соски, на руках остались следы от веревок.
Рядом с кроватью на тумбочке стояла чашка горячего сладкого чая и лежала булочка. Сахана уловила запах и поняла, что жутко голодна. После такой ночи ей бы не мешала тарелка мяса и салат, но булочка с чаем тоже спасли ситуацию.
И все же встать она смогла только через час, а до ванны ее заставила доползти лишь мысль о пациентке.
Перед тем как идти в клинику она зашла на кухню, попросить немного еды с собой. Слуги сказали ей, что Лия пару часов в доме исцелений, Айрина спит, а мужчины давно ушли на работу. Сахана подождала, пока ей соберут обед на нее, пациентку и Лию, а затем выскользнула из дома.
После звенящего холода прозрачной ночи, день встретил женщину бушующим снегом в лицо. Неба было не видно из-за миллионов кружащихся снежинок. Они сыпались мелкими колючками и не таяли на мгновенно остывших ладонях южанки. Ветер поднялся, помогая вьюге. Он не только бросал сотни белых мух на остывшую землю, но и поднимал с нее тысячи таких же, уснувших было, но разбуженных его волей.
Сахана споткнулась, теряя равновесие и приготовилась к обжигающему холоду в ладонях, но сильные руки удержали ее в сантиметрах от земли.
— Будь осторожнее, тут скользко, – Норман поставил ее вертикально и предложил руку. – Я провожу тебя, чтобы ты не отбила себе ничего. Имущество брата надо оберегать, – с легкой иронией добавил мужчина.
Сахана была не готова к тому, что он появится прямо сейчас. Женщина не до конца продумала беседу, надеясь, что это произойдет несколько позже. Хотелось отложить этот разговор на другое время. Сейчас ей было невероятно хорошо, тело после прошлой ночи было счастливым и невесомым.
«Трусиха», – мысленно выругала себя женщина. – «Всегда это желание спрятать голову в песок…»
Впрочем, ветер швырял снег в лицо, а вьюга выла. Сахане пришлось бы кричать, чтобы Норман ее услышал. Оставалось ждать, что зайдет в дом исцелений и у них будет возможность поговорить там.
«Или не судьба!» – ликующе отреагировал внутренний голос.
Вой вьюги стал сильнее, и рука Нормана резко надвинула капюшон ей на лицо. По дубленой коже застучали колючие пули льдинок. Мужчина тащил потерявшую ориентацию женщину к гостевому дому, практически наощупь. Буря входила в силу и недолгий путь через сад показался Сахане вечностью, несмотря на то что ее почти несли.
В полной темноте под капюшоном все равно было холодно и жутко.
Норман втолкнул ее в дом исцеления, и они оба выдохнули, не глядя друг на друга. Слой снега лежал на плечах, обувь покрыли миниатюрные сугробы. Руки заледенели, Сахана никак не могла справиться с застежками. Мужчина заметил это и легкими движениями пальцев, будто бы и не был на морозе освободил ее от дубленки и шапки.
— Хорошая буря началась, – сказал он. – Налетела без предупреждения, теперь надо надеяться, что все строения выдержат, а братьям хватит ума заночевать в цехах.
— Может быть до вечера утихнет, – предположила Сахана, растирая руки и застывшее лицо.
— Не утихнет, – отозвался Норман. – Надеюсь, что тут есть вино, потому что я начну пить прямо сейчас, раз такое дело.
Сахана прошлась по клинике, проведала и осмотрела Рьяну. Узнала у Лии, что мать девушки уехала рано утром. Разговор с Норманом теперь был неизбежен, буря заперла их.
— Лия, побудь с Рьяной, – попросила Сахана и оставив девушек спустилась вниз.
Норман исследовал кухню в поисках спиртного и нашел несколько бутылок вина и настойку. Сахана подала ему бокалы и села напротив.
— У меня есть вопрос, Норман, – сказала она.
— Ух ты, – удивился он, ожидая, что лекарь сразу уйдет наверх. В том, как женщина относится к нему он не сомневался. – Ну давай.
— Тогда в подвале ты знал, что я не дикая? – спросила она, глядя на него в упор.
Мужчина не изменился в лице.
— Нет. Почему ты спрашиваешь? Я был уверен, что ты простила меня за тот случай. Все в прошлом. Досадное недоразумение и только.
— Я недавно это поняла, – Сахана взяла себя в руки. – Ты говорил со мной, будто бы с дикой. Но только на первый взгляд.
— Это твои домыслы, – отрезал Норман. – Я не должен разбираться в том, как говорить с дикими, тем более разгадывать загадки. Тогда я пришел позабавиться с новой игрушкой, но брат испортил мне все удовольствие, как неоднократно делал в жизни. Нам не стоит об этом размышлять, если только ты не хочешь предаться воспоминаниям о том моменте, как нас так не вовремя прервали. Может быть, тебя терзает любопытство и желание знать, что было бы дальше?
Сахана пропустила его язвительность мимо ушей.
— Я уже давно поняла, что здесь какая-то несостыковка. Во-первых, цена – кто бы ни продал меня, глупо было брать за меня цену дикарки. И ни за что на свете не поверю, что вы, которые каждый день покупают и продают, не разобрались бы в том, что это за рабыня без выгоды для себя.
Норман бросил на нее заинтересованный взгляд.
— Это несколько в духе Василя. Логика, выводы и все такое.
— Во-вторых, я уверена, что у диких не спрашивают про девственность, – от смущения голос прозвучал не так твердо.
— Я мог общаться сам с собой, – отмахнулся Норман. – Просто распалять свои фантазии. Может быть, я всех так сначала спрашиваю, а потом насилую – ритуал такой. Ты как врач должна разбираться в подобных отклонениях.
От его откровенности у Саханы даже захватило дух. Похоже, он пытался шокировать ее, чтобы остановить череду вопросов.
— Послушай, – не реагируя на провокацию, сказала она. – Я ЗНАЮ, что ты был в курсе. Я хочу знать, почему ты притворялся.
— Хотеть и знать – не одно и тоже, – мужчина выпил вина и всем своим видом показал, что Сахана ничего не добьется.
— Кто тогда обманул Алкида и сказал ему, что я дикарка? – наконец спросила она и этим вопросом пробила брешь в его молчании.
Он рассмеялся с трудно скрываемой горечью.
— Ну правильно. Я – знал, а моего старшего брата обманули, – Норман недовольно сверкнул глазами. – Он же у нас хороший, милый и наивный, а я плохой и злой. Все обманывают бедного несчастного Алкида, а я только напуганных девчонок
