— Ты хочешь бросить вызов небесам? — она вздохнула. — Но как? Как только они решают такую судьбу, как эта…
— Орион работает над настоящим дерьмом звездных связей. Я и ребята, мы смотрим на это с более личной точки зрения. Это означает, что мы намерены помочь им двоим так или иначе справиться со своими проблемами. Но у меня примерно столько же шансов убедить Тори Вега основать группу в стиле кантри и вестерн в костюме клоуна, сколько и заставить ее выслушать меня по этому поводу. Вот почему мне нужна твоя помощь.
— Ты хочешь сказать… что ни по какой другой причине, кроме стремления к настоящей и честной любви, ты хочешь исправить то, что нельзя исправить, и бросить вызов самим звездам? — она выдохнула, ее глаза расширились, когда она посмотрела на меня так, что я не смог бы точно описать. Это было похоже на то, что она увидела во мне что-то такое, о чем раньше и не думала, и мне вроде как понравилось, как сияли ее темно-синие глаза.
— Ну… да, я так думаю. — Я пожал плечами, засовывая пальцы в карманы брюк, когда ее губы приоткрылись, ее пристальный взгляд скользнул по мне.
Я почувствовал себя странно незащищенным, когда она так на меня смотрела, и неловко откашлялся.
— Так ты предлагаешь перемирие? Ты и я собираемся вместе в погоне за настоящей любовью? Сражаться с небесами за то, что правильно и справедливо? — выдохнула она, заставляя все это звучать как миссия одного из рыцарей короля Артура, а не так, будто пытаюсь позаботиться о своем друге.
— Да. Так что ты скажешь, поможешь ли ты мне убедить ее, что Дариус не так уж плох, что он, возможно, заслуживает второго шанса, чтобы, если Орион сможет найти способ создать звезды …
Джеральдина внезапно шагнула вперед, обхватив мое лицо ладонями за мгновение до того, как ее рот коснулся моего.
Я застонал от желания, когда она прижала меня спиной к книжной полке, схватив за талию и притянув к себе, когда я погрузился в глубину ее поцелуя.
Ее губы приоткрылись для моего языка, и она жадно застонала, когда я повернул нас, прижимая ее спиной к полке, когда она, наконец, уступила тому, чего я так жаждал от нее.
Я не знал, что такого было в этой девушке, был ли это вызов, который она бросала, или тот факт, что я знал, какой скандал это вызовет, если кто-нибудь узнает о нас, но я не мог перестать хотеть ее. Как будто та ночь Лунного затмения открыла мне глаза на что-то в ней, чего я просто не мог отрицать. И я нуждался в этом так отчаянно, что не заботился о последствиях.
Ее руки двинулись вниз, расстегивая больше пуговиц на моей рубашке, пока она исследовала кожу моей груди. Мои собственные руки скользнули ниже, обхватив идеальный изгиб ее задницы, прежде чем найти подол ее юбки и задрать его.
Я провел пальцами выше, застонав от желания, когда нашел край ее трусиков и поймал их в свою хватку.
Я опустился перед ней на колени, и она протянула руку, чтобы запустить пальцы в мой ирокез, ее глаза были полны желания, когда я стянул с нее трусики.
Она вышла из них без колебаний, ее бедра раздвинулись для меня, когда я задрал ее юбку с рычанием желания. На этот раз я собирался взорвать ее разум так основательно, что она, возможно, не смогла бы снова отрицать этот накал между нами. Я собирался разбить и уничтожить ее, восстановить ее в удовольствии и заставить ее умолять о большем, большем и большем к тому времени, когда я закончу.
— Изнасилуй меня, ты, дьявольский пончик, — скомандовала она, и я клянусь, что мой член стал еще тверже, когда она произнесла эту нелепую гребаную фразу.
Ее хватка в моих волосах усилилась, и она просунула мою голову между своих бедер в четкой команде, которую я был более чем готов выполнить.
Я застонал, пробуя ее на вкус, мой язык жадно лизал ее, когда она громко застонала в знак поощрения.
— О, проклятые багеты, отведите меня в тутовый куст, — простонала она, и я понятия не имел, что это значит, но мне это понравилось.
Я целовал и лизал ее, жадно пожирая, пока она продолжала водить моей головой между своих бедер, ее ногти впивались в мою кожу головы так, что я зарычал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она тяжело дышала, умоляла, ругалась в своей особенной, нелепой манере, и я был так чертовски увлечен этим, что мне казалось, что я схожу с ума. Она была такой вкусной, что я не думал, что когда-нибудь насытюсь, но когда мой язык снова и снова кружил по ее клитору, я мог сказать, что она вот-вот упадет в пропасть для меня.
— Маринованные огурцы на пикнике — это так же вкусно, как одуванчик, развевающийся на летнем ветерке, и о! — Джеральдина закричала так громко, что я был уверен, что если бы кто-нибудь еще был в библиотеке, у них не возникло бы абсолютно никаких вопросов о том, что с ней только что произошло.
— Черт возьми, Джерри, ты что-то другое, — прорычал я, глядя на нее, где она тяжело дышала, прислонившись к книжным полкам.
— Встань, ты, сочный кальмар, — скомандовала она, задыхаясь, и я серьезно не понимал, почему мой член чувствовал, что он может просто лопнуть от этих слов, но это произошло. Очевидно, у меня был фетиш на все то безумное дерьмо, которое говорила эта девушка, и не было ни одной части меня, которая не была бы в восторге от этого.
Я снова завладел ее губами, и она вздохнула от желания, тая рядом со мной. Я пытался еще больше разжечь пламя ее похоти своими дарами, но ее ментальные стены оставались такими же непроницаемыми, как и всегда, и я действительно обнаружил, что мне это нравится. Она не была возбуждена тем, кем я был, она не хотела испытывать удовольствие, которое одна из самых могущественных Сирен Солярии могла вложить в ее тело. Она даже не хотела пытаться захватить меня ради моего положения Наследника. Нет, все, что она мне давала, и все, что она брала, касалось только меня и ее. И в этом была какая-то глубокая чистота, которая заставляла меня хотеть утонуть в этом чувстве навсегда.
Ее руки добрались до моего пояса, и я застонал, когда она расстегнула его вместе с ширинкой, прежде чем погрузить пальцы под мои боксеры и начать ласкать мой член.
— Ты большой морской окунь, не так ли, Макси? — жадно промурлыкала она, поглаживая меня так, что мне было так чертовски приятно, что я даже не мог ответить.
Она оттолкнула меня и упала на колени прежде, чем я даже понял, что происходит.
— Черт возьми, Джерри, я так сильно хочу тебя, что не могу…
Она просунула мой член между губ и втянула его до самого горла со стоном желания, который заставил меня выругаться.
Это было так чертовски хорошо, что у меня даже не было слов для этого. Ее язык ласкал и кружил вокруг меня, когда она отодвинулась, прежде чем внезапно снова полностью взять меня. И еще раз.
Ее ногти впились в мою задницу, когда она пожирала меня, и я застонал, когда мой член утолщился между ее губ, мои яйца болели от потребности в освобождении, когда она держала меня полностью в своей власти. Я был в нескольких секундах от оргазма, и как бы я ни хотел сдержаться, я не мог, я был полностью под ее чарами, и мог только стонать, когда она толкала меня к забвению.
Сзади, в направлении столов, послышался слабый звон, и она внезапно отстранилась.
— О, клянусь светом Венеры летним утром, я опаздываю!
— Что? — Я тяжело дышал, глядя на нее сверху вниз, мои мысли путались, когда она наклонилась вперед, чтобы поцеловать головку моего члена.
— Я должна попрощаться с тобой, Макси, — объявила она, вскакивая на ноги и хватая свои трусики с пола. — Но я с нетерпением жду возможности поработать с тобой против звезд ради истинной любви моей леди.
— Ты серьезно собираешься снова оставить меня здесь с моим членом? — потребовал я, но она уже убежала.
Я громко застонал, глядя вниз на свой бушующий стояк, когда она исчезла, и задаваясь вопросом, что, черт возьми, я сделал со звездами. Потому что, конечно же, они тоже издевались надо мной.
Дарси
Я стояла перед Обсерваторией Земли, уткнувшись носом в большой том. Орион дал мне и Тори все книги, которые он нашел о Фениксах, и мы просматривали коллекцию, пытаясь найти подсказки о том, какие еще дары мы могли бы хранить. До сих пор мы не обнаружили ничего нового, но когда я перевернула страницу, там был целый раздел об огне Феникса и его воздействии на различные материалы.
