы она полюбила меня просто как человека. Так я выдал себя за бельгийского барона. А поскольку она была наездницей в цирке Барзюма, не колеблясь нанялся туда конюхом. Меня выгнали, но я снова нанялся из-за любви. Неожиданно на меня свалилось новое несчастье: я оказался похожим на какого-то преступника, и какой-то глупый полицейский меня арестовал. Шутка слишком затянулась, и я прошу признать в моем лице князя Владимира!
Директор тюрьмы тут же передал этот удивительный рассказ во дворец. Через несколько часов князь Владимир был опознан и освобожден. После всех этих событий Фридрих-Кристиан II в полной растерянности телеграфировал Жюву.
– Что скажете вы? – спросил король князя Владимира после того, как Жюв подтвердил свое обвинение.
Князь пожал плечами:
– Сир, мне нечего сказать кроме того, что обвинение абсурдно и что я прошу господина Жюва соблаговолить меня оправдать.
Полицейский не убоялся страшных взглядов, которые в него метал Леопольд, и ледяным голосом произнес:
– Признание в преступлении я получил из ваших уст, князь… Вы помните тот вечер, ту ночь, что вы провели возле поезда Барзюма на товарном вокзале Кельна?
Князь снова побледнел!
– К чему вы ведете? – пролепетал он.
– К следующему, – отвечал Жюв. – Той ночью вы неожиданно оказались лицом к лицу с человеком в черном, закутанным в темный плащ, с человеком, чье лицо скрывалось под капюшоном, и вы узнали это пресловутое одеяние и сказали себе: «Это Фантомас!» И Фантомасу сделали исчерпывающее признание в совершенном вами преступлении, а также в краже. Вы даже хвастались этим перед тем, кого принимали за неуловимого Гения зла, но который был…
