– Значит, вы не любили миссис Морган как мать. Тогда почему Дори перестала говорить после того, как она умерла?
Касси покачала головой.
– Я не знаю. Просто перестала, и все.
– В тот день, когда она умерла, или спустя несколько дней?
– В ночь, когда мэм умерла. Мэм умерла, и Дори больше не сказала ни слова.
– Но почему...
– Слушай! – Касси со стуком опустила чашку. – Ты думаешь, я не пыталась? Ты думаешь, что просто позволила своей сестре перестать говорить, и ничего не сделала, чтобы узнать почему? Она со мной не заговорит. Слова не скажет. Даже ничего не пишет! – лицо Касси исказилось. – Я знаю, что должна была помочь ей, но я не могу. Я пыталась, правда пыталась.
– Прости, милая, – он потянулся к ней через стол, и взял ее руки в свои. – Я знаю, что ты пыталась. Я знаю. Ты прекрасно присматривала за Дори.
Дори сидела, застыв, поднеся пирожное ко рту, пораженная вспышкой своей сестры. Через секунду она осторожно положила пирожное на тарелку, выскользнула из кресла, сконфуженно обняв старшую сестру.
Но она не издала ни звука и не попыталась объяснить. Что бы ни вызвало ее молчание, это навсегда останется загадкой.
Глава 12
В несчастии другого нет лекарства -
Одна надежда...
Уильям Шекспир
– Могу я спросить, зачем вы приехали, мистер Бемертон? – холодно поинтересовалась леди Элинор. – Я так понимаю, что приглашены были мисс Мерридью, а мистер Рейн, конечно же, ни в каком приглашении не нуждается.
– Леди Элинор, – Джайлс Бемертон изящно склонился над ее неохотно протянутой рукой. – Когда Бастиан обмолвился об этом визите, я не смог устоять. Я и сам подумываю о покупке сиротского учреждения.
Леди Элинор пристально на него посмотрела.
– Вы?
Джайлс улыбнулся всем леди сразу и мистеру Рейну впридачу, а затем обманчиво застенчивым голосом произнес:
– В качестве подарка для леди. – Он захлопал ресницами. – Мне кажется, что нынче это последний писк моды.
Хоуп и ее сестра покатились со смеху. Мистер Рейн многозначительно откашлялся. Леди Элинор, одарив Джайлса ледяным взглядом, фыркнула.
– Следуйте за мной, – и она прошествовала вперед в “Заведение на Тотхилл Филдс для нуждающихся девочек”.
***
– А здесь находится столовая, где девочки питаются три раза в день.
Комната была большой, без всяких украшений и очень чистой, по бокам двух длинных, вычищенных деревянных столов стояли деревянные же скамьи.
Хоуп услышала, как вздохнула ее сестра. И она поняла, что это означает. Визит оказался угнетающим. Сиротский приют был весьма респектабельным, но и весьма мрачным. Было близко время обеда, и раздражающий запах хорошо проваренных овощей доносился из прилегающей кухни.
Лорд Бемертон втянул воздух носом.
– Капуста, – уныло подвел он итог. – Терпеть не могу капусту. Мы ведь не останемся на обед, не так ли? – Его солнечное настроение, казалось, вмиг улетучилось.
– Конечно, нет, – ответила леди Элинор.
Две маленьких девочки, одетые в серые платья и белые передники, значительно больше их самих, прогремели жесткими начищенными ботинками, также несколько большего размера, чем требовалось, и принялись накрывать на столы: ложка, миска и стакан для воды каждому ребенку. Тарелка с кусками черствого хлеба была поставлена в центр каждого стола. По-видимому, хлеб и суп были единственными пунктам в меню. Сделав свою работу, девочки исчезли в кухне. Они не произнесли ни слова. Хоуп за все время посещения не слышала, чтобы хоть один ребенок заговорил, не говоря уже о смехе. Это было совершенно неестественно.
Леди Элинор пояснила:
– Все девочки сменяют друг друга на кухне, в посудомоечной и в прачечной. Таким образом, они отрабатывают свое содержание, но кроме этого приобретают привычку к чистоте и полезной, простой пище.
Младшая из девочек, худее маленького воробушка, с темными волосами, заплетенными в тугие косички, вновь появилась из кухни, неся два маленьких блюда. На каждом лежало по крошечному кусочку масла и маленькой ложечке красноватого джема. Она несла их очень аккуратно, словно это были некие хрупкие драгоценности, но сами тарелки были из той же самой толстой и уродливой керамики, как и миски на столе, а масло было столь скупо отмерено, что, по мнению Хоуп, его едва ли вообще стоило подавать к столу. Прикусив язык между зубами от старания и сконцентрировавшись на поставленной задаче, девочка поставила одну тарелку точно посередине второго стола, а другую – возле миски, находящейся на третьем месте от конца первого стола. Ясно, что каждый кусок масла был предназначен для строго определенной девочки.
Хоуп была заинтригована. Масла на каждой тарелке хватило бы только для одного маленького кусочка хлеба. Почему только две девочки из всех заслужили эти мизерные порции масла и ложку джема? Такова система поощрений?
Маленькая девочка повернулась, чтобы уйти.
– Извини меня, пожалуйста, малышка, – обратилась к ней Хоуп.
Та замерла и обратила огромные, испуганные глаза на группу посетителей. Она нервно поглядела на леди Элинор.
– Я могу говорить с нею? – спросила Хоуп леди Элинор.
– Конечно.
Хоуп приблизилась к ребенку и встала возле нее на колени.
– Как поживаешь? – мягко спросила она, поскольку девочка с тревогой скручивала свой передник кулачками. – Меня зовут Хоуп. А тебя?
Малышка посмотрела сначала на Хоуп, затем на леди Элинор и снова на Хоуп. Она присела в небольшом реверансе.
– Пожалуйста, мисс, меня зовут Май.
– Симпатичное имя. Май – один из моих любимых месяцев.
Бедняжка с жаром кивнула головой.
– И мой тоже, мисс, тогда мой день рождения – точнее, не настоящий день рождения – я не знаю, когда родилась. Но они назначают нам тот месяц, когда мы впервые сюда попадаем, и у всех девочек, которые прибыли в этом месяце, день рождения в его середине. Сегодня – середина мая.
– О! Так ты сегодня празднуешь здесь свой день рождения? Это прекрасно. – Хоуп была рада. Впервые за все посещение у нее был хоть и небольшой, но человеческий контакт с обитательницей данного учреждения. – И что же происходит на ваш день рождения, Май?
Девочка дернула головой в сторону тарелок с маслом.
– В обед мы получаем масло и джем для хлеба. И... – Она снова скомкала свой передник, но ее глаза горели от волнения. – Мы получаем подарок!
Хоуп улыбнулась, понимая и сочувствуя ей. Ее собственное детство прошло без подарков, за исключением маленьких пустячков, которые ее сестры дарили ей и Фейт втайне от дедушки. И она до сих пор находила, что подарки – это волнующее событие в жизни.
