к девочке. На змеином теле странно смотрелась женская голова: с треугольным лицом и жёлтыми немигающими глазами. Змея обвилась вокруг тела Шейлы, и вместе с ней заскользила прочь из храма.
Ветер был нежным и тёплым, он мягко обдувал лицо Шейлы. Вокруг раскинулась бесконечная пустыня, освещаемая мириадами звёзд. Шейла посмотрела вверх: как же красиво. Словно она погружается в небо, растворяется в нём и сама становится его частью. Ей стало так легко, будто за спиной выросли крылья.
Шаан, змеебогиня, остановилась и выпустила Шейлу, затем приблизила к ней своё лицо и начала очень внимательно разглядывать.
– Ты приняла решение? – спросила Шаан.
Шейла кивнула: решение было принято давно, когда она согласилась на условия Хранителя пути. Одно время Шейла хотела отказаться от своей цели, но выбора у неё не было: демон дорог не оставил путникам возможности для отступления. Что ж, если… Когда Шейла дойдёт до радуги, она знает, что загадать. Это желание созрело в ней.
– Тогда смотри, что тебя ждёт, – Шаан резким движением вонзила клыки в шею Шейлы, змейки на её голове последовали примеру змеебогини.
…Шейла бредёт по пустыне вечность, и всё конца-края не видно. Куда ни кинь взор, всюду камни. Они растут из земли, прирастают ею, питаются землёй. Камни разные: с обточенными углами и острые, мелкие, как песок, и огромные валуны. В одном месте они устроили собрание: столпились вокруг единственного уцелевшего дерева. Шейле даже почудилось, что она слышит их бормотание. Возможно, совещаются, как уничтожить деревянного пришельца? На всякий случай она обогнула сборище камней, пусть сплетничают без неё. В другом месте камни высились подобно башне минарета, но ничьих призывов с них не доносилось.
Ни есть, ни пить не хочется. Сперва Шейла недоумевала и ждала: когда же возникнет потребность положить хоть что-то в рот? Но ни жажда, ни голод не беспокоили её, и она забыла про них. Шейла перестала чувствовать усталость. Словно её кости и плоть были сделаны из титана, а не из обычного человеческого материала.
Шейла встретила тысячу рассветов и закатов, провела тысячи дней и ночей под открытым небом. Все они стали её жизнью до скончания времён. Не имеет значение прошлое, нет предпосылок для будущего. Шейла не размышляет об этом: смысла нет. Здесь, в пустыне, она одна, и нет больше в мире никого, но Шейла обязана пройти свой путь, хотя цель тоже отсутствует.
Шейла забыла, ради чего отправилась в дорогу. Давным-давно у неё был дом… Нет, дома у неё никогда не было. Может, она идёт в то место, которое могла бы назвать домом? Туда, где её будут ждать и любить? Ведь Шейлу когда-то любили и когда-то о ней заботились. Был один парень…
Шейла садится на тёплый от солнца камень. Ей кажется, она сидит на нём тысячу лет. Небо меняет цвет с клубничного на черничный, пустыня окрашивается то в золотистый, то в багряный. Мимо снуют ящерицы, скорпионы настороженно задирают ядовитый хвост, не подпуская к себе. Но Шейле нет дела до этой суеты: ведь впереди у неё бесконечность.
Шейла идёт и видит впереди город. Его башни сияют, словно драгоценные камни, и подпирают собою небо. Их отблеск виден за многие километры. Город утопает в зелени, до неё доносится аромат травы и листвы. Ещё там есть птицы, которые перекликаются друг с другом в ветвях. И там живут люди, обычные счастливые люди.
До Шейлы долетает шум моря, пахнет арбузами. Волны накатывают одна за другой на берег, и она слышит, как ворчит потревоженная галька. Шейла мечтает о том, чтобы скинуть с себя одежду, погрузиться в тёплые воды и долго лежать на поверхности, раскинув руки и ноги.
Ей становится не по себе: неужели она дошла и скоро конец её пути? Нервный озноб охватывает её, нарастает, делаясь всё сильней. Она сжимает зубы, обхватывает себя руками и продолжает идти. Каждый шаг даётся с трудом, точно к ногам привязаны свинцовые пластины. Из её пор начинает сочиться кровь, кожа трескается, обнажая кости, волосы клочьями падают с головы, но Шейла не сдаётся.
Картинка приближается, словно изображение на экране. Можно различить уютные скверы с дорожками для пешеходов и велосипедистов, просторные улицы, по которым передвигаются энергомобили. Шейла видит двоих парней, остановившихся поболтать: Майкла и Летца. Они о чём-то оживлённо разговаривают, на их лицах улыбки. Это город-сад, давнишняя мечта всех людей. Жаль, что Шейле никогда не добраться туда – там нет места для неё.
* * *
Факел мигнул и вновь загорелся, будто его кто включил. Майкл проморгался и вдруг обнаружил, что один – Шейла и Летц куда-то исчезли. Майкл вскочил на ноги: что за дурацкий розыгрыш? Не могли что поумнее придумать! Майкл заглянул за колонны, и на миг ему померещилось, что друзья играют с ним в прятки – кто-то мелькнул в углу.
Он бросился туда – никого!
– Эй, – окликнул их Майкл. – Это уже не смешно!
Но они молчали, лишь кто-то тяжело дышал за спиной. Майкл облизал губы: внезапно он осознал, что друзей рядом нет, он остался наедине с кем-то страшным. Майкл медленно, очень медленно обернулся и встретился лицом к лицу с ожившим кошмаром – на него смотрела женщина с головой львицы. Внутри Майкла всё оборвалось: сейчас она бросится на него и…
Додумать Майкл не успел: богиня обернулась большой кошкой, лапой подцепила Майкла и забросила себе на спину. Шеранни, как звали богиню, помчалась вон из храма. Майкл схватился за кожные складки на её плечах и держался изо всех сил, чтобы не свалиться. При резких поворотах его кидало из стороны в сторону, да и трясло изрядно, так что он даже порадовался, что ужина у него не было.
Шеранни резко остановилась, и Майкл чуть кубарем не перелетел через её голову. Львица вновь обратилась в женщину.
– Ты же загадал вопрос, Майкл? – обратилась она к нему. Львиная пасть как будто просто открывалась, а слова звучали у Майкла в голове.
Майкл пожал плечами: вопрос у него один, и связан он с желанием попасть домой. Остальное Майкла волновало меньше.
– Ну что ж, – прищурилась Шеранни, – посмотрим, на что ты готов ради этого.
В её руке появилось копьё, увенчанное львиным клыком.
– Дерись или умри, – она вручила ему пику и умчалась в пустыню.
Майкл взял копьё в руки, древко копья было вырезано из чёрного дерева и покрыто лаком. Навершие пики тускло блестело в сиянии звёзд. Майкл
