Через пять минут император вернулся и подал Гучкову два телеграфных бланка, на одном из которых поставил подпись карандашом.
– Что это? – спросил опешивший Гучков.
– То, чего вы добивались от меня. Отречение в пользу великого князя Михаила Александровича.
– Но это просто телеграмма, бланк, подписанный карандашом. Здесь нет печати.
– Отречение, господа, да будет вам известно, составляется в произвольной форме. Если я отрекаюсь от престола, то сам и решаю, как это сделать.
– Но это не отречение! Неужели в императорском вагоне нет чистых бланков царских манифестов, чернил? Почему вы не поставили императорскую печать?
– Большего вы от меня не добьетесь. Не смею задерживать.
Таким образом, никакого законного отречения от престола не было. Впрочем, это уже не имело ни малейшего значения.
Государь выполнил свой долг до конца, так, как мог в критической ситуации, сложившейся в стране. Он прекрасно понимал, что ждет его в будущем.
Оставшись один, Николай подошел к окну, отодвинул штору, долго стоял и глядел в черную ночь.
Глава 8
На следующий день, 3 марта, Покровский, приказавший своим верным офицерам из группы порученцев находиться рядом со стоянкой царского поезда, вновь попросил Николая принять его. Он получил разрешение и прошел в императорский вагон.
Государь находился в подавленном состоянии, но встретил Покровского, по обыкновению, радушно. Он умел сдерживать эмоции.
– Добрый день, ваше величество, – поприветствовал князь государя.
Николай улыбнулся:
– Подобное обращение осталось в прошлом, Алексей Евгеньевич, так что просто здравствуйте, проходите. Признаюсь, вы один из очень немногих людей, которых я хотел бы сейчас видеть.
– Вы все-таки подписали манифест об отречении?
– Да, подписал, хотя и не поставил императорскую печать. Но вы оказались правы: для безбожных мятежников это не сыграло никакой роли. Насколько мне известно, Родзянко, приняв подобный документ, очень ругался, спрашивал Гучкова, что за бумажку тот ему привез. А что он мог ответить? Только передать мои слова, что ничего другого они не получат. Поэтому они совершенно бессовестно поправили текст так, как им это выгодно, и оповестили общество о моем отречении. Так что теперь я уже не император, не Верховный главнокомандующий, даже не великий князь, а просто гражданин Романов Николай Александрович.
– Но тогда зачем было вообще что-то подписывать?
– Текст, напечатанный мной, в дальнейшем может быть оспорен.
Покровский покачал головой:
– Вы стремились выиграть время в надежде на то, что произойдут какие-то изменения. Пытались спасти семью и власть. Возможно, когда-то историки и объявят о том, что никакого отречения не было, но сейчас это не дает ничего. Я тоже регулярно получаю сообщения из Петрограда. В них говорится, что великий князь Михаил Александрович, в пользу которого вы якобы отреклись от престола, находится в такой же блокаде, как и вы, если не в куда более плотной. Что вообще дает даже настоящее отречение в пользу Михаила Александровича, если очевидно, что революционные силы и думать не хотят о сохранении монархии? Напротив, подняв лозунг «Долой самодержавие», они и захватили власть. Для чего им нужен новый император Михаил Второй?
Николай вновь печально улыбнулся:
– Для того, князь, чтобы разрушить монархию.
– Извините, ваше величество, и не требуйте, пожалуйста, от меня другого обращения к вам, но я не понимаю замысел противника. Посадить на трон нового императора, чтобы покончить с монархией?
– Да. Главным для революционеров было формально добиться моего отречения в пользу Алексея. Я не дал им такой возможности, потому как поставил бы под угрозу немедленной расправы своего единственного сына. Поверьте, эти господа или граждане, которые сейчас торжествуют в Петрограде, не преминули бы пойти на все, чтобы Алексея не стало, тем более что ничего особенного делать и не надо было бы. Достаточно нанести ребенку небольшую травму, и он умрет. Я предполагал, что на моего младшего брата Михаила будет оказано сильнейшее давление, чтобы он отказался от престола. Михаил сделал это, сегодня подписал акт об отказе от принятия престола Российской империи. Но Михаилу ничего не угрожает, по крайней мере на данном этапе. Таким образом, верховная власть в России перешла к Временному правительству, облеченному всеми полномочиями Государственной думой.
Покровский прошел по кабинету.
– Господи, но как же так? Почему вы не использовали для подавления бунта все возможности, имевшиеся у вас?
– Все в руках Божьих, Алексей Евгеньевич.
– Что же теперь будет с вами? С семьей? С династией?
– Я несколько дней проведу в ставке, попрощаюсь с офицерами и солдатами, которые, не щадя своей жизни, защищали интересы государства, а потом поеду в Царское Село, к семье.
Покровский оживился:
– Ваше величество, у вас еще есть шанс сохранить монархию.
– Каким образом, Алексей Евгеньевич?
– Вместо прощания с верными офицерами и солдатами вы объявите, что в Петрограде произошел государственный переворот. Никакого отречения вы не подписывали. Стоит вам обратиться к армии за поддержкой, и вашу сторону займут все войска. Я в этом абсолютно уверен. А это огромная сила, способная уничтожить мятежников. К тому же вне досягаемости революционеров находится великий князь Николай Николаевич и весь Кавказский фронт. Там верный вам генерал Юденич, показавший незаурядные военные способности. Здесь вы можете опереться на генерала Иванова, командующих армиями, командиров дивизий, полков и направить на Петроград крупные силы. Пока так называемое Временное правительство и прочие изменники государства празднуют победу, вы реально в состоянии переломить ситуацию. Вы отдадите приказ войскам, уже снятым с фронта, идти на Петроград, лично возглавите этот поход и вынудите всю эту продажную толпу разбежаться по щелям. Они как крысы побегут из Петрограда. Вы же восстановите законную власть. Нельзя упускать такой шанс! Я удивлен тем, что подобного развития событий не просчитывают мятежники, сидящие в Петрограде.
Николай слушал пламенную речь Покровского, сидя на диване.
Когда тот закончил, он поднялся и сказал:
– А вы представляете, чем все обернется? Во-первых, узнав о подобном решении, мятежники тут же уничтожат всю мою семью. Во-вторых, неизбежны столкновения регулярных войск с рабочими и солдатскими массами, сосредоточенными в Петрограде. Прольется большая кровь. Сначала в столице, потом в Москве, дальше в крупных городах и в конце концов по всей России.
– Но вы же отдали приказ генералу Иванову подавить мятеж в Петрограде.
– Да, но тогда ситуация была несколько иной.
– Нет, ваше величество, ситуация если и изменилась, то только в худшую сторону. Вам необходимо действовать. А насчет семьи… Надо связаться с охраной и ближайшими частями, верными вам. Отдать приказ выбить мятежников из Царского Села и держать там оборону до подхода основных сил. Это может сделать и генерал Иванов.
Покровский верил, что Николай примет такое предложение, но император отказался:
– Нет, князь, я не могу рисковать семьей, а тем более допустить братоубийственную войну внутри страны.
– А вы думаете, что революционеры обойдутся без крови? По своему составу оппозиционные силы разнородны, их раздирают внутренние противоречия. В условиях хаоса и безвластия каждый руководитель революционной партии будет тянуть одеяло на себя. Долго ли продержится так называемое Временное правительство? Сомневаюсь. Вот тогда для достижения своих целей эти подонки, другого названия для них у меня нет, не задумываясь, прольют столько крови, что в ней утонет вся Россия! Решайтесь, государь. Возможно, сейчас у вас единственный и последний шанс сохранить монархию, подавить радикальную оппозицию, восстановить порядок в стране и довести войну до победного конца.
Но Николай вновь проговорил, только уже тише:
– Нет, Алексей Евгеньевич. Я не могу принять ваше предложение.
– Но неужели вы не понимаете, что вас, семью, всю династию уничтожат? Они хотят ликвидировать монархию как государственный строй, сделать так, чтобы никто не мог претендовать на трон.
– Я не думаю, что революционеры пойдут на это.
– Позвольте узнать, почему вы так считаете? Откуда у вас эта утопическая уверенность?
– Алексей Евгеньевич, я даже как обычный гражданин не обязан отчитываться перед вами. Вы не следователь.
– Потерпите немного, и к вам явится следователь.
– Вам испытываете удовольствие, доставляя мне боль?
– Извините, ваше величество. Но видит Господь, я хочу как лучше.
– Это не вызывает сомнения. Однако решение буду принимать я. А вы со своими офицерами можете отбыть в Петроград. Я не вправе требовать от вас продолжения службы.
– А вот по этому вопросу позвольте решение принять мне. Оно таково: группа генерал-майора Покровского будет исполнять свои обязанности, пока это возможно.
