В общем, место под перспективный курорт выделил сам Сигелур, взяв с семейства Авайи вполне приемлемую плату, так как рассчитывал получить гораздо больше выгоды в дальнейшем за счёт налогов и бесплатной рекламы для Лурбийской Академии в частности и страны вообще. Даже сейчас, только из-за слухов о грандиозной стройке, всё лурбийское уже прочно вошло в моду, что приятно наполняло казну доходами от продажи морепродуктов и особой соли, придававшей необыкновенный вкус самым привычным блюдам, особенно в сочетании с кислыми фруктами, тоже поставляемыми из этой южной страны.
***
Через несколько месяцев после свадьбы Рончейя всё же не выдержала:
— Ладиш… — непривычное сокращение, придуманное женой, нравилось Ладишону, хоть его брат и посмеивался, категорически не желая, чтобы его имя урезали до похожей версии, Ладир — это звучит странно. — Ладиш, я тебе противна?
— С чего ты такую глупость надумала? — удивился мужчина.
— Ну, ты даже не пытаешься…
— Я жду, когда ты сама захочешь, — серьезно посмотрел в глаза жене Шон.
— А если… Если я никогда не захочу? — решилась всё-таки выяснить пределы терпения мужа девушка.
— Хм… — задумался мужчина, отводя взгляд. — Тогда у нас будет бездетная семья. Ну, не совсем, твои братья и сестра нам почти как дети. Мне, по крайней мере.
— И ты готов всю жизнь это терпеть? — удивилась Рони. — Или у вас, у жрецов, мужские потребности могут отключаться?
— Ничего у нас не отключается! — всё-таки растерял своё спокойствие Шон.
— Но как? Ты планируешь завести кого-то на стороне для… потребностей?
— Никого я заводить не буду! — повысил голос мужчина.
— Но тогда я не понимаю! — тоже не удержалась Рончейя. — Как ты будешь жить с этим? Если вдруг я не захочу?
— Мучительно счастливо я буду жить! — Ладишон снова отвернулся от жены и поспешил выйти из комнаты, пока очередной вопрос окончательно не добьёт его.
Рони в очередной раз попыталась понять, как же она теперь будет жить, такая неправильная и испорченная рядом с почти непогрешимым мужчиной. Да она давно бы сама ластилась к его большим рукам с длинными пальцами, если бы он хоть раз показал, что жена ему не противна. Поверить в это было трудно, ведь сама девушка хоть и не обвиняла себя во всех прошлых грехах, приняв их как неизбежность, но приставшая грязь, вроде бы давно слетевшая с неё, как будто оставила свой липкий след, едва ощутимый душок, до сих пор беспокоивший и не дававший принять новые обстоятельства.
***
— А если я скажу, что мне понравились те милые безумства, о которых судачили в Академии? — через пару недель завела очередной провокационный разговор Рончейя. — Если мне мало одного мужчины?
— Ну, судя по тому, что ты пока вообще не вспоминала о мужчинах в этом смысле, только новой Академией и стройкой занималась… — Шон не показывал вида, как его ранили слова девушки. — Судя по всему, ты лукавишь.
— Это сейчас, мне просто некогда!
— Ну да, а быть деканом — сущие пустяки, масса свободного времени на глупости, — усмехнулся мужчина.
— Ах так! Ты считаешь глупостями всё, что происходит в постели? — завелась Рони, начавшая сомневаться в том, что она вообще привлекает мужа.
На этот раз из комнаты выскочила именно она, оставив Ладишона в недоумении. Ему казалось, что он делал всё правильно, что окружил жену и её младших родственников заботой, не требуя взамен ничего. И вот теперь их и без того едва начавшиеся отношения стремительно катились под откос.
— Да что этим женщинам вообще нужно?! — ударил он кулаком по ни в чём не повинной стене, лишь в последнее мгновение успев ослабить удар, грозивший пробить деревянную перегородку насквозь.
***
Рони тихо плакала, спрятавшись в дальнем углу мастерской Мерлината, где для её алхимических опытов отгородили несколько крайних столов и стеллажей. И вроде бы всё, как она когда-то хотела: состоятельный муж, который её и пальцем не трогает; свой собственный достаток, позволяющий не зависеть от прихотей мужчин; интересное и уважаемое дело, в конце концов!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но красивая картинка оказалась с изъяном. Не трогает пальцем! Она же имела в виду, что не будет бить, как Слаер бил её маму. А получилось… Получилось, что она ему и не нужна вовсе, обуза какая-то, навесившая своих братьев и сестёр на мужчину, а взамен только нервы мотает, неблагодарная тварь… Не зря её так Слаер называл, ох не зря. Но хотя бы она больше не притворяется, хоть это его обвинение больше не актуально. И, наверное, она теперь не будет холодеть внутренне, услышав то нестрашное на первый взгляд слово: “Притворщица”.
Успокоенная маленькой победой над старыми страхами, девушка умылась, скрывая все невзгоды за привычно деловым и серьёзным видом, с которым она обычно инспектировала стройку. Весна уже в разгаре, ближе к лету доделают крыши на всех корпусах: учебном и жилых, а к осени Лурбийская Академия откроет свои двери для студентов.
И у Рони будет ещё больше забот, отвлекающих от невесёлых мыслей о нескладной семейной жизни, о том, что она не нужна единственному мужчине, который незаметно обосновался в её сердце — словно змеёй заполз, негодяй! И некогда ей будет плакать, укрывшись от всех среди любимых колбочек и пробирок, среди недавно доставленных тиглей и реторт, где между коробками с инструментами притаились новые образцы симпатичных флаконов для её очередных прибыльных новинок.
Глава 40
Вслед за образцами красивых склянок вскоре пожаловал и их отправитель. Перкид назначил встречу в единственном приличном ресторане, естественно принадлежащем семейству Малурив. Родители Авайи ещё до начала лета успели отстроить самый помпезный из особняков нового курорта, уже готового принять первых посетителей. В домиках попроще, что только начинали отделывать, никаких ресторанов и других излишеств не планировалось, но там и плату за проживание установят более приемлемую.
Молодой Джойтид считал, что у него очень непритязательный вкус, ему вполне достаточно самого лучшего. А потому остановился в лучшем номере роскошного нового отеля, где так удачно расположился на первом этаже вполне приличный по меркам любой из стран ресторан. Кид с интересом знакомился с местным меню, словно ставшим выставкой для самых разнообразных морепродуктов, когда заметил нервно улыбнувшуюся ему Рони.
— А ты загорела! Тебе очень идёт. — искренне обрадовался подруге мужчина. — И вообще… Семейная жизнь явно пошла на пользу, стала ещё изящнее, если это только было возможно.
— Спасибо! А ты как, уже обзавёлся гаремом? — отшутилась в ответ немного напряжённая девушка.
— Пока нет, но мой папочка уже работает на этим вопросом, — рассмеялся Перкид, передавая Рончейе меню. — Что посоветуешь выбрать?
— Думаю, тут всё должно быть отменного качества, — пожала плечами девушка. — Малурив не мелочатся обычно.
— Я думал, ты уже что-то успела распробовать. Неужели муж не водит сюда хотя бы по выходным? Вот наглец!
— Какие выходные?! — оживилась девушка, пытаясь перевести разговор на более удобную тему. — Академию осенью открывать нужно, а у нас…
— Да ладно, всё вы успеете! — Кид успокаивающе положил свою ладонь на руку Рони. — Если уж всё под личным контролем у лурбийского короля, то о чём тут беспокоиться вообще?
— Надеюсь, просто столько всего и сразу…
— О, тебе не привыкать! — рассмеялся мужчина.
— Это ты о чём? — снова напряглась Рончейя, услышавшая в последней фразе Перкида намёк на особые забавы, в которых когда-то участвовала.
— Ну, ты же дважды умудрилась сдать за год сразу по два курса. А параллельно ещё и наши замечательные порошочки и капельки запатентовала.
— Ну да, но такая ответственность… — расслабилась девушка.
— Ничего, я в тебя верю! — улыбнулся Кид, так и не отпустивший тёплую маленькую ладошку. — Ты всегда была умницей. Рад за тебя.
Насладившись обедом, пара поднялась в номер мужчины, чтобы обсудить особенности упаковки для запатентованных Рончейей средств. Та успела и разнообразить действие своих капель, предохраняющих от беременности, добавив новых полезных свойств. Да и оттенков её набирающих среди женщин популярность красок для волос стало значительно больше…
