Сумерки сгущались, делая ночь темнее и холоднее. Ещё белый туман медленно стелился по реке, отчего становилось жутко. С берега стал доно-ситься протяжный вой волка. Это было так страшно. Скукожившись, я сидела, прижавшись спиною к дереву.
Мои похитители ничего не боялись на этом клочке земли посреди ре-ки. Даже дозорных не выставили, так были уверены, что на них не напа-дут. Они оживлённо разговаривали между собой, и только вождь сидел в полном молчании, не сводя своих острых как нож глаз с меня.
— Он спрашивал только о вас, миссис Монтгомери, — раздался голос из темноты.
Я совсем забыла о пленных рядом со мной. Они сидели на расстоянии вытянутой руки и солдат ближе всех.
— Что ему нужно? — спросила я, поглядев в сторону дерева с моими соседями.
Глаза быстро привыкли к темноте после тусклого света костра. Солдат ели улыбнулся, прежде чем ответить мне.
— Он долго вас ждал. Словно волк караулил добычу, наблюдая издале-174 ка, — тихо говорил солдат, — но зачем вы ему, я не знаю. Со своими воинами Глэйдэйнохче ни разу не упомянул ваше имя.
— Кто, простите? — я не расслышала, что он сказал.
Такое длинное и непонятное слово.
— Ястреб Парящий в Небе, а его имя на их языке звучит так Глэйдэйнохче, — по буквам произнёс солдат.
— Вы знаете язык ирокезов? — изумилась я, и подсела ближе.
— Я понимаю их речь, — голос английского пленника повеселел. —
С войны отец привёз женщину из племени мохоки, чтобы она помогала по хозяйству ему. Мать умерла за год до этого и мы с братом и сестрой бы-ли предоставлены сами себе. Сова Полуночи заменила отцу жену, а нам мать. Правда, не знала на нашем языке ни слова, зато болтала без умолку на своём. Вот и пришлось выучить.
— А о чём они сейчас говорят? — вслушиваясь в гортанную грубую речь, спросила я.
Солдат на минутку замолчал, напрягая слух. Потом усмехнулся.
— Хвастаются друг перед другом, сколько скальпов сняли сегодня.
Скальпы! Боже, я так была поглощена своими мыслями и страхами, что не обратила внимания на окровавленные пучки, закреплённые на их бо-ках. Они убивали и снимали кожу с головы своих жертв. Тогда почему не убили двух гуронов и английского солдата? Их скальпы ценность для воина, ведь были бы сняты в бою с противника.
— Зачем им пленные? Хотят обменять? — снова задала я вопрос солдату.Я надеялась, что он тоже попаду под обмен, как жена уважаемого бледнолицего вождя.
— Нет, — ещё тише сказал мой собеседник, посматривая на поднимаю-щегося Ястреба Парящего в Небе, — их судьбы решат на совете, как и мою.
Солдат замолчал, когда подошёл вождь ирокезов.
Остановившись возле меня, он протянул руку и сказал:
— Идём костру, Чёрная Лилия.
В его голосе не было просьбы. Это был приказ победителя побеждён-ному.
Злобно посмотрев на убийцу своей подруги, я резко отвернулась. Лучше сидеть и мёрзнуть вместе с пленными мужчинами, чем греться у костра, который развели ирокезы.
— Ночи ещё холодные, — не отступал индеец, держа ладонь раскрытой перед самым моим носом, — идём.
Я прижалась к дереву спиной, показывая, тем самым моё нежелание присоединятся к компании дикарей. Я пленница и буду сидеть с пленни-ками.
— Игривая куница была твоим, — он осекся, будто вспоминая как на английском «друг».
175
Сара никогда не называла мне своего имени до крещения, но я поняла, что Ястреб Парящий в Небе говорит о ней. Посмотрев на его руку, я чуть снова не заплакала. Он знал, кто перед ним, когда убивал мою подругу. Знал, что девушка, вступившая с ним в неравную схватку дочь вождя гуронов, но всё равно убил её. Месть? Ястреб Парящий в Небе забрал жизнь дочери врага, как плату за смерть своего сына. Ох, и какую цену заплатил Волчьи Лапы за нежелание воевать со своим бледнолицым сосе-дом.— Она была мне дороже жизни, — процедила я сквозь зубы, — и ты забрал её у меня. Знай, Ястреб Парящий в Небе, ты убил не одну дорогую мне жизнь сегодня, а две. Я проклинаю тебя!
Он присел на корточки рядом со мной. Ухватившись рукою за лицо, сжал пальцы на моих щеках. Его ладонь закрыла мой рот и нос. Я попыталась вырваться, попятившись назад, но дерево спиною хрупкая девушка не сдвинет с места. Даже головой не могла вертеть, так крепко он держал меня.
— Твои проклятья мне не страшны, — приближаясь ко мне, говорил дикарь.И вот уже его горячее дыхание обжигало мне кожу, словно костёр.
Страх должен был сковать меня по рукам и ногам. Наверное, я устала бояться за свою жизнь. Подняв руку, замахнулась ударить дикаря. Он пере-хватил её и тряханул меня так, что чуть душу не вытряс. Я зажмурилась, ожидая других действий от него. Думала, ударит. Не ударил или не успел.
Солдат на их языке что-то громко сказал, и мой мучитель убрал ладонь.
Они говорили на языке, который я не понимала. Даже прислушиваясь к словам и ловя эмоции на их лицах, я всё равно не могла ничего разобрать. Вождь злился, а пленный солдат боялся, но не показывал свой страх. Их разговор прекратился после того, как Ястреб Парящий в Небе уже на английском сказал нам обоим:
— Вы живы только потому, что я так хочу, — и резко поднявшись, отошёл от нас.
— О чём вы говорили? — не терпелось узнать мне.
— Он сказал, что вы, миссис Монтгомери, принадлежите теперь ему и полковник никогда не найдёт вас, — ответил пленник.
Это кара небесная мне за мою ненависть? Почему все мужчины хотят сделать меня их собственностью. То купить, то жениться на мне и только тот, кого я хочу, избегает встреч со мной.
Той ночью я почти не спала. Прижавшись к незнакомому мне солдату, имя его я так и не спросила, полусидя, смотрела на небо и размышляла.
Полковник Монтгомери, может, и не бросится меня искать. Для Ричарда всё сложилось более, чем удачно. В глазах жителей форта он несчастный муж, чью жену похитили, а лучше убили, во время нападения. Боль от его утраты кинется заглушать красотка Джорджиана и через год у них родится наследник. Рано или поздно брат узнает о моём похищении и, конечно же, 176 настоит на объявлении меня погибшей, чтобы присвоить долю наследства.
Я лишняя для всех. Как много людей сразу станет счастливее, потеряйся я в этих лесах. От таких мрачных мыслей я чуть сама не завыла на луну, как тот волк за рекою.
То ли спала, то ли не спала, но глаза открыла, когда услышала шёпот солдата.
— Мать говорила, что роса — это слёзы цветов, — его пальцы, чуть касалась травы.
Руки были связанны и сам привязан к дереву. Единственное, что солдат-романтик мог, это дотянуться кончиками пальцев до капелек росы на зеленной траве.
— А если роса на траве? — усаживаясь поудобней, спросила я.
Он пожал плечами.
— Значит, слёзы травы, — ухмыльнувшись, ответил он.
Никогда не видела более приятной улыбки, как у этого молодого мужчины. Она была такая широкая, что от белоснежных зубов играли солнечные зайчики на моем лице, заставляя щуриться. Большая редкость, чтобы у солдата были все зубы. Обычно к двадцати годам простые военные ходили щербатые. Я не смогла сдержаться и улыбнулась в ответ. Подумать только, мы в плену, наши жизни в опасности, но улыбаемся друг другу. Его улыбка придала мне уверенности, что всё будет хорошо. Индейцы нас не убили, следовательно, наши жизни им нужны.
Оставшейся путь до полудня мы плыли по реке, а после полудня шли по лесу. Я часто спотыкалась, падала, но тут же Ястреб Парящий в Небе помогал мне подняться. Просто ему надоело подбегать ко мне каждый раз, когда зацепившись за корягу, я чуть ли не летела кубарем по ухаби-стым лесным тропам, он подхватил меня под локоть и так вёл до следующего привала.
Вторую ночь мы скоротали не под открытым небом, а в какой-то пещере. Там было намного теплее, чем на улице. Мой похититель пихал мне кусок мяса, приготовленного на костре. Я гордо воротила нос, хоть и была ужасно голодна. Это путешествие вытянуло все силы из меня. Так долго и далеко я ещё не ходила. Мои ноги болели, колени были содраны, руки, шею и лицо украшали ссадины от острых веток кустов, и как только я опустилась на землю возле костра, мне захотелось умереть, но больше не ид-ти дальше. Видя моё плачевное состояние, вождь ирокезов сказал:
