– Ваша кто? – нахмурился я, несколько запутавшись в родственных связях.
– Дочь, – улыбка дракона поплыла в зеркале заднего вида. – А как же мне еще называть мое собственное создание?
Пока я размышлял над главными вопросами бытия, «ламборждини» вырулила на Невский. Машура глазела по сторонам и вертелась на сиденье так, что я испугался, как бы из-под ее зада не пошел дым. Восхищенные взвизги вроде «Ой, какой мужик с конем!» (Аничков мост), «…мальчик на колесах!» (парень на роликовых коньках) и «…водокачок!» (фонтан) начали меня серьезно раздражать, так что я выпалил:
– Маш, а про Торбук ты маме своей рассказала?
Дитя демиурга заткнулось на полуслове и чуть сникло:
– Угу.
– А про ЭРАД?
– В общих чертах.
Я перевел взгляд на отражение Женетт в зеркальце, один круглый глаз дракона был устремлен на дорогу, другой внимательно наблюдал за мной. У меня пятки похолодели:
– Вы э-э… наверное, ужасно сердитесь?
Женетт терпеливо вздохнула, как мамаша, почуявшая, что любимый отпрыск снова наделал в штанишки.
– Сержусь. На саму себя.
– Потому что такого лузера выбрали?
– Потому что вовремя не разглядела сущности Ноала, – тряхнула Женетт платиновой гривой.
– И что же теперь… – скис я. – Ничего нельзя сделать? Финита ля комедия? Унитаз?
Дракон моргнула по-совиному и вывернула руль:
– Давай об этом поговорим дома.
Желтое «НЛО» мягко вкатилось на вылизанную до блеска парковку. Клумбу у бокса украшала аккуратная табличка: «Г-жа Д. Е. Миург».
– Кру-уто, – невольно выдохнул я.
Г-жа Д. Е. Миург ткнула в какую-то кнопку, и двери плавно поехали вверх, как крылья жука. Мы с Машурой выкатились наружу и дружно потопали за владелицей невероятного авто и парковки. Вокруг теснились здания царских времен, отреставрированные и свежепокрашенные. Я попытался представить себе жилище дракона, но не смог – воображалку зашкалило.
Через минуту мы подошли к дверям какого-то офисного центра. Женетт уверенно ступила на зеленый коврик перед входом, а я притормозил:
– Э-э, а вы уверены, что нам сюда? Тут же вроде бизнеса одни…
Дракон только улыбнулась и махнула перчаткой на небольшую бронзовую вывеску: «ЗАО Демиург». Жесть! И когда только успела вумен капитал завести? Может, с каким олигархом волчки крутила?
В холле из прозрачной будки выплыл охранник. Я струхнул было, но тот только расшаркался:
– Добрый день, Дария Евстарховна. Это ваши гости?
– Добрый, Сережа. Мы наверх. Будут спрашивать – я занята до вечера.
Секьюрити счастливо улыбнулся и полетел впереди нас к лифту:
– Прошу!
По мановению Сережиного пальца серебристые створки бесшумно разъехались, и мы шагнули в прохладное механическое нутро.
– Ай, класс! – закатила глаза Машура. – А можно я нажму?
Женетт великодушно кивнула:
– На пустую кнопку, вторую сверху.
Девчонка вдавила светящуюся клавишу без номера, и мы поехали. Для меня оказалось неожиданностью, что со второго этажа шахта была прозрачной. Мы возносились над бесконечными стеклянными офисами и атриумом холла, в котором бил окруженный пальмами фонтан.
– Это наш оазис, – пояснила Женетт в ответ на аханье Машуры.
– Еще только лыжной горы не хватало, – пробурчал я себе под нос, – как в Дубае.
– Хм, неплохая идея, – задумчиво промурлыкала дракон и прихлопнула в ладоши. – Если в следующем году расширимся…
– Вы ради вот этого Средний мир бросили? – кивнул я на опиджаченых мужчин и женщин, копошащихся за компьютерами, – этаж за этажом.
– Лиан! – Машура сделала страшные глаза и попыталась пнуть меня в голень.
– Я его не бросала, – круглые немигающие глаза дракона поймали мой взгляд, – а отдала. В хорошие руки.
Я не выдержал и уставился в пол, на всякий случай засунув кулаки глубоко в карманы. Внезапно лифт остановился.
– Приехали, – объявила Женетт.
Помещение, в котором мы оказались, меньше всего напоминало квартиру, хотя офисом оно тоже не было. Здоровенная зала то ли с кафельным, то ли со взаправдашним мраморным полом обрывалась в никуда. Прозрачная стена с одной стороны выходила на атриум с фонтаном и пальмами, с высоты шестого этажа казавшимися не больше бонсаев. С другой за стеклом кипел запруженный транспортом и людьми Невский с клочком серого неба над ним. И с этого неба летела в провал улицы белая рваная вермишель – над городом пошел снег.
– А не смущает вас это? – высокий потолок эхом повторил мой вопрос. – Ну, что вы на них смотрите, а они на вас?
– Они меня не видят, – пожала плечами Женетт, сбрасывая на пол пальто. – А когда я устаю от них… – Дракон щелкнула пальцами в сторону Невского, и стекло мгновенно потемнело, превратившись в матовую черную стену.
– Ой, не надо, пожалуйста! – пискнула Машура, ощупывая внезапно выросшую перед носом преграду. – Так хочется посмотреть на этих белых… Это снежинки, да?
Раздался щелчок, и стекло снова стало прозрачным. Иновселенянка, впервые видевшая земной снег, уселась на пол и полностью отключилась от мира. В комнате стало удивительно тихо.
Я подошел к стене напротив.
– А что у вас за бизнес? Что делают все эти?.. – я ткнул вниз, на приклеившиеся к компьютерным экранам пиджаки.
– Расчеты, – небрежно уронила дракон, присаживаясь в одинокое алое кресло. – Статистику.
– Неужто на этом можно заработать?
– Меня не интересуют деньги, – Женетт пристально рассматривала меня из-под полуприкрытых век.
Она напоминала Уму Турман в белом брючном костюме. Я огляделся в поисках стула. Такового не оказалось, так что я хлопнулся на какую-то шкуру поблизости от драконова кресла. У шкуры были длинные черные когти.
– А что вас интересует? Власть? – спросил я с искренним интересом. Никак не мог придумать, что могло бы мотивировать демиурга.
Женетт улыбнулась, став еще больше похожей на Турман, только что убившую Билла.
– Люди, Лиан. Вот, например, ты… – Она откинулась в кресле, заправив за ухо платиновую прядь. – Согласился бы ты вернуться в Средний мир, если бы я сказала, что еще не поздно все исправить?
Я так и сел на своей шкуре:
– Вы что, можете нас вернуть? Без всяких волчков?
– Могу, – спокойно кивнула дракон. – Вопрос в том, хочешь ли ты этого?
«Конечно, хочу», – выкатился было на язык круглый и гладкий, как карамелька, ответ. Но я вспомнил приговор ЭРАДа, вспомнил вымороченную магией Ноала водокачку и Торбук, легко принимающий в его руках истинную грозную форму… Несказанные слова скользнули обратно в горло, обжигая слизистую горьким вкусом предательства. Я помрачнел и уткнул глаза в пол. Просторы белого меха подо мной казались джунглями бесконечных вариантов будущего, где за каждым стволом сидело по плотоядному монстру.
Голос Женетт разбил звенящую тишину:
– Конечно, я могу отправить Машуру одну. Ла Керт позаботится, чтобы она попала домой. Так что тебе решать…
– А как же Рокханская империя? Как же Средний мир? – Машура оторвалась, наконец, от танца снежинок и теперь стояла посреди залы, судорожно сжимая кулачки. – Кто поставит на место Ноала? Вы же… Госпожа, вы же сказали, еще не поздно все исправить?!
– Верно, – с надеждой подхватил я, – и дракон несомненно справится со вселенским диктатором гораздо лучше недоразумения по имени Лиан.
Женетт перевела на меня тяжелый взгляд:
– Я оставила мир Оси потому, что он засыпал. Создание переросло своего творца, стало взрослым и не нуждалось больше в моей опеке. Я поняла это с опозданием на пару тысяч лет, но когда это случилось, я ушла. Я оставила миру ценнейший дар – свободу. Теперь Ветер Времени несет перемены, и я не вправе стоять на его пути.
– Даже если эти перемены погубят ваше творение?! – возмутился я.
Дракон усмехнулась:
– Мир не так-то легко погубить, Лиан. Свобода моих детей заключается в возможности делать выбор. В конечном итоге каждый народ получает то, что заслуживает.
Я нахмурился: слова были знакомые, но, похоже, на этот раз за ними скрывался новый смысл. Бросил взгляд на Машуру – с выражением непонимания на лице та мучила молнию на курточке.
– Да вы хоть представляете, что за планы у Ноала на ваш мир? – Я вскочил со шкуры и подступил к красному креслу. – Уже сейчас он, наверное, развязал войну, стравил людей и стефов, а ведь это всего лишь начало! На Рокханской империи он не остановится. Ему нужен Запад, причем не только Моррэй, но и грани! Он хочет сделать из вампиров и магов наемников, он… – Я остановился, чтобы перевести дыхание, и встретился взглядом с огромными, черными от ужаса глазами Машуры: подробности нашего с Ноалом разговора она слышала впервые.
– Как можно его остановить? – неожиданно для себя закончил я.
Женетт улыбнулась улыбкой Джоконды и закинула ногу на ногу:
– Ноал – чужой миру Оси. Даже с Торбуком власть его ограничена. По крайней мере до тех пор, пока расы не признают нового демиурга своим господином, пока магия кинжала не свяжет тварь и творца.
