— Это потому, что гены сильные. У меня тоже сильные, кстати, знаешь?
Вадим спрашивает, повернув голову. У меня мурашки идут по коже. Кажется, будто он всё знает. Успокаиваю себя: это невозможно. Или всё же.
— Субботин проиграл апелляцию, ты видел? — перевожу тему на более безопасную. Пожалуй, о беременности скажу Вадиму уже после возвращения из отпуска.
— Я в курсе. Слежу.
Улыбаюсь в ответ на короткий, суховатый ответ. Глупо было сомневаться, что у Вадима всё под контролем. Абсолютным. Тотальным. Я тоже, кстати, но мне это нравится.
Замечаю маленькое пятнышко на юбке. Тянусь к подлокотнику, чтобы достать оттуда салфетки.
Пока ищу, натыкаюсь пальцами на детскую милую погремушку.
Мое сердце ускоряется.
Достаю салфетки, захлопываю, начинаю оттирать.
— Все хорошо? — на Вадима не смотрю. Почему-то краснею и вдруг волнуюсь.
Черт... Зачем ему детская погремушка? В голову первыми лезут плохие мысли. А что если... Если беременна не только я?
0б измене думать не просто не хочу — не могу физически. В груди сразу начинает печь. С Вадимом я не выдержу. Он слишком мне дорог. Я слишком его полюбила.
Тру ткань даже дольше, чем стоило бы. Выигрываю время на подумать.
— Да, всё отлично.
Только чуть успокоившись, отвечаю и поворачиваю голову к водителю. Улыбаюсь немного натянуто. Очень внимательно смотрю на профиль, пока Вадим увлечен дорогой.
Сейчас мой план хранить тайну еще какое то время кажется не таким уж гениальным. Боюсь, как бы немного раньше Вадим не «обрадовал» меня новостью о своем отцовстве не со мной.
Вот из-за таких мыслей начинает подташнивать. Направляю на себя прохладный воздух кондиционера. Вадим, заметив это, немного повышает температуру. Это забота, да? чтобы я не простыла.
— Точно всё хорошо, Марьяна? Ты побледнела?
Вадим поворачивает голову, я сначала киваю, а потом... Закусываю губу, даю себе еще один шанс успокоиться и передумать, но не могу.
Вздохнув, произношу на выдохе:
— Я беременна.
Жду... Не знаю, чего, но точно не того, что Вадим никак не отреагирует. Продолжит смотреть на дорогу, еле-заметно улыбаясь уголками губ. Такая реакция даже обижает. Я нервничаю. Чувствую, как слезы вдруг сжимают горло.
— Ты ничего не скажешь?
Я и сама слышу, что мой голос звучит слегка истерично, от этого тошно, но Вадим только снова улыбается. Включает поворот, сворачивает на правую полосу, замедляется до полной остановки.
Когда машина тормозит, снимает руку с руля и поворачивается ко мне.
— Я бы была благодарна за какую-то... Реакцию.
Изо всех сил стараюсь вести себя спокойно. Я вообще стараюсь ради Вадима.
Раньше казалось, он для меня тоже.
Сейчас смотрит в лицо, улыбается, наклонив голову.
— Я знаю.
— В смысле?
Чувствую себя дурочкой, а Вадим наоборот — вот теперь расплывается в улыбке.
Тянет ко мне руки, сжимает ладонями лицо и прижимается к губам.
— Тест увидел. — Вадим говорит между поцелуями, я кажусь себе же дико растерянно, но слушаю, замерев. — Сначала думал: продержишься максимум до вечера. Когда и вечером не сказала — разволновался. Два дня прошло — ты молчишь. Четыре — молчишь. Шесть... Я разволновался.
— Титов! — Упрекаю на выдохе, он же смеется и снова целует — Ты мог сам спросить.
— Мог. Но ты знала, за кого замуж выйти согласилась.
— Люблю тебя, дурак, - шепчу, смахивая слезы счастья.
— И я тебя. До безумия. Как хорошо все таки, что я взялся за твое дело, -подкалывает меня и снова выезжает на дорогу. Направляясь к нашему новому дому, куда совсем недавно мы перевезли свои вещи и где собираемся быть самыми счастливыми на свете.
Конец.
